Душелов. Том 7 (СИ) - Faded Emory

Как всё могло сложиться именно так, а не как-то иначе? Какова была вероятность такого развития событий? Тосио не мог точно ответить на эти вопросы, но одно он знал точно — это череда невообразимых событий, которые даже трудно назвать банальной «удачей».

Просчитать такое было попросту невозможно, поэтому если изначально он получал удовольствие, просто живя дальше и получая удовольствие от представлений череды трудностей и страданий, через которые в этот момент проходил Микаэла, то когда он услышал слухи о том, что Микаэлу увидели не то что в Империи, а в центре города, изначально он даже сначала не поверил. Однако тогда он быстро вернул самообладание и даже ещё больше разгорелся, предвкушая дальнейшие интересные события, вроде наверняка без проблем выигрышного для него суда.

К тому же вскоре, как он и ожидал, ему назначали встречу. Правда, странным способом — с помощью одного из подхалимов Карэн Агнэс, но в целом что-то подобное было в пределах его ожидания.

Тем не менее на этом всё нормальное закончилось — с самого начала встречи, увидев вместо Микаэлы Карэн, он несколько удивился, пускай и не подал виду. Тем более волноваться ему было не о чем — он прибыл на эту встречу, заранее перестраховавшись, так что всё, что только этой дурочке могло прийти в голову, лишь ещё больше бы усугубило их положение.

Так он думал в тот момент. Вот только чем дольше шла их встреча, чем дольше длилась их беседа, тем меньше он контролировал ситуацию. Словно с каждой секундой — с каждым мгновением — что-то в его мире рушилось, а он и ничего поделать с этим не мог.

Он и не заметил, как к концу их диалога у него не осталось выбора — он проиграл, сам того ещё не осознав. Это было даже не обидно, это было… чем-то непонятным для него — раньше он никогда в жизни никому не проигрывал, когда брался за дело всерьёз. А тут что бы он ни предпринял, он так или иначе проигрывал.

И единственное, что ему осталось… это принять её предложение. Только так он мог сохранить свою жизнь и, вероятно, что-то сделать позже, когда все уже забудут об этом случае. В таком случае он победит, а разве это не главное?

Так он принял её предложение, записал видео, о котором она просила, и вскоре после этого действительно оказался в заранее подготовленной ей машине, что некоторое время везла его в неизвестном направлении.

Однако, несмотря на то, что тогда в её словах он совершенно не почувствовал лжи, беспокойство не покидало его. И как оказалось, это было не напрасно — прошло около часа поездки, как машина неожиданно остановилась, хотя этого времени едва должно было хватить, дабы выехать за черту города.

А потом…

Потом перед ним вновь появилась Карэн Агнэс. Она открыла дверь машины и сказала следовать за ней. Какого-либо выбора у него тогда не было, так что он так и поступил. Покинув машину, он осмотрел лес, в котором оказался, и тропинку под ногами до давно, на вид, заброшенной сторожке.

Если не считать присутствие самой Карэн вместо какого-нибудь слуги, то более, пока они шли к ней, ничего подозрительного не было. Внутри всё тоже казалось вполне обыденным. Во всяком случае до тех пор, пока Карэн не засунула руку под дряхлый деревянный стол и не нажала там на скрытую кнопку, по нажатию на которую пол сторожки разошёлся в стороны, открывая вид на высокотехнологичный подвал.

Тосио уже собирался открыть рот и что-то спросить, но не заметил, как Карэн, стоящая прямо перед ним, исчезла. А уже через секунду он ощутил сильную боль в задней части шеи и потерял сознание, будучи при этом не в силах ничего сделать.

Очнувшись же… он оказался прикованным к стулу в том самом злосчастном подвале, навсегда изменившим его.

Сам по себе подвал — точнее спальная комната, посреди которой он оказался — не представлял ничего особенного: прямоугольный формы помещение, окрашенное в белый тон, примерно тридцать квадратных метров, парочка продолговатых потолочных ламп, по четыре двухъярусных кроватей с двух сторон и расположенные между ними небольшие комоды.

Самое стандартное родовое убежище, в которых прячутся члены рода в самых тяжелых для них ситуациях. Такое есть у большинства.

