Кобчик (СИ) - "Alchy"

— Не так ведь было, барин!

— Я художник, я так вижу, Демьян! Мы не биографию пишем, а по мотивам! Интересно ведь получается?

— Душевно и жалостливо! — Подтвердила Аксинья, смотря на мужу уже совсем по другому, словно доселе не замечала, за кого выскочила замуж…

Они у меня ещё рыдать будут ближе к концу, там и любовную линию разовью, и проблему неприкаянности и ненужности отставных солдат подниму! Литература должна не только развлекать…

Естественно, часто Саша оставалась ночевать, засидимся бывало до поздней ночи — куда ей в такое время домой ехать? Так и жила на два дома, а вскоре после отъезда Лариона Ивановича — дошло до греха. Теперь Саша вообще прописалась у меня, вот и сегодня, едва приехали из школы с детьми под присмотром специально отряженных на это дело мужиков с оружием, забежала в дом, выпалив с порога:

— Герман, умираю, давай согрешим!

— Тихо ты, Олёна услышит! — Вот ведь какая, никакой осторожности, твердишь ей о конспирации, а толку чуть! — Сейчас, закроемся только…

Олёна накрыла на стол, после чего я её отпустил домой. Та понимающе улыбнулась, мол дело молодое и удалилась, добавив, что зайдет прибраться к вечеру. Не успела за ней захлопнуться дверь, как Сашенька решительно придвинула с моей половины стола блюдо с мясной нарезкой и принялась грешить, попутно жалуясь:

— Несправедливо! У меня пост, а ты ни в церковь не ходишь, ни пост не блюдешь! Тоже так хочу!

— Саша, мы же это уже не раз обсуждали! Чо жалуешься-то, тоже не особо блюдешь, как пост, так у меня живешь!

— А обедаю то в школе! — Пожаловалась жена.

— Зато завтракаешь и ужинаешь со мной! — парировал я. — Чо там в церкви Никанор, на исповеди выпытывал чего?

— Ага, опять спрашивал, не грешим ли. Я всю правду сказала, что грешим иногда, — Лукаво улыбнулась Александра и расхохоталась, едва не подавившись. — Грудинку передай вот тот кусочек, с краю который.

— Главное, чтоб подробностями не интересовался!

Глава 21

Глава 21.

Первые звоночки о том, что не всё ладно в горно-заводском округе, появились через две недели после отъезда Лариона Ивановича в столицу, в самом конце ноября. Поначалу как слухи о волнениях киргизов на восточных рубежах нашего Троицкого уезда. Невнятные и без конкретики: то ли часть киргиз-кайсаков взбунтовалась, совершая разбойные вылазки на нашу территорию, то ли порубежные башкиры с казаками припомнили давние обиды и то, как киргизы захватывали в рабство наших с последующей перепродажей в Хиву — вершили возмездие по своему разумению.

У нас всё было спокойно — казаки удвоили бдительность, в поселок зачастили конные разъезды дружественных башкир, кои патрулировали тайные тропы, ну а мы с Ларионом и теми же казаками — продолжили тренировки. Включив в них стрельбы, в том числе — из первых двух образцов винтовальных пищалей с пулями Шнайдера (Минье ещё не родился, так что с лёгкой совестью отдал его лавры Отто). А казацкий десятник Степан гонял нас с дружком в хвост и гриву, заставляя освоить владение казацкой пикой. Дурында под четыре метра длинной и весом за два килограмма — после занятий просто отваливались руки…

Затем, одним зимним вечером, на Уржумку приехал купец Файзулин самолично. Долго пили чай, почтенный купец дипломатично ходил вокруг да около, а я отвечал ему тем же, выспрашивая — тучны ли стада его и послушны ли дети. Наконец, после энной чашки, отдуваясь и вытирая рукавом со лба пот, купец разродился:

— Обоз у меня застрял, херр Фальке! Из Троицка выехать не можно, шалят! Из Оренбурга добрались, а дальше никак! А там, между прочим, немалая часть товаров по вашим заказам, херр Герман, в обозе!

Специи в первую очередь, китайский шелк, индийские ткани и сухофрукты значит. И о планируемом расширение мыловаренного и свечного производства придется забыть, пока не наведут порядок в степи. Рассчитывали на покупку скота у киргизов (вот хоть убей — никаких казахов в природе нет, киргиз-кайсаками зовутся они), но вот уже зима, а с закупками никак.

— Хорошо, ваше степенство, принял к сведению. Переговорю с казаками, не след сидеть без поставок, да и самому интересно съездить в Троицк, из первых рук узнать, что за замятня там происходит… И этого вашего Азамата Латыпова встретить бы, потолковать накоротке…

— По пути будет его стойбище, херр Фальке! — Обрадовался купец. — Всенепременно заедем!

Ларион предложение съездить развеяться принял с восторгом, всё-таки учить детей в школе — совсем не его стезя. Степан с казаками тоже оживился, приняв деятельное участие в подготовке к поездке: известил Сатку и Миасс, с тем чтоб выделили людей для экспедиции и ежедневно тренировал личный состав, назначенный для сопровождения обоза. Один Захар ходил мрачнее тучи — его Ларион Иванович оставил присматривать за делами, а мы с Лариком такую авантюру затеяли, по его мнению.

— Да ладно тебе, Захар, тут немногим более двухсот верст до Троицка! Если в Верхнеуральск не заезжать! За несколько дней обернемся! — Приводил я железобетонные аргументы. — Что с нами может случиться? В Троицке к тому же гарнизон стоит солдатский, чай не будут рядом киргизы озоровать!

— Если с вами и Ларионом Максимовичем чего приключится — с меня Ларион Иванович шкуру спустит! — Не внял моему легкомысленному настрою Захар. — Башкир наших надобно пригласить, чтоб сопроводили!

Дух дальних странствий овладел и Демьяном — несколько дней ходил, тяжело вздыхая, прежде чем высказался:

— Как вы без меня-то поедете, барин⁈

— Вот так! Ты управляющий в первую очередь! Так что сиди дома и блюди за порядком!

Последней каплей стали сборы Антона Сергеевича: помимо медикаментов, перевязочного материала и полного набора хирургических инструментов — трое саней под санитарный обоз зарезервировал. И соседи прибыли, от башкир — человек сорок молодых и не очень воинов. Немного прояснили ситуацию: волнения среди киргизов действительно имели место быть, причем достаточно масштабные. Вплоть до того, что младший жуз поспешно снялся с насиженных зимовий и откочевал подальше в степь.

Я бы тоже откочевал, если наши поселения подчистую вырезали башкиры с примкнувшими к ним казаками — именно такие сведения принесли соседи. Полыхнуло знатно, но что стало причиной такого внезапного обострения межнациональных отношений — было неясно. Пришлось поторопить Степана и Захара, как организаторов, кормить-то собравшихся приходилось за свой счет:

— Давайте уже быстрей выезжать! А то не поездка получится, а великое переселение народов, с каждым днем всё больше и больше желающих присоединиться!

— Завтра и выедем! — Радостно объявил Захар, покосившись при этом на Степана.

— А я чего? — Вскинулся десятник. — У меня все в сборе! В Миассе ещё ждет десяток, да в Чебаркуле инвалиды изъявили желание поучаствовать. Кто на зимних квартирах остался, кто помоложе — с осени киргизов гоняют. Вот и у стариков ретивое взыграло!

Дурдом какой-то, радовало, что Александра не поддалась всеобщей истерии — не представляю, как бы её пришлось отговаривать от поездки, какие приводить аргументы. Но список всё-таки в последний вечер перед поездкой предоставила, с необходимыми покупками.

— Саша, вот как ты это себе представляешь⁈ Мы же не на ярмарку едем, а туда и обратно, в практически прифронтовой город! Что Файзулинские привезли, то и заберем, а у тебя тут хотелок на два листа и сплошь колониальные товары!