Отойти от пропасти (СИ) - Романов Герман Иванович

— Я это понял — мои дети будут учить местные языки, чтобы уметь на них общаться с населением, — Сандро выглядел пусть смущенно, но говорил решительно, он вообще-то был всегда авторитарным человеком, в отличие от своего вечно колебавшегося «венценосного» шурина.

— Какая бы не была сейчас Россия, но уровень жизни даже сейчас чуть выше, чем в здешних краях — тут вообще тоска, жуть беспросветная. Но с внедрением образования у нас и здесь станет намного лучше, главное с переселением не затянуть. В северной Маньчжурии всего полтора миллиона жителей, довести до пяти можно, за счет наших переселенцев. Места благодатные в сравнении с Сибирью, урожайность тех же бобовых высокая. Но Квантунскую область заселять русским элементом в первую очередь — она сейчас пустая, японцы всех китайцев извели. Вот этим моментом тебе нужно немедленно воспользоваться, нельзя упускать время.

— Государь уже распорядился всю северную часть под казачье войско отдать — до полумиллиона станичников сюда переселено будет. И справных крестьян отправлять начнут, они быстрее на месте приживутся. Серебряные деньги из оборота потихоньку изымать начнут, чеканка монет из нейзильбера будет, а там сам курс отменят, нам крайне невыгодный, что покойный Витте ввел. Серебро сюда отправят — здесь ассигнации не в ходу. Плюс репарации и сбор налогов — половина доходов на нужды наместничества останется. На них всю реформацию и проводить будем.

Великий князь Александр Михайлович говорил уверенно, даже в листки не заглядывал. И как правитель оказался деятельным — японцам на переговорах «руки выкручивал». А те условия приняли, куда деваться, флот ведь интернирован, Того убит в бою, Камимура тяжело ранен, при смерти лежит. Надежды на благополучный исход никакой, а два строящихся броненосца англичане себе уже прибрали для компенсации издержек. А там хуже будет — и Формозу за долги возьмут, стоит только с заключением мира протянуть. Теперь все — завтра подпишут, и впредь на английских верфях не будут иметь права заказывать корабли крупнее «Микасы», а на своих строить им запрещено, а если закладывать, то под надзором. Иметь армию больше ста тысяч солдат нельзя — желание реванша надо на корню заглушить. И плевать на жесткости — нужно думать о своей стране в первую очередь, и принять все меры, чтобы обезопасить ее будущее.

— Мы выйдем из альянса с Францией, государь это твердо решил, — тихо произнес Сандро. — Союз с Германией может быть только морским, как противовес Англии. Участия в мировой войне, если она начнется, принимать не будем — нам как раз предстоит осваивать присоединенные территории. Ники идея «Желтороссии» пришлась по душе, как и переселение сюда нашего населения из голодающих губерний. Но больше будет казаков — здешние края решено держать под контролем. Да, вот еще что — «Андрея Первозванного» велено строить спешно, днем и ночью, чтобы опередить англичан с их «Дредноутом», который они заложат осенью, но заказы уже делают, это точно. А новый тяжелый крейсер с 254 мм пушками закажут в Германии, сами мы не вытянем. Постройку других линкоров, наоборот, медленно. Дабы внести в них необходимые изменения. Но вообще наш Ники одержим идеей всеобщего разоружения — и предлагает собрать конференцию, пока не поздно…

Ужасы 1-й мировой войны привели к тому, что в 1921 году было решено остановить гонку морских вооружений, введя качественные и количественные ограничения. Вот только в Вашингтоне собрались поздно — море крови уже было пролито, и еще больше прольется в недалеком будущем…

