— И ты? — спросила я.
— И я. — Он кивнул. — Перепады настроения, эмоциональные срывы. Всякое бывало. Ты еще неплохо держишься.
Я смутилась от похвалы.
— Но мне приятно, что ты извинилась, — добавил он. — Чисто по-человечески. Скажи, ты меня уже чувствуешь?
— Мне кажется, что да, — ответила я. — Если ты не закрываешься. И других людей тоже, слегка.
Для занятия Бестужев выбрал берег залива, благо погода позволяла. Облака скрывали солнце, но было тепло. Мы расстелили плед на песке, неподалеку от дачного поселка. Местные, если и ходили мимо, то на нас не обращали никакого внимания.
— А теперь? — спросил Бестужев.
Знакомое чувство словно окутало меня в уютное одеяло. Я поймала себя на том, что щурюсь от удовольствия, будто кошка на солнышке.
— Это наведенное? — испугалась я.
Бестужев отрицательно качнул головой и ткнул себя пальцем в грудь. Значит, снял блок.
— Ментальный щит работает не так, как магический, — сказал он. — Магическим щитом ты закрываешься от чужой атаки. И можешь атаковать сама. Ментальный щит… я буду называть его блоком. Он именно блокирует. Ты не ощущаешь чужие эмоции, никто не ощущает твои. Блок отсекает тебя от внешнего мира. В обычной жизни мы им редко пользуемся. Гораздо важнее научиться воспринимать эмоциональный фон, как нечто обычное.
— Тогда почему Александр Иванович велел научить блоку? — удивилась я. — Будто это самое важное.
— Это важно, Яра. Твоя сила еще не достигла пика. Когда это произойдет, ты будешь чувствовать всех окружающих. Сразу. Поверь, это очень неприятно. Это как очутиться среди орущей толпы. Только кричать люди будут без слов, эмоциями, причем у тебя в голове.
— Даже представлять страшно, — поежилась я.
— Вот поэтому нужно уметь ставить блок. Постепенно ты привыкнешь обходиться без него.
Бестужев говорил мягко, без строгости в голосе, но я внимала его словам, будто на уроке, испытывая нетерпение. Быстрее бы приступить к практике!
— Первое, скорее, совет, — продолжил Бестужев. — Это поможет справиться с психологической нагрузкой. Выбери «якорь». Что-то, что ты будешь повторять каждый день, как часть своей обычной жизни. Не спрашивай, как это работает, сам до конца не понимаю. Но работает, честно. Эспер часто сталкивается с тем, что для обычного человека не является нормой. Очень важно не сойти с ума. «Якорь» будет держать тебя «у земли», напоминать, что ты — простой человек с простыми привычками.
— Приведи пример, — попросила я. — У тебя какой «якорь»? Или это секрет?
— У меня их несколько. — Бестужев улыбнулся. — Например, я бреюсь каждое утро.
— Это мне не подходит…
— В воскресенье обязательно обедаю дома, с родителями.
— Издеваешься? — нахмурилась я.
— В среду мою машину.
— Ну, точно.
— Яра, это должен быть твой«якорь». Можешь вышивать крестиком по пятницам, гулять по Невскому по воскресеньям, жарить яичницу по понедельникам. Все, что угодно. Кстати, подъем в шесть утра, на пробежку, тоже подойдет.
— Мм… Я подумаю. Или нужно выбрать прямо сейчас?
— Нет, это домашнее задание. Итак, блок. Я расскажу о двух способах. Выбери тот, что больше нравится. Первый — кирпичная стена. Вернее, колодец, потому что кирпичную стену нужно строить вокруг себя. Представь, как кирпичи «съезжаются» вокруг тебя в кладку.
Я попыталась.
— Получается? — спросил Бестужев.
С трудом выстроенная стена рассыпалась.
— А второй способ? — поинтересовалась я.
— Представь, что ты находишься в белой комнате. Все белое — стены, пол, потолок.
— И… что дальше?
— И все, — сказал Бестужев. — В комнате нет ни окон, ни дверей. Просто белая комната. Ты внутри.
«Я внутри. В белой… ослепительно белой комнате…»
— Глаза не закрывай, — предостерег он. — У тебя получается. Зафиксируй ощущения.
«Я в белой комнате. Вокруг все белое. И больше ничего».
Что-то больно шарахнуло по темечку.
— Ай! — поморщилась я, схватившись за голову.
