— Когда–нибудь это должно было случиться. Покончив с бумажными делами, решили возвращаться на базу.
— Граф, вы не скажите прощального «прости» княгине? — иронично заметил Андрей.
— Прекрати, Андрей, — грустно ответил я.
— Пётр, ты что, так сильно впечатлился княгиней?
— Нет, конечно, просто действительно как-то некрасиво получилось. Хватит об этом.
— Хорошо, не буду. В таком случае нам осталось занести переделанный доклад и рапорты к атаману — и домой. — Андрей, видя моё недовольство, поспешил сменить тему.
— Как? Ты до сих пор не предоставил доклад и рапорты? — Я удивился и пришёл в негодование.
— Остыньте, ваше высокоблагородие, — Андрей поспешил притушить всплеск моих эмоций. — Это уже третий вариант нашей реляции. Надеюсь, окончательный.
— То есть как — третий? — я снизил тон.
— А вот так. Первые два не устроили его превосходительство атамана. «Слишком сухо, канцелярщина, есаул. Добавьте жизни, красок, человечности, в конце концов», — передразнил он Колосова. — Я что, роман пишу для развлечения столичного начальства? — искренне возмутился мой начальник штаба.
— Добавил? — поинтересовался я.
— Пошёл к Шувалову. Он прочитал и заставил писать под диктовку. Ну, командир, признаюсь честно: Шувалов — поистине Мастер. Не побоюсь этого слова — Талантище! Я, когда перечитывал, пришёл в щенячий восторг. Атаман просил непременно быть у него перед отъездом. Пошли вместе относить этот шедевр.
— Раз просил — значит, навестим.
Мы подъехали к штабу и поднялись на второй этаж. Адъютант атамана тут же пропустил нас.
— Здравия желаем, ваше превосходительство!
— Здравия, господа! Рад видеть вас. — Генерал пребывал в отличном настроении. Ещё бы: его казаки провели блестящую операцию. Полная победа, значимая во всех отношениях. Единственное, что омрачало столь замечательное событие — прибытие в Тифлис военно-судебного присутствия из Петербурга.
Внезапный скрип — и дверь кабинета распахнулась. На пороге — растерянный адъютант:
— Ваше превосходительство, к вам сроч…
Слово повисло в воздухе. Мимо него, не удостоив взгляда, шагнул жандармский штаб-ротмистр. Синий мундир сидел безукоризненно, а лицо было лишено всякой мимики будто высечено из мрамора.
Атаман резко встал, кровь отхлынула от его лица, оставив мертвенную бледность.
Взгляд жандарма, тяжелый и оценивающий, медленно прошелся по комнате и намертво замер на мне.
— Полковник граф Иванов-Васильев?
— Так точно, — отчеканил я, ощущая, как немеют пальцы.
— ВЫ АРЕСТОВАНЫ.
КОНЕЦ ПЯТОЙ КНИГИ
