— Ушёл, гад, — цокаю языком.
Хотя, если быть честным… будь он упрямее, будь в нём чуть меньше инстинкта самосохранения — мне бы пришлось тяжело. И не факт, что я бы пережил бой. Пришлось бы вытаскивать всё. Все резервы, все техники, всех легионеров, все опасные трюки, что я копил не для него.
Но Лорд Тень оказался трусоват. Я это сразу понял. Потому и показал ему волчьи зубы. И теперь вряд ли рискнёт снова идти на меня в лобовую.
Пускай он и мощный Высший Грандмастер, но осторожный. А иначе не прожил бы столько. У таких правило — не связываться с непонятным. На то и был расчёт.
Я даже успел напоследок послать мыслеречь:
— Только попадись снова — тебе хана.
Ладно, займёмся сувениром.
Подхожу к теневой гидре. Она ещё шевелится, клацает пастями, слабо извивается, спелёнатая алыми жилами.
— Ломтик, неси.
Кристалл падает мне в руку под бодрый «тяв» щенка. Я присаживаюсь, взмахом руки убираю путы обратно в Шива-лингам.
Теневая гидра лежит обессиленная. Но теперь — мой профиль. Правда, не совсем мой. Без Тьмы Воронова, с одной лишь телепатией, не вышло бы приручить теневую зверюгу. Тьма — здесь как проводник.
Хотя Лорд Тень как-то и с одной Тьмой умудрился приручить гидру. Ну, это я узнаю в своё время. Когда доберусь до его лысой головы. Хех.
Я вхожу в теневой разум, устанавливаю нужные закладки.
Гидра перестаёт слабо шипеть. Касанием вливаю энергию. Чёрная туша начинает двигаться, ползти вокруг меня.
И тогда я просто открываю свою тень. Она вливается туда сама, как в дом.
Возвращаюсь к машинам.
— Всё, — говорю гвардейцам коротко. — Поехали.
Кортеж снова трогается, машины одна за другой начинают движение. В салоне девушки смотрят на меня в ожидании, с любопытством в глазах.
— Очередной сувенир получил от Лорда Тени, — поясняю.
— А, — отвечают Камила и Настя, хотя явно ничего не поняли. Ну а Гюрза воздержалась даже от звука.
* * *
Мы прибываем. Вечер уже в самом разгаре. Бальный зал сияет — свет, хрусталь, золото, шелест тканей. Парадное безумие, посвящённое… пятнице, 13-го. Вот такой у Царя ироничный повод был устроить праздник.
Ольга Валерьевна идёт навстречу — в жёлтом платье, будто луч заходящего солнца. Наряд идеально гармонирует с её белыми кудрями. Княжна выглядит снова взволнованной:
— Данила Степанович, род Раджвирани здесь. Будь осторожен.
— Благодарю за предупреждение, — на автомате отвечаю, задумавшись.
Мои перепончатые пальцы! Родственников задолицого Аруна мне только не хватало. Но будем решать проблемы по мере их поступления.
В зале я замечаю Машу Морозову. Невеста сразу направляется ко мне, смущённая, с виноватой улыбкой.
— Даня, ещё раз извиняюсь за то интервью. Всё вышло так неловко…
— Всё норм, Маш, — отвечаю спокойно. Таков уж мир — все, бывает, косячат.
За всеми этими приветствиями я как-то упустил, чего это все вокруг застыли и рты пораскрывали. А это — эффект Гюрзы. Аристократы замирают, поднимают головы, кто-то забывает дышать. Леди-дроу поразила всех: идеальные черты лица, гладкая серая кожа, безупречная фигура. А леди будто и пофиг на внимание света — полубоком стоит и смотрит только на меня.
Я передаю девушек Ненее, с недавних пор ставшей новой княгиней Морозовой, — к окружившим её дворянкам.
Ко мне же пробивается сквозь толпу граф Антон Шереметьев, весь сияющий от какой-то своей внутренней идеи, как будто придумал, как превратить воду в вино.
— Данила, есть просьба, — говорит он заговорщицки. — Помоги найти новую вторую жену среди альвов.
Я приподнимаю бровь:
— Ты же не двударник вроде?
Антон отмахивается с жаром:
— Закон о многожёнстве вот-вот одобрят! Царь уже почти прогнулся!
Я смотрю со скептицизмом. Это «вот-вот» уже лет десять как висит в воздухе. Да и Царь у нас сделан не из пластилина — фиг согнёшь.
