Серая сталь (СИ) - Земляной Андрей Борисович

– Ну, если так, то да. – Мария кивнула, и не торопясь, что в общем согласовывалось с планами Николая начала собираться.

А он, покидав вещи и снаряжение в дорожные кофры, отнёс их в машину, и открыв капот, стал внимательно наблюдать и слушать что творилось вокруг.

Вот треснули ветки в роще, после, глухо застучали обмотанные шкурами копыта, а второй наблюдатель подобрался ближе и аккуратно взвёл затвор.

– Бросайте ваши вещи на заднее сидение. Места хватит. – Николай закрыл капот, и помог даме уложить багаж, который состоял из саквояжа, шляпной коробки, и небольшой сумочки.

Группу всадников, скачущих к дороге, в лесной тишине не услышал бы только глухой, и Николай, определив по звуку, что общая численность отряда не превышает десятка, достал оба люгера и взвёл затворы.

– А теперь, Маша, полезай в машину и ложись на сиденье. И чтобы не звука ни писка.

– А пострелять? – Девушка, мгновенно преобразившись из салонной дамы в оскалившуюся волчицу, уже достала из-под юбки небольшой, но довольно злой маузер 1910 с удлинённым стволом, и деловито накручивала глушитель.

– Да не до игр сейчас, барышня. – Николай, не смотря на оружие, втолкнул Марию в машину. – Потом будешь хвалиться своей пукалкой.

Оставалась пусть слабая надежда, что к дороге скачут законопослушные граждане, но первый же выскочивший на дорогу, пальнул в воздух из обреза винтовки, чем и предопределил свою судьбу, и судьбу подельников.

Не давая бандитам ни малейшего шанса, боярич открыл огонь выбивая тех, кто вылетал на асфальт шоссе. Когда закончились патроны в пистолете, просто оставил опустевший люгер на капоте, переложил заряженный из левой руки в правую, и продолжил стрелять.

Через пятнадцать секунд, всё было кончено, и оставался лишь тот, кто к моменту схватки подобрался совсем близко, и теперь наверняка целился в Николая из своей винтовки. Но видеть в темноте, навык довольно редкий среди крестьян, и пуля вполне ожидаемо просвистела где-то вдалеке, а вот ответный выстрел, точнее серия из трёх выстрелов, произведённых на вспышку, явно зацепила стрелка, поскольку тот заголосил благим матом, вспоминая чьих-то матерей.

Метнувшись в кусты, Николай за шиворот приволок неудачливого стрелка, и быстро обыскав, связал уже заготовленным отрезком верёвки.

Как ни странно, среди всадников тоже нашлись живые, и спеленав всех четверых, Николай усадил их спиной друг к другу, когда услышал топот лошадиных подков по асфальту. Теперь в его сторону двигалось не меньше полусотни.

– Да вам тут мёдом намазано, что ли? – Он перезарядил оружие удлинёнными магазинами, и встал, чуть прикрывшись машиной, когда распахнулась дверца и наружу выпала Мария, с пистолетом в руке.

– Не стреляй, это наши.

– Какие ещё наши? – Опешил боярич, но девушка расстегнула верх платья и достала серебряный жетон, ярко блеснувший в свете полной луны.

– Полиция. Шестое управление Коллегии Внутренних дел. Положи оружие.

– Только умоюсь, ладно? – Николай одним неуловимым движением выбил пистолет из руки девушки, и не церемонясь, прижал её к машине. – Одно движение и будешь на небе рассказывать свои сказки.

Полуэскадрон29 всадников в чёрной с серебром форме, довольно слаженно взял машину, и всё место боя в окружение, держа стволы автоматов Фёдорова чуть опущенными вниз, а яркие электрические фонари направленными на дорогу.

– Летучий отряд Особого отдела шестого управления, исправник Гаврилов. – Выкрикнул офицер, не сводя взгляд с Николая. Он слышал с какой скоростью стрелял тот, кто за считанные секунды перебил всю банду, и был уверен, что имеет дело если не с коллегой, то с кем-то из смежных ведомств.

– Боярич Белоусов. – Николай спрятал правый люгер в кобуру, и расстегнув рубаху достал золотой жетон. – Слово и дело!

– Ох, ни хрена ж прогулялись. – Исправник легко спрыгнул с коня, и подошёл ближе. – Позвольте освидетельствовать ваш значок.

– Только если на мне, господин исправник. – Боярич усмехнулся. – Снимать долго, а цепочка такая, что проще с головой снять.

Не отвечая, офицер поднёс фонарь к жетону, и долго рассматривал его, а потом, обернулся к своим бойцам.

– Егоров, Синюхин, осмотреть раненых, доложить. Петраков, Гаврилов, Бунчиков – дозор.

– Есть. – Коротко ответили полицейские, и занялись делом.

– Да отпустите вы барышню. – Гаврилов мягко опустил руку Николая, которой он всё ещё прижимал девушку к машине. – Знаем мы её. С такой бумагой из Первопрестольной прилетела, что наш полицмейстер, бегал как ужаленный.

– Значит мещанин Белов? – Девушка грозно нахмурилась, но в глазах её плясали бесенята.

– Прошу простить госпожа… – Белоусов сделал длинную паузу.

– Вы забыли, как меня зовут?

– Если это ваше настоящее имя, то нет, Мария. Не забыл.

– Мёртвые ваше благородие. – Громко произнёс тот, кто осматривал трупы. – А раненых, куда, к нам в холодную, или сразу в губернию повезём.

– Шустрый какой. В губернию. А поговорить? – Возмутился боярич, и прошёлся до пленных. – Значит так, господа разбойнички. Знать мне нужно куда делся хозяин машины, что проезжал тут три дня назад. Высокий, тёмноволосый в чёрном пальто, и с приметным золотым перстнем на правой руке. Кто покается первым, про того лично отпишу следователю, что весь такой из себя красивый, и будет ему просто каторга, ну так и на каторге люди живут.

– А тем, кто не согласный? – Хмуро произнёс широкоплечий чернобородый мужчина в зипуне, подпоясанный верёвкой.

– А остальным – цепи навечно. А это – сами знаете. Лучше удавиться, чем так жить. И хоронить будут так же в цепях, и семьи умрут на каторге.

– Я скажу, вашество, я! – Громко надрывался молодой мужчина в косоворотке, и начищенных до блеска яловых сапогах. – На общинной конюшне в Крутово всё что взяли. Там под камнем приметным у амбара.

– Батюшку своего выгораживаешь? – Усмехнулся чернобородый и твёрдо посмотрел в глаза Николаю. – Мельник крутовский у нас главный. Всё у него. И людишки на дороге, что про путников сказывали, и общак, и человек твой, там же в подполе сидит. Про выкуп вроде сговорились, но поторопись. Рупь за сто, что слышал мельник выстрелы, а у него чуйка словно у крысы.

Исправник тоже соображал быстро.

– Синюхин, Камнев, Горин, остаётесь здесь. Петраков, гони в управу за подмогой. Остальные, по коням! – А вы Мария Александровна, тоже остались бы. Чует моё сердце, дело будет горячим.

– Вот ещё! – Мария выдернув повод у остающегося на дороге полицейского, лихо взлетела в седло, а Николай, подивившись изгибам женской эмансипации, завёл мотор.

Дорога уже подмоченная осенними дождями, была полна лужами и промоинами, но полный привод позволял Спайкеру ходко двигаться вперёд, освещая яркими фарами путь вперёд.

Мельница стояла на плотине через речку Нерехту, прямо на краю села, и полусотня, грамотно рассыпавшись в стороны, мгновенно окружила большой дом – пятистенок к которому примыкали конюшня и скотный двор. Рядом у крыльца стояла телега, запряжённая парой лошадей, а на ней кучей громоздились какие-то тюки и свёртки, а чуть в стороне, стояла лёгкая крытая двуколка, на которой обычно разъезжали почтальоны, врачи и все те, кому нужен был недорогой и действительно всепогодный транспорт.

– А телега-то уже у дома. – С улыбкой произнёс исправник, когда Николай вышел из машины. – Вровень успели.

– Успели да не совсем. – Николай посмотрел на мелькающие за закрытыми ставнями сполохи света. – У вас как, люди обстрелянные? На рожон не полезут?

– Не первую банду берём вместе, господин Белоусов. – Офицер улыбнулся. – Без команды никто и не шелохнётся.

– А эта, как её там. Маша?

– Эта Маша, что надо Маша. – Исправник рассмеялся. – Дама широко известная в узких кругах, как Манька-Пуля. Вы не смотрите что молодо выглядит, ей уже под тридцать. Но бают что ведьма, и потому вечно молода. И ещё поговаривают, будто Тобольскую обитель Святого Георгия Победоносца аж с серебряным знаком закончила. А то, я скажу, школа серьёзная. – Он посмотрел на дом, и повысив голос крикнул.