Русь. Строительство империи 3 (СИ) - Гросов Виктор

В горнице было тихо, только треск свечей нарушал тишину. Советники мои попали в ситуацию, которая им не по плечу. Решать должен был я. Один. Я сжал подлокотники кресла, чувствуя, как дерево впивается в ладони.

Куря хочет катапульту — мой единственный козырь, то, что теперь держит его орду на расстоянии. Отдать ее — значит остаться без зубов перед остальными врагами. Но если он уйдет, я смогу бросить все силы против Игоря. Или нет? Что, если хан лжет, и как только я отдам оружие, он ударит моим же оружием?

А Игорь? Великий князь не станет ждать. Он не торгуется, как Куря, — он берет. Его войско на западном берегу — сотни воинов, знамена с черным вороном, который, казалось, уже кружит над моей головой. Открыть ему ворота — значит сдаться и потерять Переяславец, Березовку, все, что я строил кровью и потом. Отказаться — значит война, и не одна, а сразу три: с печенегами, с Игорем, с варягами. Я вспомнил лица людей внизу, женщин, дружинников. Я обещал их защитить. Но как?

Я закрыл глаза, чувствуя, как тьма сгущается не только за окном, но и внутри меня. Каждый шаг, каждое решение — это риск, цена, которую я не могу позволить себе заплатить. Но и бездействие — это тоже выбор, и он может стоить еще дороже.

— Вежа, — прошептал я, — что ты посоветуешь?

Но ответа не последовало. Только тишина.

Я сидел в тереме, уставившись в темноту за окном, когда дверь тихо скрипнула. Я обернулся и увидел Искру — дочь волхва. Она вошла бесшумно, ее длинные волосы, заплетенные в косу, слегка растрепались.

— Антон, — произнесла она тихо, но так, что ее голос заполнил всю комнату. — Я знаю, что ты ищешь выход. И он есть.

Я приподнял бровь.

— Говори, — коротко бросил я, не отрывая от нее взгляда.

Она подошла ближе, ее шаги были легкими, почти невесомыми. Она остановилась у стола, положила ладони на его поверхность и наклонилась ко мне, словно собираясь поделиться тайной, которую нельзя произносить вслух.

Она подошла ближе. Каждый ее шаг был словно частью какого-то ритуала, и я невольно замер, чувствуя, как атмосфера в комнате меняется. Она остановилась у стола, положила ладони на его поверхность, и в этот момент я заметил, как ее пальцы слегка дрожат. Она наклонилась ко мне, и ее лицо оказалось так близко, что я мог разглядеть каждую черточку, каждую морщинку, которая обычно скрывалась в тени. Ее дыхание было теплым, но в нем чувствовалась какая-то странная прохлада, как будто она принесла с собой дыхание самого ветра.

Она действовала на меня возбуждающе.

— Есть путь, — прошептала она. — Но он не для всех.

Я смотрел на нее. Что она задумала? Что за путь она предлагает? И главное — смогу ли я довериться ей до конца?

Но в ее глазах читалась такая уверенность, что я не мог просто отмахнуться.

— Что ты предлагаешь?

Она улыбнулась.

Глава 22

Я смотрел на Искру, не отрывая глаз. Ее слова повисли в воздухе. Она стояла у стола, склонившись ко мне, и в тусклом свете свечей ее лицо казалось высеченным из камня — острые скулы, горящие глаза, тонкая складка между бровей. От нее веяло чем-то диким, почти звериным, и это будоражило.

— Есть путь, — повторила она, понизив голос до шепота, словно боялась, что стены терема подслушают. — Но он не для всех.

Я прищурился.

— Говори, — бросил я, с неподдельным любопытством.

Она выпрямилась, но не отошла. Ее пальцы скользнули по краю стола, словно она чертила невидимую линию, и я невольно проследил за этим движением. Потом она медленно заговорила, будто каждое слово было частью какого-то заклинания.

— Есть старое капище в дубраве, вверх по реке, — начала она. — Там боги еще слушают. Мы можем призвать их. Покровителей. Тех, кто даст силу одолеть врагов. Но это надо сделать ночью. Выйти за город, пройти к реке и провести ритуал. Сегодня.

Я замер, уставившись на нее. Ритуал? Боги? Это что, серьезно? В голове мелькнула мысль, что она меня разыгрывает. Искра, дочь волхва, конечно могла придумать такую чушь, чтобы потешить себя. Я чуть не фыркнул, но сдержался, глядя в ее глаза. Там не было ни тени насмешки. Она говорила так, словно это было так же реально, как катапульта, которая сожгла пятнадцать печенегов утром.

