Конструктор живых систем (СИ) - Птица Алексей

— Всенепременно, Ваше превосходительство!

Глава 19

Обмен любезностями

Три недели пролетели незаметно, интенсивность первых впечатлений ушла, заменившись повседневными эмоциями. Плотность графика лекций возросла, количество практических занятий также увеличилось. Уменьшались только мои средства, и происходило это стремительно.

Расходы на форму, различные необходимые мелочи, питание, хозяйственные вещи в общежитие, письменные принадлежности, почтовые расходы и прочее съели большую часть моих денег. А ещё требовалось покупать эфир для работы с даром. Как оказалось, каждый дар обладал таким количеством нюансов, что практически не повторялся.

Постепенно из лекций я узнал, что есть сила воздействия дара, продолжительность, мощность одномоментного выплеска, напряжение и сопротивление среды воздействию дара и ещё множество разнообразных характеристик. Дар в течение жизни носителя постоянно рос и видоизменялся, окончательно оформляясь только годам к тридцати, это если им занимались и развивали. Если же нет, то он останавливался в своём развитии гораздо раньше.

Вникая в разнообразие учебных нюансов, я размышлял, где раздобыть деньги. У меня оставалось всего пятнадцать злотых, а дальше покупать необходимое станет не на что. Я и не предполагал, что студенческая жизнь окажется такой дорогой, хотя понимал, что это столица и учусь я не в обычном захолустном высшем учебном заведении, а в академии для одарённых людей.

Впереди предстояли расходы на первую сессию и различные бытовые мелочи. Нужно купить ту же одежду, ведь я до сих пор рос. А где брать деньги? Обучение-то бесплатное, обеды тоже, но на этом жизнь не ограничивается, а стипендии нет. Ждать от матери постоянной помощи глупо, она, конечно, отложила деньги, пришлёт их мне, а дальше-то что? Я не хочу оказаться нахлебником, я поступил и готов действовать самостоятельно. От таких мыслей я поневоле вздохнул.

— Чего вздыхаешь? — тут же спросил меня Пётр, который сидел рядом за столом и штудировал учебник по основам металлургии.

— Да так, вспомнил, что деньги заканчиваются, а назначат ли нам стипендию, ещё неизвестно. Вдруг я окажусь болваном и завалю первую сессию…

— Ну, если контракт заключишь, то стипендию дадут, и если на отлично станешь учиться — тоже, но только через полгода, а пока за что тебе платить? Учись, и всё будет хорошо. А самоедством заниматься я тебе совсем не советую, ты ведь не болван.

— А что, у тебя денег совсем нет? — вступил в разговор Ефим.

— Ещё есть, но немного, на месяц хватит, может, на два, а потом нужно искать заработок. Матушка, конечно, пришлёт, она отложила немного на мою учёбу, но этот вариант на самый крайний случай. А ты разве сам о том не думаешь?

— Думаю, и даже работаю иногда, чтобы карманные деньги имелись.

— Ого, и кем ты работаешь? — живо заинтересовался я.

— Да так, по-разному. А ты ведь можешь картины в воздухе проецировать, да?

— Могу, а ты откуда знаешь?

— Пётр рассказывал. Покажи?

— Чайник вскипятишь?

— Да без проблем.

— Вот, смотри, — и я спроецировал в воздух главное здание академии, но держал его ровно десять секунд, после чего сразу убрал, решив, что незачем тратить столько энергии попусту.

— Вот это да! Как вживую увидел. А ты можешь это показывать долго?

— Нет. Пока только самое большее — минут пятнадцать, если возникнут чрезвычайные обстоятельства, как тогда с крушением поезда.

— С крушением поезда?

— Да, попали мы с Петром в железнодорожную катастрофу, почему и сдружились.

— А расскажи?

— Да ничего интересного. Закрутилось просто всё, и мы оказались в центре событий. А вообще, нечего там рассказывать, да, Пётр?

— Да.

Пётр оказался солидарен со мной и тоже не захотел делиться подробностями той ночи. После всего случившегося мы оба надеялись на награду за спасение людей, но прошло уже довольно много времени, а нас никто ни о чём не уведомлял. Могли бы хоть денег дать, но что уж теперь, значит, не заслужили. Я вздохнул.