— Прости, — смутился Бестужев. — У тебя хорошо получается, я перестал тебя чувствовать. Хотел проверить, выдержит ли твой блок телепатическую атаку.
— Не выдержал, — хмыкнула я.
— Наоборот. Ты же ничего не слышала?
— Не-а.
— Вот. А боль — это побочка. От нее можно избавиться только практикуясь.
— А-а-а…
— Практикуйся, Яра. У тебя хорошо получается.
— Это все? — удивилась я. — Так просто?
— Тебе так кажется. Блок нужно не только ставить, но и удерживать, одновременно занимаясь своими делами. Практикуйся, Яра. Завтра я усложню условия.
— Ты обещал рассказать об Исподе, — напомнила я. — И… мы не договорили. Вчера.
— Помню, — кивнул Бестужев. — С чего начать?
Глава 44
Очень хотелось выбрать Испод. Но надо понять, что имел в виду Бестужев, когда сказал, что я не понимаю его страха. Я чего-то не знаю о великих боярских родах? Вполне вероятно, ведь маленькую Яру не успели ничему научить.
— Объясни, почему ты испытываешь неловкость и страх, — попросила я. — Когда моего отца казнили, мы были детьми. Мне и в голову не пришло бы в чем-то тебя винить. Чего я не понимаю?
— Главного. — Взгляд Бестужева неожиданно царапнул, будто кошка провела лапой по нежной коже. — Принадлежность к роду, это не только защита, но и ответственность.
— Один за всех, и все — за одного? — спросила я.
Интересно, откуда в моей голове эта фраза? Неужели… из памяти Яры?
— Именно, — согласился Бестужев. — Неважно, сколько мне было лет. По умолчанию, я согласен с теми решениями, что принимает глава рода. Я разделяю судьбу рода. Ты понимала бы, если бы…
Он осекся, отвел взгляд.
— Ладно уж, договаривай. Если бы росла, как Морозова, — сказала я. — Так по этой логике я разделяю вину своего отца?
— Тебя помиловали, — напомнил Бестужев.
— Тогда отчего тебе неловко?
Я с трудом подавила раздражение. Сказать бы ему, что мой отец ни в чем не виноват! Но как, если доказательств у меня еще нет?
— Бестужевы заняли место Морозовых.
Его голос прозвучал бесстрастно, и я поняла, что опять не чувствую эмоций Савелия. Он их прячет… или отгородился от моих?
— Полагаю, справедливо? В честной конкурентной борьбе?
А вот сарказма я уже не скрывала.
— Яра, ты мне нравишься.
— Чего? — растерялась я.
Как-то очень неожиданно это прозвучало, не к месту.
— И я надеюсь, что когда-нибудь ты ответишь мне взаимностью, — продолжил Бестужев. — Поэтому не хочу врать. Я не знаю, справедливо или нет. Не уверен, что справедливо.
Что ж, неловкость это вполне объясняет.
— Ты что-то знаешь? О том деле? — рискнула уточнить я. — Поэтому боишься?
Он отрицательно качнул головой.
— Ничего конкретного. Знаю, что мой дед… способен переступить черту. Десять лет назад главой года был он. А боюсь я того, что все это… оттолкнет тебя. Ты и так… держишь дистанцию.
Он тщательно подбирал слова. А я думала о том, что Яра Морозова, наверняка, была бы сговорчивее. Да и мне стоило бы. Если Бестужев, и правда, так влюблен…
Нет, я не буду его использовать. Черт! Не надо было проникаться к нему симпатией!
— Почему ты опять закрылся? — спросила я. — Что-то скрываешь?
— Не я. Ты. — Он взглянул на меня удивленно. — Ты поставила блок.
— Я⁈ Нет…
Я осеклась. Не могла? Или могла? Когда пыталась скрыть раздражение, например.
— А как убрать, если неосознанно? Я не ставила специально, честное слово.
— Выйди из комнаты, мысленно. Ты сильный эспер, Яра. Точно не знаешь, какой у тебя уровень силы?
— При последнем замере была восьмерка с потенциалом, — призналась я. — Уровень силы эспера зависит от общего уровня?
— Да. Как и любой вид магии. А ты еще и ведьма…
— Страшно стало? — Я попыталась пошутить.
— Ага. — Он улыбнулся, но как-то грустно. — Ты завидная невеста. Любой род будет счастлив заполучить такую сильную женщину.