А что, если это не шутка и не бред? Что, если это ее способ заманить меня? Я вспомнил, как она смотрела на меня раньше — не раз и не два, с каким-то непонятным блеском в глазах, который я списывал на ее волховскую натуру. Может, это ее игра? Вытащить меня ночью за город, в дубраву, под предлогом ритуала, а там… Хм…

Кровь быстрее побежала по жилам, и уголки губ сами дернулись вверх. Ну, если так, то я не против сыграть. Давно я не был с женщиной, а Искра — красивая, не поспоришь. Высокая, стройная, с шелковистыми волосами, падающими на плечи и взглядом, от которого мурашки по коже. Если она хочет провернуть что-то такое, я ей подыграю. А если нет — ну, хоть отвлекусь от всей этой проклятой каши с Игорем и печенегами.

— Ночью? — переспросил я, стараясь не выдать ухмылку. — За город? К дубраве?

Она кивнула с серьезным выражением лица.

— Да. Надо выйти через лаз у моста, вверх по течению. Там, где дубы старые стоят, есть капище. Боги услышат.

Я чуть не прыснул со смеху. Капище, боги. Она так старательно выговаривала каждое слово, будто читала по свитку. Но я сдержался, кивнул, изображая задумчивость. Ладно, Искра, посмотрим, что ты задумала. Если это ритуал для двоих под дубами — я только за. Если же она вправду верит в эту чепуху — ну, будет повод посмеяться позже, когда вернемся. Да и хорошая она как человек даже. Вон как Веславу старалась спасти от Кури. Да, у нее были свои мотивы, но ведь пошла на риск, выбралась одна из осажденного города и добралась же до кочевников.

— Хорошо, — сказал я, откидываясь назад. — Согласен. Ночью пойдем.

Она моргнула, явно не ожидая, что я так легко дам добро. Потом ее губы тронула легкая улыбка — не то победная, не то просто довольная.

— Тогда готовься, княже, — тихо сказала она и вышла, оставив за собой шлейф какого-то приятного цветочного запаха.

Я остался один, глядя в темноту за окном. Переяславец шумел — голоса горожан, топот дружинников, скрип телег. А я сидел и думал. Если это ее уловка, то ночь обещает быть интересной. Давно мне не выпадало такого шанса — просто взять и забыть про все: про Курю с его наглой ухмылкой, про Игоря, про варягов, что, может, уже режут веслами воду где-то там, на севере. Искра развеет мои мысли. Накопилось всего столько. А если она серьезно про богов — ну, хоть разомнусь, пройдусь, проветрю голову.

Правда, мелькнула мысль: а не проверить ли эту дубраву? Я даже подумал позвать Веславу — она бы мигом разобралась, что к чему. Но тут же одернул себя. Паранойя, Антон, чистой воды паранойя. Если каждый шаг подозревать, я скоро сам себя в темницу посажу. И вот будет отвратно, когда Искра решит воспользоваться нашим уединением. Нет уж, свидетели такого действа, а тем более в лице Веславы, мне не нужны.

Ночь опустилась на Переяславец быстро, как всегда в это время года. Луна висела низко, почти касаясь верхушек деревьев за рекой, и ее блеклый свет ложился на стены города пятнами. Я накинул плащ, подхватил топор на всякий случай, — и спустился из терема. У выхода меня перехватил Ратибор. Он заходил в терем и смотрел на меня с легким прищуром.

— Куда это ты, княже? — хрипло спросил он, кивнув на мой плащ. — Ночью, да один?

Я ухмыльнулся и подмигнул ему.

— Не один. С Искрой. Дела у нас, — бросил я небрежно, стараясь не рассмеяться от его удивленного взгляда.

Ратибор хмыкнул, понимающе кивнул и отступил в сторону.

— Ну, смотри, княже. Береги себя, — сказал он, с легкой смешинкой.

Я махнул рукой и пошел дальше. Искра ждала меня у конюшни. Девушка была закутана в темный плащ. Она молча кивнула мне, указав в сторону ворот. Мы двинулись к лазу у моста — узкому проходу в стене, который вел к реке. Стражники у ворот даже не обернулись: то ли не заметили, то ли привыкли, что я иногда ухожу так, без шума. Нужно будет им потом задрать трепку. Совсем распустились. То гонцов Игоря впускают, то за лазом не следят. Не дело так нести караульную службу.