Так что заботило Тосио в тот момент не это, а Карэн, что тогда… только тогда… наконец показала ему свою истинную личину, о которой до этого он лишь догадывался. Она, наследница одного из сильнейших родов Империи, стала одержимой. А вместе с тем… утратила человечность. Такие слова, как «эмпатия», ей стали чужды и непонятны, и в этом он убедился в первый же день своего заточения…

До этого он всегда считал себя достаточно крепким человеком — как физически, так и морально, — и вероятно, так оно даже и есть, если сравнивать с большинством. Тем не менее этого даже близко не хватило, чтобы вынести всё то, через что он проходил практически ежедневно.

Пытки…

Сколь бы они не были ужасны с моральной точки зрения, придуманной самими людьми, но несмотря на это человечество всегда, на протяжении всей истории, пользовалось ими. И к тому же пользовалось крайне изобретательно, придумывая всё более изощрённые способы причинить друг другу боль. Словно это часть, без которой они попросту не могут существовать.

А с приходом «Даров» это лишь усугубилось…

Повышенная стойкость организма в совокупности с возможностью долгое время обходиться без воды и пищи непреднамеренно заставили в быстром темпе совершенствовать пыточное дело, чтобы добиваться необходимых результатов даже с самыми сильными обладателями Даров. Например, так было выяснено, что глаза являются самой незащищённой частью тела одарённого, отчего в них можно практически без каких-либо проблем вводить небольшие инъекции подавителей, сводя на небольшой промежуток времени действие Даров на нет. А когда же эффект проходил, улучшенная регенерация одарённых вновь активизировалась и тем самым лишь лишь помогала пыткам продолжаться…

В отличие от обычных людей, пытки для людей с Дарами в десятки раз хуже, ибо длиться их мучения могут столько, сколько захочет пыточных дел мастер. От него требуется лишь изредка всовывать в рот жертвы еду или же вводить её ему с помощью инъекций, и тогда регенерация жертвы — хочет она того или нет — будет без проблем со временем восстанавливать даже утраченные части тела, лишь продлевая его муки.

Тосио об этом, конечно же, знал с самого детства, однако знать и самому пережить… такое попросту нельзя сравнивать.

Он мог бы без проблем перетерпеть боль от утраты пальцев, от выдёргивания ногтей и зубов, от ломания костей, от сдирания кожи, от выкалывания глаз, от отрезания ушей и носа… но только если это разовая боль. Ощущая же всё это, будучи прикованным к стулу в неизвестном подвале, и осознавая, что это может продолжаться в течении месяцев, а то и лет… ломало его.

И всё же это ещё не всё…

Карэн… она и впрямь утратила человечность.

Да, бесспорно, он заслужил всю эту боль, учитывая тяжесть его деяний. Но спустя несколько дней, когда ему в очередной вырвали все ногти и после отрезали все пальцы, собираясь переходить к зубам, он… раскаялся. Искреннее, плача и крича во всё горло, не в силах больше терпеть пытки, он раскаялся. Обещая, что более никогда не навредит им и даже не покажется у них на глазах, он молил её наконец отпустить его.

Но Карэн тогда лишь улыбнулась ещё более лучезарной улыбкой, с лёгкостью приоткрыв его рот и засунув туда щипцы. Плача, Тосио продолжал молить её до самого конца, невзирая на неразборчивую речь, пока… очередной зуб не был вырван из его рта.

И всё же после этого она остановилась.

Смотря на окровавленные щипцы с зубом, она о чём-то задумалась, и Тосио в этот момент даже позабыл о боли, надеясь на чудо, но… его не произошло. Вместо этого Карэн ни с того ни с сего начала пересказывать ему все события того дня. С самого утра и в самых мельчайших подробностях.

Тосио сначала даже растерялся, пытаясь оперативно прийти в себя и уловить смысл сказанного. Но не успел он ничего понять, как щипцы вновь оказались в его рту, продолжив начатое. При этом сама Карэн в это время не умолкала, продолжая болтать, словно занималась чем-то обыденным, вроде приготовления завтрака. И хотя тогда он едва ли что-то мог разобрать из её речи, теряясь в окутавшей его сознание боли, но потом, спустя пару дней, он кое-что заметил.