Кубинец. Том II (СИ) - Вязовский Алексей

Когда шулер приземлился задницей мне на колени, я снова открыл глаза. Нет, ребята, мне пора. Двое уже достали ножи. Быть случайной жертвой в глупой пьяной поножовщине мне не хочется. Я быстро достал чемодан, вскочил на сиденье, и выпрыгнул в проход. Вроде задел кого-то, но оглядываться не стал. Нечего мне там делать.

Я бежал по проходу к двери в следующий вагон, задевая плечами и чемоданом выглядывающих зрителей. Ну вот, тамбур, и здравствуй, тишина и покой. Большинство пассажиров спали, но в приглушенном свете ночника я увидел, что свободные места есть. Я сел у окна, прислонился к холодному стеклу и закрыл глаза.

Глава 23

Гостиница в Буэнос-Айресе оказалась похуже кордовской. Отсыревшие стены с черными пятнами плесени по углам, протекающий кран с тонюсенькой струйкой воды, продавленный матрас и подушка толщиной с книгу. Ладно, нам здесь недолго сидеть. Наверняка после приезда Фунеса мы сразу двинемся дальше.

Вот кто у меня вызывал тревогу, так это Франциско. Слабый до ужаса с бледно-зеленой физиономией, он еле тащил свою поклажу. Посмотрев на эти мучения, Альфонсо забрал его барахло и понес сам. И всё равно радист едва поспевал идти с нами вровень. Хотя мы и не особо спешили.

И с едой у Франциско тоже беда. Когда мы втроем пошли поесть в кафе, он сразу отказался от жареной пищи — тошнит его до сих пор, хочется чего полегче. Видать, парня болезнь сильно зацепила. Осложнения после дизентерии часто случаются, как бы и у него не случилось.

Троица отставших прибыла на второй день. Фунес сразу собрал всех у себя в комнате.

— Вот документы, — он раздал нам паспорта с надписью «Республика Парагвай» на обложке. — Вполне надежные, но лучше лишний раз не показывать. Выезжаем завтра утром, поезд до Посадас отправляется в десять. Так что постарайтесь вернуться к этому времени, если задержитесь где-нибудь.

Ого, Фунес попытался пошутить. Надо записать, чтобы не забыть.

Когда все вышли, я задержался.

— Что там, Луис? — недовольно буркнул аргентинец.

— Франциско не сможет участвовать в операции, — выпалил я.

— С чего ты это взял? Мне он сказал, что готов. Еще в Кордове.

— Он слаб. Не в состоянии нести свои вещи. Да что там, он на третий этаж пока поднялся, задохнулся. Останавливался на лестнице, за перила хватался, чтобы вскарабкаться. Понимаете? Если бы у нас всё предстояло как раньше, когда радиста можно оставить на базе, а потом возить на машине в нужные места… Но нам предстоит преодолеть полторы сотни километров по бездорожью. Сами подумайте, сколько времени пройдет до того момента, когда Франциско придется тащить на себе?

— Пойдем, — Фунес поднялся из продавленного кресла и направился к двери.

Франциско сидел у себя в комнате.

— Командир? Что-то случилось? Я тут собирался проверить еще раз аппаратуру.

— Ну-ка встань, — сказал Фунес тем волшебным голосом, от звуков которого у любого возникало желание срочно справить малую нужду. — Бледный, не спорю. Пойдем со мной, дружище, пройдемся по улице. И ты, Луис, с нами.

Радиста хватило до стойки консьержа. Уже там он вспотел от слабости и у него появилась выраженная одышка. И это спуск, не подъем.

— Сможешь идти? — неожиданно ласково спросил Фунес. — Помощь не нужна?

— Нет, я сейчас… Отдохну немного…

— Возвращаемся, — решил аргентинец. — Понятно всё и так.

Да уж, сегодня радист даже хуже вчерашнего. Неужели осложнение на сердце?

В номере я усадил бледного, мокрого и задыхающегося Франциско на кровать.

— Мне всё ясно. Ты не можешь ехать, — выдал вердикт Фунес. — Сейчас свяжусь, тебя эвакуируют. Извини, Франциско, но ты больше не участвуешь.

— Но как же?.. Связь… — пробормотал радист.

— Разберемся. Надо будет, я на почту зайду и телеграмму отправлю, — довольно грубо ответил Фунес. — Давай, собирайся.

Мы ехали больше суток, и за окном медленно менялся пейзаж. Сначала мелькали бескрайние, выжженные солнцем степи, по которым лишь изредка брели стада коров, оставляя за собой облака пыли. Затем, по мере нашего продвижения на восток, они постепенно сменились болотами, чьи тёмные, заросшие тростником воды тускло поблёскивали под серым небом, а над ними, словно призраки, парили испарения. И, наконец, появились леса — густые, непроходимые, с вековыми деревьями, чьи кроны сливались в единое зелёное море, простирающееся до самого горизонта.

Ничего выдающегося в Посадас я не увидел. Вокзал, церкви, лавки, рынок, воняющий рыбой на весь город. Вот и всё.

Неприятным сюрпризом оказалось обстоятельство, что до Эльдорадо автобус ходит раз в неделю. Без гарантии. То есть может случиться так, что и не поедет. А пешком две сотни километров преодолевать как-то не хотелось.

Фунес пошептался с Карлосом, и тот пошел в сторону реки. Что он там будет искать? Лодку? Двести километров против течения? Только с мотором. И это путешествие не на один день. Вряд ли кто согласится.

Но Карлос вернулся довольный.

— Нашел грузовик, — объявил он. — Часа через три поедет, до места довезет. Ехать, конечно, быстро не получится, хозяин говорит, что дороги здесь не очень хорошие, но зато сегодня и до места.

Оказалось, водитель сильно льстил состоянию дорог. С чем он их сравнивал? С адом, куда случайно заехал? Грузовик преодолевал этот ужас со скоростью пешехода, трясло нас неимоверно. Даже Фунес скорчил гримасу на особенно удачной выбоине. Пейзаж вокруг создавал впечатление заколдованного места, где мы вынуждены кружить без конца: те же леса, болота, изредка разбавленные крошечными поселениями. И лишь водитель сохранял жизнерадостность, на привалах смоля без перерыва самокрутки да посмеиваясь своим же шуткам.

В Эльдорадо, маленькое поселение из пары десятков хижин с тускло освещенными окнами, мы попали только вечером. Думаю, любой конкистадор из тех полчищ, что искали легендарный золотой город, при виде этого утопился бы в Паране. Если здесь и есть ценности, то разве что контрабанда, которой наверняка промышляют все поголовно.

Стоило нам размять ноги после кошмарной поездки, Фунес с Альфонсо, не теряя ни минуты, отправились искать нужного человека, который переправит нас через Парану. Я остался с Гарсией и Карлосом, ожидая возвращения начальства.

— Перевозчик сможет отвезти нас только завтра, — сообщил Фунес. Его лицо, как обычно, не выражало никаких эмоций, но в голосе прозвучало лёгкое раздражение. — Придётся ждать.

Нашего проводника звали Пабло. У него в предках явно отметился не один индеец, и по сравнению с ним Фунеса можно считать кривлякой. Он провел нас в крохотную хижину, которая, скорее всего, использовалась им в качестве сарая для сетей. Она насквозь пропахла рыбой, сыростью и чем-то едким.

— Вон там, в углу, гамаки, развесите сами. До завтрашнего вечера всё равно делать нечего. Постарайтесь отдохнуть.

Дважды повторять не пришлось. Вытянуть ноги и разогнуть поясницу хотелось всем. Но поворочавшись, я понял, что уснуть прямо сейчас не получится. К тому же проклятая мошкара, проникающая сквозь дырявую москитку, так и норовила влезть то в ухо, то в нос.

Я вышел на улицу. Пабло сидел у стены и потягивал трубку с мапачо, таким ядреным, что у меня глаза защипало, хотя я стоял метрах в трех.

— Что, не спится? — спросил он спустя десяток секунд.

— Да, как-то тут у вас…

— У нас еще ничего. А к югу от Посадас начинается болото — ему конца нет. Вот там, парень, совсем беда. После любой царапины тело гниёт месяцами. Дышать нечем от болотной вони. Одежда разваливается в считанные часы. Побываешь там — и поймешь, что здесь еще довольно неплохо.

Весь следующий день мы бездельничали. Кстати, когда встало солнце, Эльдорадо мне показалось вполне симпатичным местом. Да, богатством здесь и не пахло, но какая-то красота имелась. А река и вовсе восхищала. Наверное, километр шириной. Если и меньше, то ненамного.

В обед Пабло накормил нас рыбным супом, предупредил, что после наступления темноты отправляемся. Не знаю кому как, а мне уже не терпелось двинуться дальше. Может, там будет хуже, чем здесь, но мы ведь не отдыхать приехали.