Экстрасенс в СССР (СИ) - Яманов Александр

— Чего бормочешь, Лёха? — Рыжий ухмыльнулся. — Ты ж это трескаешь пять дней в неделю.

Я промолчал и отдал на кассе один из найденных в кармане талонов на еду.

Обед оказался… бесподобным!

Картофельное пюре — не сухое или водянистое с комками, а почти идеальное на масле и молоке. Котлеты — сочные, с хрустящей панировочной корочкой. Рассольник — настолько изумительный, что я даже задумался. Неужели в СССР всё было настолько вкусно?

На десерт уплетаю сырники, к которым прилагалась половина стакана сметаны.

— Блин, это же рай!

Запивая вкусноту отличным яблочным компотом, вспоминаю, чем нас в девяностые кормили в школе. Просто земля и небо.

Саня, сидевший напротив, снова фыркнул. Он явно удивлён тем, с каким удовольствием я поглощаю еду.

— Ты чего, с голодного края сбежал или с утра не позавтракавши?

— Да я просто… — хотел сказать «из будущего», но вовремя прикусил язык.

Вдруг раздался призывный стук ложечкой по стакану. Люди обернулись к вставшему из-за стола начальнику цеха готовой продукции Павлу Егоровичу Михееву. Это был высокий пятидесятилетний мужчина с серьёзным лицом. Сразу понятно, что начальство.

— Товарищи! — провозгласил он. — На завод пришла сезонная разнарядка! Необходимо собрать бригаду механизаторов на сенокос в подшефный колхоз!

Воцарилась тишина, и в этот момент рыжий гад нарушил молчание:

— Павел Егорыч, можете меня сразу записать. Но только если разрешите доярок за сиськи дёргать! — скабрёзно изрёк он.

Раздался общий хохот. Михеев погрозил шутнику пальцем, но в уголках его губ замерла плохо скрываемая улыбочка.

— Короче, я предложил, а вы всё дома обмозгуйте. С жёнами переговорите, а потом подходите в контору записываться, — сделав объявление, он снова уселся за стол.

— И что? Правда, поедешь? — спрашиваю я Саню, когда все снова заработали столовыми приборами.

— Конечно! — не задумываясь, отозвался рыжий прохвост. — Там воздух чистый, аппетитные колхозницы на городских парней клюют. А ещё можно сшибить четыреста рублей за месяц! Это тебе не хухры-мухры!

Я сразу призадумался. Деньги лишними не бывают.

— А ты, Сокол? Поедешь? — друг вопросительно посмотрел мне в глаза.

Колхоз? Сенокос? Это же… настоящий СССР!

— Я подумаю.

— Думай, только не долго. Иначе бригаду механизаторов мигом наберут, а за сиськи доярок мне придётся дёргать в одиночном режиме.

Когда обед закончился, я отнёс поднос к окошку мойки, где меня ждал ещё один сюрприз.

Встреченная работница столовой — миловидная, розовощёкая, слегка полноватая девушка с выпирающими из-под белого халата пышными достоинствами — вдруг начала строить мне глазки:

— Лёша, а ты почему утром за булочкой с какао не зашёл? — улыбаясь, промурлыкала она.

В этот момент информация о девушке всплыла из подсознания. Забавное умение, будто в нужный момент включается компьютер.

Это Света Егорова, работающая поварихой. Наша с Рыжим одноклассница и Людкина подруга. Она единственная радовалась, что девушка не дождалась бывшего хозяина тела из армии. Мне кажется, причина тому — симпатия к Соколову. То есть теперь ко мне.

Внезапно я почувствовал, как уши наливаются жаром. С трудом отрываю глаза от пикантного выреза под очередную улыбку Светы и чего-то мычу в ответ. Хорошо, что Саня сразу потащил меня к выходу.

Что за чертовщина? Вчера меня отравили в двадцать пятом. А сегодня я в семьдесят девятом, где всё вкусно. Ещё все девушки красивые и какие-то естественные.

Остаток рабочей смены пролетел довольно быстро. Я неожиданно ловко управлял погрузчиком. Мотался в другие цеха, вывозил стружку в шихтовый двор. Подвозил заготовки со склада и сновал между токарными станками, словно заправский гонщик. И что самое странное — не чувствовал себя здесь чужим. Мне это даже начало нравиться. Какой бред! Кайфовать от работы на заводе?

Однако руки знали, куда повернуть, ноги нажимали на педали без лишних раздумий, а глаза привычно следили за движением вокруг. Будто я делал это всю жизнь.

Так что, когда большие часы, висящие в цеху, показали без пятнадцати пять, моему удивлению не было предела. Неужели уже всё? В голове мелькнула странная мысль. Я ведь действительно первый раз в жизни отработал полную смену на заводе. Пролетарий, етить его налево!

Похоже, сбылась мечта недоброжелателей экстрасенса Иннокентия Белого, желающих отправить его работать на завод.

Правда, судьба решила, что на сегодня хватит светлой советской обыденности, и подкинула дерьма на вентилятор. Как только я собрался вернуть погрузчик на место, рядом раздался мужской вскрик, закончившийся матерной тирадой, перекрывшей гул станков.

— Ребята, помогите!

Я быстро развернул погрузчик и рванул к источнику шума. Работяги начали выключать оборудование и спешили к стоявшему у станка, бледному как мел дяде Славе. Тот сжимал окровавленный кусок ветоши, обёрнутый вокруг правой руки. И я снова увидел на ней капли крови. Только теперь настоящей.

— Тридцать лет за токарным станком. Не одной серьёзной травмы. И вдруг заготовку с бабки сорвало, а я, старый дурак, руку сунул, и палец… враз… — сквозь зубы выдавил дядя Слава.

Его оторванный палец лежал на куче дымящейся стружки. А кровь через тряпку капала на бетонный пол.

— Чего рты раззявили⁈ Бегом аптечку несите! — закричал я, спрыгивая с погрузчика. — Дядя Слава, дай посмотрю.

Пожилой токарь протянул руку, после чего я развернул пропитавшуюся кровью ткань, и аккуратно разжал кулак пострадавшего. Вот она. Рваная рана. Причём нехорошая. Кровь хлещет не останавливаясь.

Не знаю, что произошло, но внезапно в моей голове будто переключился тумблер. И я начал видеть руку дяди Славы буквально насквозь. Мышцы. Сухожилия. Разорванный сосуд. Зрение работало, как рентген! Мистика какая-то!

Одновременно в сознании всплыли знания недоучившегося доктора. Ведь кровь можно остановить. Нужно просто чуть-чуть нажать вот здесь.

Помощи пока не предвиделось, поэтому я нажал пальцем на рану в нужном месте. И кровь почти перестала течь, продолжая сочиться уже по капле.

Чудеса на этом не закончились. Меня посетило необычное ощущение. Чую тепло, пульсацию и тонкую струйку жизненной энергии, пытающейся вырваться наружу из раны пожилого рабочего.

Решив проверить новый навык, я попытался мысленно свести края порванного сосуда. При этом голову вдруг сжало, будто тисками. В следующий миг заметил крохотную вспышку между пальцами и понял, что у меня получилось. Отпустив рану, убеждаюсь, что кровотечение не просто ослабло, а полностью прекратилось.

— Вот чёрт! — быстро прикрываю руку раненого тряпкой.

Глаза заволокло туманом, ноги на миг подкосились. Кажется, переборщил с напряжением.

— Лёша, держи Славу крепче, сейчас перевяжу!

Женщиной, появившейся рядом, оказалась та самая, смотревшая на меня около столовой. Теперь я её вспомнил. Тётя Валя, работает в цеху уборщицей. Она поставила раскрытую аптечку на станок и начала ловко накладывать бинты. В процессе её удивлённый взгляд начал меня буквально буравить. Неужели она что-то увидела или поняла? Или почуяла неладное?

— Спасибо, Лёха! И тебе, Валюша! — хрипло поблагодарил дядя Слава, когда уборщица закончила перевязку.

Я завернул подобранный палец в тряпочку, и мы с раненым направились к выходу. Народ начал расходиться, обмениваясь впечатлениями о происшествии. Кажется, никто ничего не заметил. Только тётя Валя продолжала смотреть слишком подозрительно. Я видел, что она хочет задать вопрос, но при дяде Славе не решается.

После того как я отвёл токаря к проходной, где сдал и его, и палец фельдшеру, выскочившему из подъехавшей скорой помощи, меня поймал начальник цеха:

— Молодец, Соколов! Вовремя среагировал! — похвалил Михеев и закурил сигарету с фильтром. — Ну что, поедешь в колхоз? Нужно всего на две-три недели. Если понравится, можно остаться на месяц или два.

Если честно, то мне было сейчас всё равно, поэтому я машинально кивнул: