Шайтан Иван 5 (СИ) - Тен Эдуард

— Ну, Пётр Ляксеич, голова. Я ж говорил Анисим, наш командир, мастак на придумки дельные.

— Эт, да, Егор. Казалось бы чего проще. Вот оно, на виду лежит. Почему так, командир ведает, а мы, словно слепые котята. Пока мордой не ткнут, ни чего не видим. — вздохнул Анисим. — Наверно богатые все такие учёные и прозорливые?

— Не-ее, Анисим, не то говоришь. Вона князь Андрей, Михайло Лермантов, али других возьми. Они ж сосунки супротив Петра Ляксеича, хотя и образованные, все в рот ему заглядывают. Бойцы, что в Петрбурхе с ним были, бают, что ого какие большие люди с командиром совет держали. Да и с царём запросто говорить и чаи распивать не каждому дозволено будет. Вот и понимай, Анисим, кто есть наш командир. — Заключил старшина. Они сидели у Анисима в доме, обсуждая план расширения работы созданной МТС. На вопрос Егора Лукича, что такое МТС?

Не придумал ничего лучшего: Механическая Транспортная Служба. Почему механическая? Плуги стальные, телеги, фуры с подшипниками и рессорами, то есть с улучшенной механикой, от того и механическая. Всех удовлетворил мой ответ.

Вернулась первая сотня из учебного рейда. Трофим отчитался.

— Всё выполнили по плану, прошли почти тридцать вёрст. Отработали все боевые схемы. Встретились с отрядом в пять десятков. Разведка разглядеть не успела, как смылись. Бойцы здоровы, потерь нет.

— Хорошо, Трофим, пусть Костя зайдёт.

Костя уже по привычке просочился тихо и незаметно. Я вздрогнул, когда обнаружил его перед собой.

— Тьфу, ты, черт, говорил же тебе не пугай меня. Завтра выходишь со мной, дело есть. Будь готов со своими или устали?

— Будем готовы, командир. Надолго?

— Две недели. В начале пойдем со второй сотней, потом своей дорожкой. Всё по-походному.

— Слушаюсь. — Костя испарился.

— Вот черт, — чертыхнулся я. — Паша скажи нашим пусть будут готовы завтра выступать. Запас на две недели и Исхака предупреди.

Поставил в известность Андрея о своем секретном рейде.

— Командир, что-то серьёзное? Уж больно озабоченный ты. Может больше бойцов возьмёшь?

— Нет, думаю справимся, это так, сам нагоняю страху и беспокойства. Разведка и мои архаровцы. Андрей, подготовь угловой дом для гостей. Семья, женщина с двумя детьми, может слуги, немного.

— Хорошо, может расскажешь, командир?

— Как только прибудем всё расскажу.

Глава 4

Вышли как планировали. Михаил утверждённый в должности сотника, старался. Бойцы выполняли все команды правильно и слаженно. Миша командовал в пешем строю. Я заметил некоторые изменения в перестроениях сотни во время отступления. Изменения были незначительные, но ускоряли перестроения.

— Миша, сам придумал? — спросил я у него, когда мы ужинали у костра. Он ковыряя ложкой в котелке произнес, тяжело вздохнув.

— Нет, командир, — честно признался он. — Урядник Сова предложил. Мы подумали и применили. Ну так же быстрее командир?

— Быстрее, успокойся, молодцы Миша, все правильно. Думать надо всегда, желательно головой.

— А разве бывает по другому? — удивился Миша.

— Ещё как бывает. — Рассмеялся я. — Ты стихи не бросил писать?

— Пишу, но очень редко, только когда душа просит. В последнее время совсем не часто. А так, бумагу марать, не хочется.

— В этом ты прав, настоящие стихи пишет душа. Поэтому и песни называют «душевные».

— Как твои песни, командир. Вроде и слова обычные, и мелодии незамысловатые, а как душу трогают. У меня, наверно, никогда так не получиться.

Хорошо был поздний вечер и отблески костра отражались на лицах не позволяя разглядеть, что я покраснел от стыда за свой плагиат. Понимаю, для дела, а не для славы сделал подобное. Всё равно получилось, наоборот. Прославился, как сочинитель песен. Стало досадно, настроение испортилось. Мы прошли мимо входа в Баракайскую долину. Бойцы снимали пластунки и крестились глядя на кресты стоявшие на братских могилах. Горцы не трогали их, уважая могилы своих врагов. Как и мы в свою очередь никогда не позволяли себе подобного. И тут мне вспомнились цивилизованные европейцы с нашими не братьями и особенными прибалтами, которые с каким-то садистским удовольствием разрушали и оскверняли памятники солдатам Красной армии. Видно моё лицо перекосила гримаса.

