Меченый. Том 3. Жребий брошен (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

СССР имел в составе вооруженных сил двести кадрированный дивизий. В мирное время они могли похвастаться только 10–20% от своего состава — то есть 1000–3000 человек каждая — и фактически являлись такими себе складами на случай мобилизации и Большой Войны™. Предполагалось, что всего за пару недель армия Советского Союза могла вырасти с четырех миллионов человек до десяти. Ну так, во всяком случае задумывали наши стратеги.

Как именно они собираются проводить мобилизацию в условиях тотального разрушения экономики и инфраструктуры массированными ядерными ударами в том числе и по городам страны с потерей до 80 миллионов человек единомоментно — именно в такое число оценивали возможную результативность американского удара советские вояки — мне так никто и не объяснил. Хотя я спрашивал. А если война не будет тотальной, то для чего нам запас на десятимиллионную армию тоже было непонятно. С кем воевать такой армадой без применения ядерного оружия? С Финляндией или с Ираном? Смешно.

Короче говоря вооружённые силы решено было резать в двух направлениях, сокращая дивизии и сокращая срок службы. Для начала до полутора лет. Нет не так, для начала мы уже этой зимой уволили со службы всех призванных ранее студентов, которые потеряли отсрочку от службы в армии по закону от 1984 года. Тогда неожиданно — ну как обычно в общем-то — наши мудрые руководители обнаружили, что демография подползла ко «вторичной яме», тянущейся еще со времен Великой Отечественной. Война стала причиной большого провала по рожденным в 1941–1945 годах, который стал следствием еще одного провала в первой половине 1960-х и соответственно еще через 20 лет — в первой половине 1980-х. Такая вот демографическая флуктуация.

Так вот, вслед за возвращением студентам отсрочки от армии вторым шагом стало сокращение срока службы с двух и трех во флоте до полутора и двух с половиной. Для начала. У меня вообще было стойкое мнение, что в технически сложных родах войск — том же флоте и авиации, например — срочникам просто не место. Ну максимум в роте охраны состоять, таскать круглое и катать квадратное. Все остальное должны делать сверхсрочники-профессиональные военные.

— Посчитали с Николаем Ивановичем, на сколько получится поднять зарплаты сверхсрочникам?

— В процессе, — адмирал сделал неопределенное движение плечом. — Рыжков сильно ругается, говорит, нет у нас денег в бюджете на это.

— Ну еще бы он не ругался, — хмыкнул я не поворачивая головы. — Ну ничего, на такое дело деньги найдем.

Надо понимать, что сверхсрочников в армии СССР было немного. Совсем мизерное количество, если быть до конца честным. 3–4% не более. 120–160 тысяч на всю четырехмиллионную армию. Почему их было так мало? Да просто платили им мизер и отношение к ним было практически на уровне тех же призывников а не как к профессиональным военным.

Тут стоит объяснить, что денежное довольствие офицера в советской армии состояло из двух основных категорий. За звание и за должность. Например, условный летёха получал 120 рублей за звание и 110 — за должность комвзовда. Сержант-сверхсрочник должность комвзвода занимать не мог, поэтому этой части зарплаты был практически лишен, средняя зарплата у такого бедолаги составляла порядка 120–150 рублей. Без шансов на карьерные перспективы — никаких офицерских погон без высшего образования — с ненормированным рабочим днем и перспективой попасть на службу куда-то в задницу мира. Естественно, соглашались на такую работу только те, кому ничего не светило на гражданке или отдельные технические специалисты, которым обещали в скором времени повесить погоны прапора. Очевидно, крепкий профессиональный сержантский хребет армии в такой ситуации создать было невозможно.

В общем, было решено глобально отношение к сверхсрочникам поменять. Поднять зарплату, взять курс на улучшение бытовых условий и главное — разрешить подписывать контракт — сейчас это можно было сделать только после «отбытия» половины положенного срока — не после, а вместо срочной службы. Но только сразу на четыре года и по результатам тщательного отбора.

— А что по афганцам?

— Пока ничего, Михаил Сергеевич. Над штатами работаем, не быстрое это дело, — в голосе адмирала послышалось тщательно скрываемое раздражение. Понятное дело, как бы я не хотел все поменять по взмаху волшебной палочки, инерция у системы имелась просто громадная. И адмиралу приходилось тащить этот воз в гору чуть ли не самостоятельно.

На основе 40-армии расквартированной в Афгане и частей ВДВ я хотел создать новый род войск. Силы Специального Назначения. Собственно некий подобный процесс внутри армии СССР шел и без не в меру умного попаданца. ВДВ начали соединять с десантно-штурмовыми частями в нечто единое еще в конце 1970-х, но процесс сей шел до сих пор не шатко не валко.

Я же хотел уже к концу пятилетки получить соединение размером с пару корпусов, не более того, но при этом обладающее повышенной боевой готовностью. Чтобы в случае необходимости задействовать где-то силу, не дергать случайных людей, не задействовать срочников, а пускать вперед только наиболее подготовленные, мотивированные и хорошо вооруженные части. Самая новая техника, лучший человеческий материал, самые лучшие офицеры, исключительно профессиональные солдаты, а не 18-летние деточки от маминой сиськи оторванные, ну и подготовка конечно на максимальном уровне, чтобы тренировками и стрельбами они занимались в первую очередь а не строевой подготовкой, покраской травы и отбиванием кантиков.

Пусть даже их будет не четыре миллиона, а всего сто пятьдесят тысяч, для решения локальных проблем этой численности всяко хватит, а там, если что, всегда можно вернуться к вопросу использования ядерной дубины. Новая советская армия, если хотите, есть в этом какая-то забавная и немного грустная правда, что каждому новому правителю России, приходится создавать «полки нового строя». С одной стороны приятно было себя поставить на одну доску с Петром, а с другой — немного грустно. Почему нельзя все эти преобразования делать в «рабочем порядке»? Почему нужно ждать пока жаренный петух не клюнет? Вопрос из вопросов.

ЗИЛ, на котором мы ехали, дернулся всем телом влетев в очередную яму и наконец затормозил. Дверь открылась и внутрь заглянул боец «девятки».

— Михаил Сергеевич, боюсь дальше на этой машине мы не проедем. Нужно пересаживаться.

— Ну нужно, так нужно, — вылезли всем кагалом из черных лимузинов и не менее черных волг и начали потихоньку распределяться по предоставленному армейцами транспорту, благо легковых машин оказалось в достатке, а то едущий в кузове бортовой шишиги генсек — это было бы немного слишком. — Погода конечно… Радует.

Я с усилием вытащил сапог из попытавшейся его буквально за несколько секунд засосать глины. Для выезда на природу пришлось — не без удовольствия, если честно, от галстука и прочего официального советского стиля за прошедшие месяцы уже начало не иллюзорно тошнить — сменить костюм на военную форму. Поскольку Горби не служил, только закончил военную кафедру во время обучения в вузе, настоящим военным я конечно не был. Лишь отправив «запрос» вглубь памяти реципиента я с удивлением обнаружил, что Горби оказывается получил на погоны полковничьи звезды еще в 1978 году, хоть ни разу на сборы и не призывался. Это вообще была достаточно странная на мой взгляд практика — раздавать партийным функционерам реальные воинские звания. Зачем — не понятно, кого этим пытали обмануть?

Короче говоря, не желая позориться перед адмиралами и генералами, коих в этот день должно было собраться в немалом количестве, я просто надел камуфляжу без знаков различия. Чтобы вопросов по подчиненности не возникало, а то как же полковник — тем более такой «искусственный» может генералами командовать? Не порядок.

Остаток пути до полигона прошел в попытках не показать всем, чем я завтракал. За пару дней до назначенных еще на весну — там сначала «Пятнадцатидневная война» помешала, а потом вояки активно занимались усвоением опыта, и было откровенно не до того — испытаний над полигоном пронесся мощный летний ливень, грунтовку подразвезло, а катающиеся тут туда-сюда тяжёлые армейские грузовики уничтожили дорогу окончательно, превратив ее в то самое пресловутое направление. Впрочем, если говорить совсем честно, то от происходящего, несмотря на неудобства, я получал искреннее удовольствие. Все лучше чем сидеть в душном кабинете и пылью дышать, а от бесконечных перетираний насущных проблем на всяких совещаниях и публичных выступлений в период недавнего съезда и вовсе хотелось бежать за горизонт не оборачиваясь.