Пётр пожал плечами и уткнулся в учебник. Я тоже взял в руки книжку, и разговор как-то сам затих, не дойдя до своего логического конца. Ефим всё порывался его продолжить, но не знал, как подступиться, а может, ему мешал Пётр, что постоянно одёргивал хитрого и пронырливого мещанина.

Ефиму явно пришла в голову какая-то мысль, как заработать денег, но открыто он пока не рискнул её высказать, а я не стал его выспрашивать. На пару месяцев денег хватит, а там посмотрю, может, со стипендией всё получится, главное — хорошо учиться, и я подналёг на зубрёжку.

Так прошло две недели. Я всё это время ждал, что меня вызовут на дополнительную проверку дара, но рыжий профессор почему-то не торопился этого делать.

Мы всё реже видели трёх девиц с воздушного факультета: то у нас лекции не совпадали, а то и вовсе занятия проходили по разным дисциплинам, да и некогда о них мечтать. Чего уж тут, не до девиц из высшего общества. Пётр, правда, сказал, что одна из них явно не принадлежала к дворянкам, но мне как-то расхотелось с ними общаться. Зачем зря травить душу несбыточными надеждами: кто я, а кто они. А вообще, очень хотелось уже с кем-нибудь познакомиться, сходить на танцы.

Танцевать я умел, не сильно хорошо, конечно, но в гимназии нас немного обучали самым распространённым, и «в грязь лицом» перед девушкой я не упаду. Дело за малым: найти, с кем познакомиться из тех девушек, что тоже учатся в высших учебных заведениях.

Так, в учебе и грёзах о любви проходили мои будни, но случались и неприятности. Несколько раз я видел троицу, что в первый день «уронили» меня в пыль. Как оказалось, они этим занимались частенько, провоцируя первокурсников на драку, как правило, им это удавалось, и подобные развлечения сходили с рук. Я узнал, что все трое являлись второкурсниками и учились на электротехническом факультете.

У картвела были какие-то способности, связанные с электричеством, у того, кто меня лишил опоры, — способности, связанные с воздухом, а у заводилы — дар к проводимости этого самого электричества. Вместе они составляли довольно спаянную команду, направленную, в основном, на глумление над первокурсниками или над теми, кто не мог дать им действенного отпора. Так они развлекались.

К нападениям они готовились и тщательно выбирали места, так что свидетелей тому практически не имелось и, тем не менее, по академии уже плыли устойчивые слухи, но с поличным их не поймали, и пока они продолжали развлекаться, действуя исподтишка.

Через пару недель после нашего разговора с Ефимом, в столовой у меня произошёл очередной инцидент с ними. Так получилось, что я зашёл туда в числе последних, вместе с Петром, сел за стол, отдал свой талон и неожиданно для себя увидел за соседним столом знакомую троицу.

Стол у них оказался заставлен тарелками с разнообразной едой. Верховодил, как обычно, Казимир. Вахтанг, что представился князем, на такового не тянул ни по воспитанию, ни по образу, хотя, кто их знает, этих картвел: старейшина любой деревни уже князь по их понятиям, что не котируются у нас. Наверное, то же касалось и шляхтича. У этих любой, что умел в руках держать саблю, уже считался априори дворянином, а как обстояло на самом деле, я пока не знал.

«Ну, да пёс с ними», — подумал я и взглянул на третьего, которого звали Густав. Этот мне казался наиболее опасным среди них. Холодный, как жаба, свей, с прозрачными, льдистыми глазами прирождённого негодяя, он производил на меня отталкивающее впечатление. Хотелось подойти к нему и одним ударом погасить эти глаза, сделать это с расстановкой, да так, чтобы он понимал и ничего не мог поделать.

Волна гнева поднялась в моей душе, и тут же улеглась, придушенная собственной волей. Я потряс головой, сбрасывая слишком живую картину, ещё чуть-чуть, и она могла самостоятельно спроецироваться в воздухе прямо передо мной, вот бы оказался номер.

Я решил, что здесь не место затевать свару, да и Пётр пока ничего о моей стычке с ними не знал. Я ему не рассказывал об этом для меня неприятном случае, не хотел жаловаться. Мне не нужна жалость, как и помощь, я сам справлюсь.