Стылый ветер (СИ) - Алексин Иван

— А с этим что, государь? — ухватив стоящего на коленях Архипку за волосы, Подопригора рывком запрокинул тому голову, обнажая шею, вынул засапожник.

— Смилуйся царь-батюшка, — заблажил юноша, косясь на приставленный к горлу нож. — Отслужу! У меня матюшка и две сестрёнки одни остались!

— А что же ты о них не вспомнил, когда воровать в Митькино войско шёл? Или о моих грамотках, что по Ярославлю ходят, не слышал?

— Слышал, — всхлипнув, признался Архипка. — Да только дядько Иван сказал, то не моего ума это дело. Что начальные люди скажут, то и делай. Испоместить обещали. Батюшкино поместье третий год как забрали.

— Ладно, — мне неожиданно стало жалко испуганного паренька. Выбора по большому счёту у него действительно не было. — Отслужишь; будет тебе поместье. Яким, забери его к себе.

Вечером у меня в шатре состоялся совет. Я восседал на небольшом стольце, прихваченным ради такого дела из Костромы и не сводил глаз с полога, внимательно изучая каждого входящего. Кто из них предупредил Шуйского о начавшемся походе? Бутаковы с Полозовым не могли. Учитывая, что князь Ушатый своих холопов в дорогу в тот же день, когда мы из Костромы выехали, снарядил, никак не могли. Телефоны ещё не изобрели.

Выходит, кто-то из старых соратников, что со мной ещё из Путивля и Ельца пришли? Противно подозревать старых товарищей, с которыми не одну сотню вёрст вместе грязь месили, но из песни слов не выкинешь. Слишком своевременно князь Ушатый навстречу моему войску выдвинулся. Таких совпадений не бывает.

Ну, ладно. Раз, пока, вычислить предателя не получается, попробуем его в «тёмную» разыграть, кое-какую дезинформацию для Шуйского подкинув.

— Я собрал вас здесь для того, — обвёл я глазами выстроившихся полукругом командиров, — чтобы обсудить план взятия Ярославля. Теперь, после одержанной нами победы, Митька не рискнёт дать нам сражение и наверняка закроется в городе.

— Победы? — в голосе Порохни проскользила ничем не прикрытая ирония. — Разве мы победили, государь?

— Враг мёртв, мы живы. Выходит, мы победили, — пожал я плечами. — Что скажите?

— Не сдюжим, государь, — первым решил высказаться Кердыба. — От полка Глеба почти ничего не осталось. Мало нас. А у Шуйского в Ярославле даже без поместной конницы тысяч девять оружных людишек наберётся. Да и конницы той князь Ушатый едва ли половину с собой привёл. А ещё у ярославского воеводы пара тысяч хорошо вооружённых воинов будет. А если князь Шуйский, как уже было в Москве, оружие горожанам раздаст, нам в город нипочём не войти.

— У нас даже орудий осадных нет! — поддержал его Мизинец. — Куда нам на стены лезть? Под ними все и поляжем.

— А если в осаду взять? — выдвинул предложение Севастьян Шило.

— Мало у нас народишку для осады, — отмахнулся от него Кривонос. — Ты вспомни, сколько воинов у Болотникова было и то толку не вышло! Ярославль, конечно, не Москва, а только чтобы город в кольцо взять, тысяч десять оружных людишек нужно, не меньше!

— Да о какой осаде здесь речь идти может? — скривил губы в презрительной улыбке Борис Бутаков. — Шуйский нас у стен города одним ударом размажет! В Кострому нужно отходить, государь. Не задался поход, но то не беда. Силёнок подкопим и обратно вернёмся.

Ишь ты, умный какой! И каких же силёнок я там накоплю? Вернутся в Кострому, значит признать поражение в своём первом, самом важном походе. И тогда всё. Людишки ко мне не приходить, а наоборот, разбегаться начнут. И что тогда прикажите делать? В осаду в Костроме садиться? Вдруг до прихода войска Годуновых из Сибири удастся продержаться? Но если даже каким-то чудом и продержусь, об заказах в Устюжне и тех, что я англицкому купцу сделал, можно будет забыть. Тот же Митька Шуйский обозы перехватит и даже спасибо не скажет.

Нет, так не пойдёт. В обороне войны не выигрываются. Но и пытаться осаждать своего врага в Ярославле, не имея осадной артиллерии с в четыре раза меньшим по численности войском — та ещё утопия. Отсюда вывод: выманивать князя из города нужно. Если и есть у меня шансы на победу, то только в чистом поле, поставив всё на одно сражение. Вот я его к этому сражению и попытаюсь подтолкнуть.

— Князь Шуйский известен своей осторожностью, — начал я лить дезу в уши остальным. — После разгрома дворянской конницы он наверняка задумается, а так ли мы слабы, как он до этого думал? И раз мы смело идём к Ярославлю, значит, уверены в своей силе. Надеюсь, больше мимо тебя к нам никто не проскочит, Подопигора?

— Ночей спать не буду, но лазутчиков к войску не пропущу!

— Ну, смотри, — внушительно протянул я, не сводя глаз с сотника. — У меня вся надежда, что князь не узнает, насколько малочисленное у нас войско. После потери полка Глеба, нам в чистом поле не выстоять.

— Так когда мы к городу подойдём, он своими глазами всё войско увидит, — высказал опаску Полозов.

— Э нет, — криво усмехнулся я. — Мы у стен города только Севастьяна с полком оставим, а остальные из леса не выйдут. Будут только иногда на глаза осаждённым показываться. Вот и пусть Митька гадает, какую воинскую силу мы от его глаз за деревьями спрятали.

— Мудрёно, — пригладил бороду Кривонос — Только что нам это даст, государь? Ну, испугается Шуйский и в городе сядет. Так город-то нам не взять!

— Да и долго численность нашего войска тайной не будет, — поддакнул ему Полозов. — Всё равно Шуйский узнает.

— А нам долго и не нужно. Нам лишь бы один день у стен города простоять, — я хитро улыбнулся и, понизив голос, доверительно сообщил; — Князь Барятинский мою руку держит. Помните, как я с ним в прошлый раз, когда мы к Ярославлю ходили, долго с ним наедине беседовал? — я дождался кивка моих соратников и продолжил: — Договор мы с ним в тот раз заключили. Как я войско соберу и к Ярославлю подойду, так он ночью ворота откроет, в город впустит и со своими людишками на мою сторону перейдёт. Так-то!

Никакого такого договора на самом деле, конечно, не было. Вот только пусть теперь Барятинский Шуйскому обратное доказывает. Зная подозрительность Митьки, тот наверняка не поверит. И, если учесть, что неведомый мне предатель, заодно о слабости моего войска сообщит, то князенька скорее всего не только решится из города выйти, но и ярославский гарнизон с собой не возьмёт. И главное, сам Барятинский, видя такое недоверие и понимая, что милостей от Шуйских ему всё равно уже не ждать, может, и впрямь, на мою сторону перейти решиться. Ну, а мне главное к будущей битве подготовится. Копейщиков со стрелками за засеками укрыть да ложным отступлением конницы под огонь пищалей и пушек неприятеля завлечь. Если всё получится, то шансы на победу есть. А проиграю. Тогда и буду думать, что дальше делать.

— Завтра продолжим поход, — поднялся я с табурета, давая понять, что совет закончен. — Леонтний, Гришка, Бориска, — остановил я сотников. — Завтра со своими сотнями скачите к Ярославлю. У стен города помелькайте да обозы с продовольствием перехватывайте.

— Как прикажешь, государь, — дружно поклонились они мне.

Ну, вот и всё. Теперь информация до Шуйского точно дойдёт. Если предатель по какой-нибудь причине не подсуетиться, то кто-нибудь из этой троицы обязательно сообщит. А, значит, битве быть!

— Государь, Шуйский из Ярославля уходит!

— Чего? — я придержал коня, отказываясь верить услышанному. — Куда уходит, Ефимка? Ты что, ошалел⁈ Или он войско оставил, а сам сбежать решил?

— Нет, государь, — десятник аж бородой затряс, отвергая моё предположение. — К Якиму Остаповичу воинских людишек много перебежало. Сказывают, что князь Шуйский крепко с воеводой Барятинским разругался. Чуть до сечи в городе не дошло. И теперь большой воевода вместе с войском в Ростов уходит.

— Дела-а-а! — изумлённо протянул держащийся рядом со мной Полозов. До Ярославля оставалось пройти чуть больше трёх вёрст и я благоразумно отозвал дворянскую конницу обратно к войску, оставив контроль за окрестностями города за Подопригорой. — Это что же, выходит, мы в Ярославль без боя войдём?