— Ну… — тяну дипломатично, бросая взгляд на танцующих. — Посмотрим.
Где-то сбоку Гришка пляшет с княжной Лопухиной. Точнее, телом — с ней, а глазами — всё косится на леди-дроу. Лопухина это, конечно, замечает. Хмурится, берёт казаха за подбородок, разворачивает к себе. Гриша сразу становится идеальным партнёром.
— Можешь приезжать в моё королевство на Той Стороне, — говорю Антону, снова переводя на него внимание, — и делать предложения понравившимся девушкам. Я не против. Только закона дождись всё-таки.
— Настоящий король! — восклицает Антоха с одобрением.
Едва с ним закончили, как ко мне подходит посол Рима:
— Ваше Сиятельство, Цезарь просил передать, — говорит он, — что вскоре, возможно, вводятся налоги на иностранные активы в Римской Империи. Но… вы можете получить льготы, если позволите Цезарю выбрать себе наложниц из числа альв.
Да макаронники охренели совсем! Что ещё за генофонд ради налоговых вычетов? Да ну их к чёрту.
Отвечаю спокойно:
— Уважаемый, если Цезарь хочет найти себе избранницу среди альвийских девушек, он может приехать в мой Золотой Полдень. Пообщаться, погулять по садам, заглянуть в питейные заведения. Если кто-то ответит ему взаимностью — я буду только рад за Цезаря.
Посол морщится, лицо у него становится серым, как мрамор под дождём:
— Цезарю некогда ездить по свету и таскаться по кабакам…
Я приподнимаю бровь с иронией:
— Значит, у Цезаря нет времени на женщин? Тогда зачем они ему вообще нужны? Я бы ещё понимал, если бы он в кого-то конкретно влюбился. Да нет же!
Посол хмурится, явно не разделяя моё непонимание:
— Хорошо, Ваше Сиятельство. Я передам это Цезарю. Но подумайте и над другими возможностями.
— Как и вы, уважаемый, — парирую. А то чего это я должен думать за него.
Раздосадованный посол разворачивается и уходит. Я не собираюсь продавать альвийских красавиц как скот. Цезарю лучше это сразу понять.
Подхожу к Гюрзе.
— Леди, потанцуем, — предлагаю я.
— Да я же не умею в ваши танцы, — немного пугается она.
— Не проблема. Ваш кавалер — телепат. И вы — тоже.
Протягиваю руку. Она смотрит на неё, словно на предложение дуэли, а потом медленно кладёт ладонь в мою. Веду её на танцпол, в центр кружащихся пар.
По мыслеречи — аккуратно, без давления — передаю ей базу бальных танцев: движения, ритм, стойку. Гюрза схватывает быстро.
Она ведь телепатка, а потому умеет оперативно усваивать информацию. Я едва успеваю передавать — она уже делает.
Кладу руку ей на талию. Я веду мягко, она слушается. Параллельно учится. И уже через несколько движений она встраивается в музыку. Пальцы больше не сжаты, взгляд — не такой острый.
Она поднимает глаза, и вдруг на губах появляется лёгкая, настоящая улыбка:
— Как легко, оказывается, танцевать.
— С правильным партнёром — всегда легко, — отвечаю я, не отпуская её ладони.
Гюрза тихо смеётся, качая головой, движения её плавные, как у кошки, довольной своей неожиданной добычей:
— Как же интересно всё получилось… В начале я была невестой вашего заклятого врага, а теперь готовлю вам стейки и танцую с вами медленный танец.
Я улыбаюсь, чуть приподнимаю бровь и подмигиваю:
— То ли ещё будет.
Щёки Гюрзы окрашиваются лёгким алым. Она смущенно отводит взгляд.
Ещё немного кружимся — и я замечаю движение на границе восприятия. Из моей тени, отбрасываемой светом с потолка, тихонько высовывается теневая гидра. Осторожно и не полностью, чтобы никто не заметил. Чёрный хвост вытягивается вдоль паркета, скользит, как шлейф магического дыма, и ловко цепляет блюдо с мясом. Раз — и оно исчезает, будто его никогда и не было, утащенное в тень следом за хвостом.
— Где блюдо с мясом⁈ — раздаётся испуганный голос церемониймейстера. Он крутит головой, подзывает официантов и начинает им тихо, но сурово выговаривать, указывая на пустое место на столе. Те кивают, бледнеют, бегут выполнять.
Я цокаю языком. Неудобно получилось. Придется кормить гидру перед выходами в свет. Хотя теневые звери всегда голодные, так что не вариант.