— Ты чего, командир, вспомнил чего нехорошее? –спросил Савва.

— Да так, вспомнил, как по голове получил. — Соврал я.

— Радуйся, что так всё обошлось. Только стукнули, а не развалили голову то. — усмехнулся Савва. Что-то зашебуршилось в душе и я запел.

Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой….

Бойцы дружно подхватили и расцветили песню разными голосами и свистом.' Нам песня жить и пёхом ходить помогает.' — как говорят мои бойцы, а они понимают толк в многокилометровых маршах. Мы прошли вёрст сорок или около того.

— Миша, нас не жди. Будь осторожен, всё, как положено на боевом выходе.

— Понял командир. Может подождать тебя?

— Нет смысла, не знаю точных сроков. Действуй по плану. Трогай.

Я, с разведкой Кости, кроме Азамата, который остался формировать полусотню и моими гавриками двинулись к перевалу. Исхак вел нашу группу уверенно. Двигались конно. Природа бушевала зелёными красками, кричала и радовалась теплу и солнцу, щебет птиц, стрекот цикад и масса других звуков. Но глаза и слух не реагировали на эти проявления природной красоты. Мои глаза выискивали несоответствие предметов и вещей в данной местности, а слух отсекал всё лишнее, стараясь отслеживать посторонние звуки не вписывающиеся природную симфонию. Вот так грубеет и черствеет душа человека находящегося на войне. Два бойца шли в передовом дозоре.

— Командир, что делать будем? — Спросил Савва

— Встречаем караван с нужными людьми. Приблизительно семь, восемь человек, две женщины, может больше. Семья Хайбулы.

Эркен, Савва и Костя ехавшие рядом кивнули.

— Нужно доставить к нам на базу и временно спрятать.

— Может лучше у Ромы разместить, — скептически заметил Эркен. — На базе куча народа, им не выйти из дома, а у Ромы двор отгорожен, лишний взгляд не зацепится. Выставим дополнительную охрану и им полегче будет.

— Согласен, так и сделаем.

Мы остановились у начала подъёма на перевал. Дороги, как таковой, не было. Широкая тропа, метров пять, шесть. Движение только пешком или на лошади. Перевозка на телеге или арбе была бы весьма затруднительна. Небольшая поляна со следами кострищ и маленьким ручьём. Идеальное место для стоянки. Одна сторона упиралась в гору с крутым подъёмом, можно было не опасаться нападение с этой стороны. Дал команду на остановку и ночлег.

— Господин, лошадей лучше оставить здесь, пешком передвигаться удобней. — Посоветовал Исхак.

— Сколько идти до вершины?

— Если идти пешком и выйти рано утром, к вечеру можно дойти, но подниматься будет очень трудно. Спускаться много легче, даже с грузом.

— По дороге есть места где можно остановиться? — Уточнился я у проводника.

— Да, есть, две площадки достаточно широкие.

— Сегодня восьмое число, — подумал про себя. — Времени немного есть, можно не торопиться. Завтра утром, выходим. С лошадьми остаются Аслан и ещё двое, Костя определи кто. Сухпай на три дня, лишнего барахла не брать. Всем отдыхать.

В это же время у костра сидел Михаил Юрьевич Лермонтов, новоиспечённый сотник теперь уже отдельного пластунского батальона. Радость от нового назначения, которая распирала от гордости, немного прошла, уступив место спокойному удовлетворению. Он ощутил то редкое состояние, когда ум перестал метаться между прошлым и будущим, позволяя существовать здесь и сейчас. В единственной, подлинной реальности. Та встреча с командиром, в казармах лейб-гвардии Собственного конвоя императора, разделила его жизнь на до и после. Как выразился есаул, столичное, тухлое прозябание. О, как он был прав. Петербург с его салонными интригами, вымученными стихами и дуэлями похожими на фарс. Михаил почти перестал вспоминать о прежней жизни в столице, те дни казались теперь чужим, надуманным сном. Служба в сотне захватила его с первого дня, как горный поток подхватывает щепку. Здесь, среди этих суровых гор и простых людей, он наконец обрёл то, чего бессознательно искал всю жизнь, место, где его душа была в согласии с бытием.