– Заходи, заходи, Мишенька! Светка тебя уже заждалась! Привыкла, говорит!
– Бороться надо с вредными привычками, – улыбнулся я, вешая куртку и разуваясь.
– С полезными, Миша, с полезными!
– Где мои разношенные?
Подцепив тапки, я сначала прошел в ванную, тщательно вымыл руки, вытер их насухо и лишь затем направился в спальню. Света лежала в обычной своей ночнушке, сияла, как обычно, и лишь румянец во все щеки отличал ее сегодняшнее настроение.
– Привет! – сказала она торопливо. – На животик?
– На него, – улыбнулся я.
Кряхтя, девушка перевернулась.
– Лечить уже не буду, – предупредил я, – ты вполне здорова, а слабость… Думаю, к Новому году все придет в норму. Так только, подпитаю…
– Ага…
Я опустил руки, легонько провел ладонями поверх поясницы, чувствуя, как вдруг напряглись стройные «лапы». Вот тут-то меня и посетило первое подозрение. А Светка ли это вообще? Да, у Светланки ноги были худее, но мышечный тонус у нее восстановился еще на той неделе. Трудно распознать, чьи это ноги – близнецы же. Но! Светлана всегда лежала расслабленно, ей попросту тяжело было напрягать мышцы. А мы сейчас проверим! Старательно «зярядив» ноги девушки, я скомандовал:
– На спинку!
Света без разговоров переворачивалась, улыбаясь при этом смущенно, но не по причине стыдливости – она стеснялась своей «худобы». А вот Лжесвете такое было непривычно.
Она легла на спину. Глаза же в панике бегали и скакали, избегая встречи с моим взглядом.
Я наклонился и ласково сказал:
– Ма-аша…
Девушка зажмурилась и жалобно заныла:
– Я больше не буду! Мне только хотелось попробовать…
– Попробовала? – улыбнулся я.
– Ага… Мне так сты-ыдно!
Маша снова покраснела, глазки потупила – и вздохнула покаянно.
– Идите чай пить! – позвала Света. – Хватит уже…
– Миша, ты не обиделся? – шепотом спросила Маша.
– Нет.
– Совсем-совсем?
– Совсем-совсем. Пошли, пока Светка весь чай не выпила!
– Пошли! – радостно вскочила Маша.
Я проводил ее на кухню – девушка выступала в Светкиной ночнушке, словно в длинном платье, только вместо туфель на шпильке она обула тапки.
Света успела накрыть стол, выставив бутерброды, баранки, остаток вафельного торта, а посередине пыхтела фамильная ценность – электросамовар.
– Зря ты ее простил, – улыбнулась Светлана.
– А сама-то… – буркнула Маша.
– Я тоже виновата… – вздохнула сестра.
– Ой, да ни в чем вы не виноваты! – отмахнулся я. – По-русски это называется «озорство», тут даже прощать нечего! – И ухмыльнулся: – Отшлепать разве что обеих!
Близняшки мило покраснели, и тут в прихожей задренчал звонок, давая повод снять смущение.
– Я открою! – подхватилась Света.
Вставала она медленно, с легким напряжением, да и шагала неторопливо, экономя силы, но заметить в девчонке недавнюю инвалидку не получалось. Я гордо улыбнулся.
Щелкнул замок, и прихожка огласилась звонким голоском Инны:
– Привет, Машечка!
– Привет, – следующий в очереди голос тоже был девичьим, нежным, но уже и грудным. Что, и Рита здесь?
– Привет! – бодро поздоровался Дюша.
– Привет! – это уже фальцет Изи.
Все в сборе!
– Ой! – спохватилась Маша. – Я же в одной ночнушке!
Среагировал тут же:
– Жди!
Метнувшись в спальню, я подхватил халатик и вернулся обратно, натянуто улыбаясь гостям. Рита, увидев халат, сразу догадалась, в чем дело, и бесцеремонно придержала Изю, норовившего попасть на кухню первым. Динавицер затрепыхался, но вырываться не стал – его за шиворот держала сама Сулима!
Скользнув бочком в полуоткрытую дверь кухни, я распахнул халат. Маша радостно улыбнулась и мигом облачилась. Села, затягивая пояс, сразу принимая вид королевы, соизволившей дать аудиенцию. Рита заглянула и позвала всех за собой. Секунду спустя кухня была полна, и все наперебой поздравляли Машу с выздоровлением.
Девушка улыбалась, кивала, потом глянула на меня и сказала:
– Вообще-то я Маша.
Все смолкли, обернулись к Свете, а Дюха растерянно вымолвил:
– Ух, ты…
Светлана была счастлива – розыгрыш удался. Пусть слабость, пусть! Все равно она ходит сама, своими ногами, и уже не так важно, что они ровные, главное – здоровые!
– А давайте выпьем! – бухнула она. – Чаю!
Все засмеялись, стали рассаживаться за столом. Стульев на всех не хватило, и Андрей с Изей притащили из зала табуретки. Светка раскраснелась, глаза ее сияли – она цедила всем кипяток в кружки и чашки, а Маша щедро подливала заварки.
– Кому еще? Кому еще?
– А сахар где?
– Ты же с тортом! У тебя ничего не слипнется?
– Не-е, я закаленный!
– Ложечку дай!
– А ты пальцем…
– Ага! Чего б ты еще придумала!
– Изя! Дай вон тот подстаканник, а то у меня стакан горячий.
– Всем налили?
– Всем!
– И мне!
Света поднялась, почти не опираясь на стол, и подняла свою чашку с чаем. Она была торжественна… Я вздохнул.
– Я хочу выпить за нашего Мишу, – сказала девушка. – Если бы не он, я так бы и валялась, как сломанная кукла. За тебя, Мишенька!
Света вышла из-за стола, пробралась ко мне и поцеловала, мило краснея. Маша тотчас же последовала примеру сестры. Рита, сидевшая рядом со мной, чмокнула меня в левую щеку.
– И я! И я! – подскочила Инна. Обойдя Дюху, она подобралась ко мне со спины и дотянулась губами до правой щеки.
– Спасибо, девчонки, – улыбнулся я, боясь, что присущая мне сентиментальность даст о себе знать. В самом деле, я был тронут – сейчас текло время, когда девочки еще не мечтали стать путанами. Стояла пора искренности.
И тут опять звонок.
– Это, наверное, Альбинка! – обрадовалась Инна.
– Пошли открывать! – сказал я.
Мы промаршировали в прихожую, хихикая (наверное, чая перепили), и открыли дверь. На пороге стояли Аля Ефимова, Зина Тимофеева, Паха Почтарь и Жека Зенков.
– Я угадала, я угадала! – захлопала в ладоши Инна.
– Ой, здрасте! – заулыбалась Альбина.
– Вы нас не ждали, – радостно проговорила Зина, – а мы приперлись!
– Зиночка, не ждал, но рад! – честно признался я.
Гости повалили в дверь, но Зенкова я придержал.
– Жека, воды полно, заварка есть, но «девочки хочут немножечко кушать», как Циля Наумовна выражается. Будь другом, сбегай в гастроном!
– А-а…
– А как же! – последовал мой внятный ответ на невнятный вопрос. Я вытащил из кармана десятку и протянул Зенкову. – Купи пирожных, шоколадных и бисквитных, штук двадцать! Утащишь?
– Чтобы я, да не утащил пирожные? – хмыкнул Женька. – Может, чего поосновательней?
– Колбаски, если будет, и батон. В общем, сам смотри. Бери на все!
– Я мигом!
Вернувшись на кухню, я окунулся в радостный гвалт. Вот за это я и любил свой класс – дружные мы были.
«Дурак! Не были, а есть!» – поправился я тут же.
Зенков вернулся очень скоро, волоча целый ящик съестного – два кольца колбасы, два батона, пяток сырков, целую коробку пирожных, конфеты «Эльбрус» и батончики «Шоколадные», не познавшие привкус сои, и даже пачку чая – того самого, за нумером тридцать шесть.
– Представляешь? – сказал Жека, отпыхиваясь. – У них даже чай был! Видно, вечером выкинули, а никто и не знал!
– А чего не две взял?
– А это последняя!
– Все равно, командование выносит благодарность.
– Служу Советскому Союзу!
– Заноси!
– Есть!
«Деда Мороза с подарками» встретили восторженными криками, и девчонки тут же погнали мужской пол из кухни.
– Да ладно, ладно! Уходим!
– Думаешь, они бутерброды будут готовить? – поделился со мной Дюха подозрениями. – Как же! Шушукаются небось, обсуждают. По-моему, так. А кого им еще обсуждать, кроме нас? По-моему, так и никак иначе!
– Ты как Винни-Пух заговорил! – рассмеялся Павел.
– Заговоришь тут… Есть-то хочется!
Жека, неплохо соображавший в радиоделе, подошел ко мне, как к своему, и поинтересовался:
