Рерайтер (СИ) - Каталкин Василий

— Э… — только и смог выдавить из себя Коркин, когда разглядывал картину через увеличительное стекло, — и как такое возможно? Как они достигли такой детализации? Это ж надо быть специалистом.

— Ты остальное посмотри, — продолжал скалиться Челомей, — дальше будет еще интересней, на оборудование внутри корабля внимание обрати, тебе ничего не кажется странным.

— Ага, кажется, — спустя несколько минут отозвался Виталий Николаевич, — вид аппаратуры постарались изменить, чтобы непонятно было, но если проявить немного смекалки предназначение ее угадать нетрудно.

— И что это может означать?

— Кто-то из наших слил на сторону информацию по нашей Лунной программе, — сделал очевидный вывод Коркин.

— И сделал это так, что обвинений не предъявишь. Но программа не только наша, здесь и американцев зацепили. — Добавил Челомей. — Но это еще полбеды, настоящая беда вот тут, — он помахал перед носом заместителя листком бумаги, — здесь говорится, что сие безобразие нарисовал учащийся десятого класса средней школы.

— Однако, — ошарашенный последним сообщением уставился на руководителя ОКБ Виталий Николаевич, — а это точно он, может кто-то за ним стоит?

— Может быть кто-то и консультировал, — пожал плечами Главный конструктор, — но подтверждение об оригинальности работ пришло из анимационной студии. Все эти работы проделал ученик.

— Ничего себе ученики пошли, — нервно хохотнул Коркин, — что будет, когда они высшее образование получат?

— Короче, тебе задание дать оценку этим работам, и согласовать посещение «школьником» нашего ОКБ, пока за него наша безопасность не взялась. Пусть своими глазами все здесь посмотрит, будет с натуры картины свои писать, уж больно хорошо у него получается.

— А как же допуск?

— А ты думал, я тебе простое задание дал? — Вновь усмехнулся Челомей. — Тут надо что-то из ряда вон выходящее придумать, Буденного к этому делу привлеки, у него хорошо получается проталкивать непроталкиваемое.

Еще месяц спустя.

Джеймс Эдвин Уэбб, смотрел материалы, которые ему предоставили из посольства США в СССР:

— Очень интересно, — бурчал он при этом, внимательно разглядывая снимки, — СССР настолько уверен в своем превосходстве, что не считает обязательным скрывать подробные материалы своих миссий?

— Есть подозрение, — ответил на это генерал Сэмюэль Филлипс, — что это подделка.

— Если это и подделка, то очень качественная подделка, — покачал головой Уэбб, — по крайней мере эксперты не смогли это однозначно утверждать. Да и наши специалисты в один голос утверждают, что приборы на фотографии очень похожи на действующие.

— Эксперты? — Ухмыльнулся генерал. — Да они даже не могли отличить съемки в павильоне Голливуда. Так что веры им никакой. А назначение приборов угадать вообще трудно. В будущем мы вполне можем заменить настоящую лунную миссию, на кадры из павильона.

— Даже не думай об этом, — нахмурился руководитель НАСА, — мы не для того вкладываем миллиарды в программу, чтобы все кончилось потом съемками фантастического фильма. Как только кому-то в Вашингтоне придет в голову попытка всех обмануть, я подам в отставку. Такой обман долго в тайне не удержишь, когда-нибудь русские получат возможность посетить место высадки наших экспедиций, а следы на поверхности Луны должны сохраняться вечно.

— Но тогда получается, что павильонными съемками занимаются Советы, — сделал вывод Филлипс. — Они ведь не утверждают, что это настоящие снимки.

— В том-то и дело, что не утверждают, — тяжело выдохнул Уэбб, — наоборот они утверждают, что на оригинальных снимках даже указано имя художника. Но, черт возьми, у него очень хорошее внимание к деталям, не удивлюсь, если все это настоящее, а художник лишь немного ретушировал снимки, чтобы ввести нас в заблуждение.

— Нет, — тут же возразил генерал, — уж следы ретуши эксперты обнаружили бы сразу. Тут применена другая технология, или снимки действительно подлинные, и тогда нам русских уже не догнать.

