— О чём ты, папа?
— Да это я посчитал стипендию других. Ладно, дочь, мне уже пора. Ты занимайся своими делами, а я поеду.
— Хорошо, папенька, счастливой тебе дороги.
— Учись хорошо, и у тебя будут свои честно заработанные карманные деньги. Да и вообще, сегодня на совещании император вновь упомянул про инженеров. Он даже узнал, что ты учишься в инженерной академии, и поставил тебя в пример другим. Так что, я сделал правильный выбор, направив тебя сюда учиться, хотя здорово жалел о том совсем недавно.
Женевьева, услышав слова отца, аж захлопала в ладоши от радости.
— Да, я не шучу, так что, учись, и будет тебе счастье. Правда, жених твой недоволен этим, но после сегодняшних слов императора недовольство его семьи поуменьшится, и они перестанут меня донимать своими претензиями.
Женевьева отчётливо скривилась, что не укрылось от глаз отца.
— Ты не хочешь замуж за князя Юсупова?
— Нет, — чересчур резко ответила дочь, чего раньше при отце себе не позволяла.
— Это блажь, вы помолвлены. Впрочем, пока всё пустые разговоры. Вот отучишься первый год, а там посмотрим, что дальше делать и как поступать.
— Папенька, — умоляюще сложив руки на груди, стала упрашивать отца Женевьева, — я бы не хотела выходить за него замуж. Очень не хотела.
— Дочь, давай сейчас не станем об этом говорить. Я тебе сказал: решим в конце лета. Может, к тому времени что-то изменится. Твоё желание я знаю, но главное — это желание Юсуповых. Если они откажутся, то нам проще. Если же нет, то… но это дело будущего. Всё, я поехал. Учись и живи самостоятельно, пока молода. Дальше семья, дети — не до того станет.
— Хорошо, папенька, — опустив глаза вниз, пробормотала Женевьева.
— Всё, дай обниму тебя, и поехал.
Граф поцеловал дочь в щёчку и вышел из квартиры. Сразу с лётного поля он направился в рабочий кабинет, чтобы подписать документы и отдать нужные указания. Домой он приехал уже поздно вечером, уставший и озадаченный, и сразу попал в объятия супруги.
— Дорогой, почему так поздно? Как прошёл твой доклад у императора?
— Всё хорошо, много работы и много впечатлений.
— Каких? Расскажи!
— Мой доклад император принял без замечаний. Хвалить не стал, но и ругать оказалось меня тоже не за что.
— Ой, я очень рада.
— А ещё он узнал, что наша Женевьева поступила в инженерную академию и всем поставил её в пример!
— Замечательно! Нашу девочку заметил сам император! Её ждет блестящее будущее.
— То, какое её ждёт будущее, зависит от нас, но в целом ты права, дорогая, это серьёзный задел на прогресс. Возможно, что она даже может стать фрейлиной в какой-то момент.
— Это прекрасный вариант! А что ещё интересного не узнал?
— Наталья, в этот раз интересного оказалось очень много. Я до сих пор не отошёл от полученной информации. Ты помнишь юношу, с которым вы повстречались в поезде, потерпевшем крушение?
— Да, а что? — сразу насторожилась супруга.
— А его имя помнишь?
— Я не узнавала его имени.
— А я узнал его от Женевьевы.
— Что⁈ Это негодяйка посмела с ним встречаться?
— Встречаться⁈ — опешил граф. — С чего ты это взяла?
Графиня поняла, что попала впросак, и тут же попыталась объяснить причину своего гнева.
— Я переживаю за неё, а ты никогда просто так ничего не говоришь, что поневоле думаю обо всех одинаково плохо. Там столько юношей, в этой её академии, и я думаю всё время о том, как бы она не влюбилась и не стала встречаться с кем-то, кто ей не ровня.
— Не переживай, дорогая. В Женевьеве я уверен, мы прекрасно её воспитали, и она не позволит себе не только мимолётный роман, но даже повода к тому не даст.
— Да, дорогой, безусловно, ты прав, — улыбнулась графиня, но в душе совсем так не думала.
— Так что с этим юношей?
— Его зовут Фёдор Дегтярёв, он родом из Крестополя, и сегодня по приказу императора получил двойную стипендию лично от него, стал почётным гражданином, к тому же, оказался поощрён подарком в тысячу злотых.
— Вот это да⁈ А с чего такие щедроты безвестному студенту?
— Помнишь, ты мне рассказывала про его дар.
— Да и что?
— Он показал с его помощью, как совершили покушение на великого князя. Скажу честно, дар у него весьма редкий, и вроде бы непрактичный, но оказалось, что благодаря ему можно многого добиться, как это ни странно.
— И ему только за это дал все блага император? Действительно, странно.
— Нет, дело в том, что он показал не только покушение, а ещё продемонстрировал, по дополнительному приказу императора, все события, что произошли после того, как напали на Ростислава Владимировича. У меня до сих пор мурашки идут по коже, как вспомню. Юноша смотрел в глаза смерти и наглядно продемонстрировал нам, каково это. В него стреляли, и я мог увидеть, как пуля показательно медленно выходила из ствола неизвестного оружия и летела прямо мне в лицо, то есть, в лицо Дегтярёва. Он каким-то образом смог отклонить её полёт и тем спасся.
— Боже! А почему в него стреляли террористы?
— Этот глупец помчался их ловить, для чего схватил револьвер анархиста, ну, и попал в западню. Как он выжил, ума не приложу, но вот так. И сегодня я увидел, как всё происходит на деле в таких случаях. Да уж…
— Интересный юноша, — задумчиво проговорила графиня, погружённая в свои мысли. — Значит, он смог себя защитить от прямого выстрела?
— Да, причём это оружие неизвестной модификации. Какой-то секретный проект другой страны, не слышал даже о таком.
— Получается, его дар более многогранен, чем нам всем кажется.
— Не знаю, дорогая. За самоотверженность и храбрость его император и наградил, ну и за желание сотрудничать с государством, а не строить из себя гнилого либерала, как многие сейчас делают. Противно слушать!
— Да, дорогой, сейчас непростое время.
— Уж какое непростое! Война на носу, дорогая.
— Нет, у тебя, любимый, на носу чисто, а вообще, может, всё обойдётся?
— Нет! — резко ответил граф, потом, немного смягчив тон, добавил. — Не обойдётся, дорогая. Всё, что в наших силах, и всё, что в силах императора, делается, чтобы оттянуть эту войну, но, увы, от нас мало что зависит. Слишком многое стоит на кону, и слишком многим эта война выгодна. Поэтому лучше оказаться готовыми ко всему.
— Я тебя поняла, дорогой. Давай больше не думать о политике. Отдохни хотя бы немного от неё. Хочешь, я тебе что-нибудь сыграю на фортепиано? — и графиня с лёгкой улыбкой направилась к инструменту, мягко шурша подолом платья по полу.
Она села за инструмент, поправила юбку и на мгновение замерла, сосредоточившись. Затем её пальцы коснулись клавиш, и зазвучали первые аккорды увертюры «Эгмонт» Бетховена. Мелодия, начавшись спокойно и размеренно, постепенно набирала силу, наполняя комнату глубоким, драматичным звучанием.
Граф, откинувшись в кресле, закрыл глаза, позволяя музыке полностью окутать его. Он чувствовал, как напряжение последних дней постепенно уходит, уступая место умиротворению. В его голове ещё мелькали мысли о войне, о студенте Фёдоре Дегтяреве, о дочери, но музыка словно отодвигала их на второй план, давая передышку.
Когда последние аккорды затихли, граф открыл глаза и посмотрел на жену.
— Спасибо, дорогая. Ты, как всегда, чудесно играешь.
— Рада, что тебе понравилось, — улыбнулась графиня, вставая из-за фортепиано. — Может, ещё что-нибудь?
— Нет, спасибо. Думаю, мне пора отдохнуть. Завтра снова нужно рано вставать.
— Конечно, дорогой. Я позабочусь, чтобы тебя никто не беспокоил.
Граф поднялся с кресла, подошёл к жене и нежно поцеловал её в лоб.
— Спокойной ночи, Наталья.
— Спокойной ночи, любимый.
Граф направился в свою спальню, желая, как можно скорее, обрести покой и сон. Но, несмотря на усталость, в его голове продолжали крутиться мысли о будущем, о том, что ждёт их всех впереди. И, возможно, именно такие моменты, как этот вечер, помогут ему сохранить силы для грядущих испытаний.