ПОСЛЕСЛОВИЕ 28 июля 1924 года Глава 45

— Двадцать лет прошло — а сколько всего изменилось…

Матусевич вздохнул, посмотрел на сидящего в кресле Сандро — оставаясь наедине, он еще мог называть его по милому домашнему прозвищу, хотя императору Всероссийскому Александру IV уже пятьдесят шесть лет. Больше, чем было ему, когда шагнул в сторону, стоя в бою на мостике флагманского броненосца «Цесаревич», которого недавно отправили на слом, по истечению двадцатилетнего срока службы. И вместе с ним другие броненосцы, ветеранов победной войны с Японией, которая совершенно изменила ход истории, чего уж тут говорить — мировой войны не состоялось. Вот так бывает — межимпериалистические противоречия остались, вот только решать их с помощью оружия не стали, когда в Париже и Лондоне осознали, что воевать за их интересы Россия точно не будет. И пошли на «попятную», сообразив, что в этом случае их Антанту могут просто раздавить походя, и самый могущественный в мире Ройял Нэви этой войны точно не «вывезет», ведь геополитическая ситуация изменилась до неузнаваемости. И те четыре империи, что должны были исчезнуть с политической карты, вполне себе процветают, и более того, «умирать» раньше отведенного им срока не собираются.

Все самое интересное началось после заключения Сеульского мира, что закончил русско-японскую войну. Царь Николай II за союз с Францией цепляться не стал, наоборот — возненавидел парижских политиков, как их лондонских коллег. И на встрече с кайзером Вильгельмом подписал близь острова Бьерке на яхте «Штандарт» союзный договор, «морской» как его именовали, направленный против Англии. А так как союзником последней стала Франция, то возникла коллизия, хотя несчастный царь был убежден, что ему удастся решить это противоречие. Но без него все «разрешили» — во время плавания в Данию, во время стоянки в Ревеле, террористы из «боевой организации» партии социалистов-революционеров забросали царскую чету бомбами. Такого жесточайшего побоища никто не ожидал — потрясена была вся страна. Гибель детей во «имя революции» произвела ошеломляющее впечатление — и многие сразу поняли, откуда «ветер подул».

Убийства русских царей всегда финансировались из-за рубежа, где у заговорщиков имелись влиятельные покровители, оказывающие помощь. И здесь без этого не обошлось — цепочка «следов» вначале потянулась в Париж, хотя тамошние политики божились, что они не имеют к покушению никакого отношения, только во имя идей своей революции давали приют разного рода политическим радикалам и мигрантам. Но вот их словам не верили — всем и так было понятно, что «убрали» монарха, что вздумал противоречить влиятельным кругам тех, что желали сохранить свое господство.

В Российской империи, как ни странно при многочисленном семействе Романовых, возник острый династический кризис. Младший брат погибшего царя Михаил Александрович, из-за морганатического брака взойти на престол не мог, и был официально лишен этой возможности. Оставались его родные дяди — но Владимир Александрович категорически отказался, так как его старший сын Кирилл тоже совершил подобный казус с женитьбой, а Борис, после выстрелов в генерала Куропаткина вполне официально был признан как бы не «в себе». Младшие братья также отказались — Сергей Александрович был бездетным, а Павел имел неосторожность вступить в неравноценный брак, проще говоря, мезальянс, и проживал в Париже. Так что после долгого совещания все сошлись на кандидатуре Александра Михайловича, ведь благодаря браку с Ксенией, сестрой убитого императора, он как нельзя лучше подходил для преемственности. Так что на престол взошел новый самодержец Александр под четвертым номером, обещая не только реформы с «миром и процветанием», но и свести счеты, как с самими революционерами, так и с теми, кто им помогал.

И слово сдержал — такой от него «крутости» никто не ожидал. Прошедший войну не в тылу, а на броненосце под вражескими снарядами, новый царь сентиментальностью не страдал, и первым делом взялся за сановников — «только перья в стороны полетели», фигурально выражаясь. Сторонников англо-французской ориентации оказалось множество, и вот за них принялись всерьез, да так, что многие вскоре «скоропостижно скончались», как писали от «угрызений совести». Про радикалов и говорить не приходится — какая ссылка, да еще на казенный счет, каторга в лучшем случае, и то считали, что неимоверно повезло. За теми кто проживал в эмиграции начали самую настоящую охоту. После того, как Париж согласился их выдать, эта «публика» бросилась врассыпную по всем странам мира.