— Да уж, — снова помрачнел Джеймс, — мы пока так и не можем довести двигатели Сатурна-5 до рабочего состояния. Русские, кстати говоря, тоже не могут сделать двигатели с большой камерой сгорания, и пусть они собираются стартовать к Луне раздельно, по расчетам им для того чтобы сесть на поверхность Луны и стартовать с нее не хватает около пяти тонн топлива. Непонятно на что они надеются?

— Значит им есть что скрывать от нас, — подумав ответил Филлипс, — русские уже не раз ставили в тупик наших специалистов, тут должна поработать разведка.

— Разведка, разведка, — махнул рукой руководитель НАСА, — а сами уже совсем думать разучились?

* * *

И все-таки школа, отнимает много времени, пусть мне не приходится тратиться на домашние задания, но сидеть в школе по пять часов и слушать все, по второму разу — мука неимоверная. А тут еще и комсомольские собрания, будь они не ладны. С трудом удерживаюсь от смеха, когда комсомольцы с серьезным выражением лица, слово в слово повторяют передовицы газет, и клеймят американский империализм, осуждая войну во Вьетнаме. И ведь не покинешь это высокое собрание, сразу обвинят в некомсомольском поведении, а это чревато последствиями. И какого черта я прежний вступил в комсомол, ведь была же возможность от него отбояриться, пока это ещё не воспринималось как демарш.

— Климов, ты опять витаешь в облаках? — Последовало замечание от учителя.

Так то его можно понять, очень неприятно, когда ученик не проявляет достаточного внимания к теме урока. Но здесь он не угадал, математика никогда не была для меня камнем преткновения, и он это прекрасно знает. Делаю виноватое лицо и изображаю раскаяние, чтобы через пару минут снова улететь в свои мысли. Второй раз замечание делать он не стал, видимо решил, что «горбатого могила исправит», а сильно наезжать на отличника не стоит.

Следом мой самый нелюбимый предмет, литература, и там учительницу совершенно не интересуют мои личные измышления о книгах Толстого, ей главное, чтобы они не отличались от официальных, то есть надо было озвучить вольное изложение всех хвалебных рецензий в отношении творчества великого писателя. А вот на физике можно и отдохнуть, эта учительница не слишком заморачивается знанием учеников, она просто тарабанила в пространство свой очередной материал и пофиг, как там школьники его воспринимают, и кто чем в это время занят. На контрольных занятиях выяснится,кто внимательно слушал, а кто «мух ловил». На физике я четко занял место за последним столом, и там уже занимался своим делом, мучил Вычислитель на предмет отработки технологии производства микросхем. Будущее я хотел связать с развитием микроэлектроники, космос стал мне не интересен, и с ним я свое будущее связывать не хотел. Начинать снова с низов как-то не в моих правилах.

А вкласс заглянула завуч:

— Извините, Николай Иванович, — прервала она изложение новой темы учителем, — мне нужно забрать Климова.

Учитель чуть поморщился, обозначая недовольство, и кивнул мне в сторону двери, давая разрешение покинуть класс. Интересно, что вдруг понадобилось от меня Анне Андреевне.

— Пойдем к директору, там тебя ждут, — известила она меня и, не дожидаясь, шагнула вперед.

Интересно, и по какому поводу, я понадобился Дмитрию Захаровичу, неужели это отголосок моих художеств? И точно, у директора в кабинете я увидел Денисова, это один из работников первого отдела в ОКБ-51, не очень приятный тип, постоянно изводил придирками работников отделов, он и меня бы доставал, но статуса не хватало.

— Твое? — Спросил представитель первого отдела, небрежно кинув на стол, красочные репродукции.

Я внимательно просмотрел все пять отпечатанных в типографии рисунков и кивнул:

— Мое.

— И как ты это объяснишь? — Изобразил он недовольство на лице.

— Что именно? — Решил уточнить я.

— Вот это все, — он махнул в сторону рисунков рукой.

Пожимаю плечами: