Вторая пара разведчиков, изначально забиравшая правее, поначалу благополучно избегала обнаружения. Видя сквозь дождь вспышки залпов и ракеты слева от себя, так же отметив пеленг на тычину маяка, они продолжали осторожное продвижение, пока и сами не уперлись в берег, где были сразу освещены брандвахтой и обстреляны с другой батареи, гораздо меньшего калибра, но тоже скорострельной. С них также смогли разглядеть контуры побережья и единодушно опознать их как мыс Кен. Другой такой скалы, похожей на пень, как мхом подернутой кустами сверху и со стороны берега, нигде больше не было.
Счастливо избежав повреждений и навигационных аварий, все разведчики благополучно вернулись к эскадре, отчитавшись о результатах. Теперь уже сомнений не оставалось. Флот находился примерно в пяти милях к юго-западу от полуострова Миура, то есть в двадцати милях северо-западнее изначально предполагаемого и желанного места.
Это уже не то что не радовало, а очень даже огорчало. Вместо планируемого входа в Урагу с востока, вдоль малозаселенного и плохо укрепленного берега полуострова Босо, предстояло втягиваться в его опасные воды с запада, под прицелом новых мощных батарей, с которыми уже успели познакомиться. А потом от мыса Кен править на мыс Исоне, что прямо напротив грозного мыса Каннон. А нас уже ждут. При этом слева, совсем рядом, окажется бухта Канега, в которой укрываются многочисленные миноносцы, охраняющие таможенный отстойник.
План атаки опять пришлось перекраивать на ходу. Поскольку ждать больше было нельзя, получив наконец более-менее надежную привязку к берегу, откорректировали курс, даже не думая замедляться. Хорошо хоть значительная ширина входа в пролив позволяла вести прокладку с довольно большим допуском.
Как только по счислению миновали мыс Кен, флот повернул с восточного курса на северо-восток. Ход продолжали набирать, вскоре разогнавшись до 10 узлов. Это уже позволяло обгонять волны и удерживать тросы на заданной глубине и положении, так что сразу принялись перекидывать тралы с корабля на корабль.
Но теперь, вместо целого часа относительно спокойного продвижения до линии заграждений, чего гарантированно должно было хватить на полноценное развертывание трального каравана, предстояло изготовиться к прорыву минных полей менее чем за полчаса, и, скорее всего, под пристальным вниманием противника. Так что готовились еще и к отражению атак, возможных уже в самое ближайшее время.
Пока еще находились в районе с глубинами, превышавшими сто метров, так что, учитывая совсем недавний уже повторный контакт с береговыми укреплениями, больше опасались нападения миноносцев. По этой причине затеяли перестроение в более раздвинутый ордер. В таком виде предполагалось и прорываться через первые линии заграждений.
Все пароходы с тральным вооружением начали разворачивать впереди в один слой клином. Они должны были образовывать полосу проверенной воды, чистой не только от мин, но и от кораблей противника, шириной почти в полторы мили. Впрочем, чистой весьма относительно. Гарантировать полную безопасность такая завеса, естественно, не могла, зато снижала навигационные риски. По ютовым огням прорывателей, едва тлевшим и различимым лишь с близкого расстояния в небольшом секторе обзора, по мысли штаба предстояло ориентироваться остальным. За тральщиками предполагалось разместить все «Невки», в готовности развернуть и свои тралы, чтобы перекрыть брешь в завесе при ее появлении, а также «Украинцев» и «Финнов» с «Донским», готовых прикрыть в случае нападения, или снять экипаж с любого из судов головной завесы при фатальном подрыве. И только уже за ними вести в пролив колонны всех остальных.
Но едва начатые перестроения почти сразу смешались. Темнота и непогода заставляли командиров и капитанов головных затененных судов осторожничать, что негативно сказывалось на общем маневрировании. Лишь главные силы и десантная группа почти справились. Так в частично бесплодных хаотичных эволюциях и приблизились к стометровой изобате. Ладно, хоть с противоминным оборудованием, работая на забрызгиваемых раскачивавшихся палубах почти на ощупь, успели разобраться.
Получив доклад штурманов о приближении к опасному рубежу, от затеи отказались, поспешно выстроив головные прорыватели в классический тральный караван и более-менее подровняв основные колонны. Ход немного снизили, поскольку суда авангарда, закончив сцепляться в пары тросами и опускать носовую защиту, принялись глубоко пахать волны, уже не вытягивая предписанные узлы на максимальных оборотах. Остальные суда из группы обеспечения прорыва, пока без тралов, но с опущенными защитными решетками, и оба судна-маяка заняли позиции по внешним кромкам проверяемой полосы, охраняя фланги.
Внутри этой коробочки, следом за завесой из эсминцев, занятых ее прикрытием, шли броненосцы и броненосные крейсера в двух крайних колоннах, а между ними вереница оставшихся транспортов и вспомогательных крейсеров. Отряды Матусевича и Андржиевского держались под бортами прорывателей, помогая прикрывать уязвимые бока, а оба бронепалубника защищали хвост колонны главных сил. Миноносцы «Громящий» и «Видный» маневрировали позади общего походного ордера, пресекая попытки слежки и защищая от возможных атак с тыла. К появлению хозяев готовились со всей возможной серьезностью.
Японцы, причислявшие себя к вежливым, культурным нациям, долго ждать не заставили. В начале третьего часа ночи на левом краю головной завесы вспыхнула частая стрельба из малокалиберных пушек, и сразу фонарем передали сообщение об обнаруженном четырехтрубном большом миноносце. Спустя несколько минут все стихло. Ни с нашей стороны, ни со стороны нападавших видимых результатов не наблюдалось.
Минута тянулась за минутой. Уже решили было, что на первый раз обошлось, но тут прорыватель № 06 содрогнулся от мощного взрыва под левым бортом, прямо в середине корпуса. Машинно-котельное отделение быстро затопило. Электричество погасло. Судно встало, все больше валясь набок. С большим трудом, хоть и достаточно быстро, шедший следом № 08 снял с него экипаж.
Была это мина или торпеда, никто не мог сказать. Однако мину должны были поддеть решетки. Но и пенного следа никто не видел. В принципе, учитывая условия видимости и состояние моря, удивительного в этом ничего не было. Но тот факт, что сам атаковавший миноносец тоже не попался на глаза многочисленным наблюдателям, настораживал. В палубах прошелестело:
– Подлодки! Прямо на них вышли! Теперь амба, братцы!
Но на мостиках в этом сильно сомневались. Пусть, чисто теоретически, виденный миноносец и мог вывести ее на цель на буксире, но с практической точки зрения погода для такой атаки явно не та. Тем не менее последовал приказ: «Усилить сигнальные вахты! Следить за морем, в том числе и под бортом, а не только за горизонтом!»
Больше никто ничего пока не видел. Но вскоре с «Богатыря» сообщили о трех низких тенях, безмолвно мелькнувших за кормой и ушедших на юг. Медленно тянулись минуты, однако против ожидания, других контактов не было. В 02:29, в направлении оставленного дрейфовать тонущего «ноль шестого» послышались два мощных взрыва. Видимо, японцы нашли и добили его.
Солдатики в трюмах, и без того приунывшие от качки, заволновались. Морячки бегают, гремят каблуками по железу, матерятся. Потом стрельба, хоть и отдаленная, зато повторяющаяся. Да еще вертимся туда-сюда. Теперь вообще что-то бабахнуло, совсем рядом. Потом еще и еще, но уже дальше. И болтанка какая-то другая стала. Резкая. Блевотная. Вода плещется о борта вообще где-то над головой, кажется, все выше и выше. А пароход, он ить, как и утюг, из железа сделанный. Ну как булькнется на дно?!! А в стальных утробах транспортов духота и полумрак, потому как светомаскировка. Ох, Царица Небесная!
По мере углубления в пролив волнение начинало слабеть, но ветер все еще оставался резким. Небо плотно закрывали дождевые тучи, пряча висевшую где-то за ними луну. Боевое соприкосновение с противником однозначно было установлено. Он теперь знает – где мы. И к встрече наверняка готовился. Пришло время удивлять. Прорыв начался!
