Ветер перемен, часть первая (СИ) - Заречный Александр

Вот черт, и когда он успел это рассмотреть? Вот тебе и простой завклубом! Нужно будет попытаться разузнать о нём всё возможное.

- Ну такой вот уродился! - пожал я плечами. - Я вообще всё в жизни воспринимаю, как бы поточнее сказать? - близко к сердцу, что ли? Это у меня так отец говорит всегда. Он такой же. Или, наверное правильнее будет - я такой же как он.

- Отец воевал? - спросил полковник. Я заметил, что он при каждом вопросе старается заглянуть в глаза. Проверяет реакцию?

- Конечно воевал, - кивнул я на ходу. - Причём с первых дней, хотя мог не идти - бронь у него была. Он как раз после школы устроился кочегаром на грузовое судно. По Волге ходили. Его не отпускали, а он сам сбежал на фронт. Кстати, вы с ним полные тёзки, он тоже Павел Васильевич!

- Хм, интересно ! - удивлённо покрутил головой полковник. - И как дальше у него сложилось?

- Дальше железнодорожной станции не убежал, - улыбнулся я , вспоминая рассказанное отцом. - задержал патруль и сдал в комендатуру.

- Прямо как вас! - заметил полковник.

- Только там комендант адекватный попался, - продолжил я, заметив, что полковник на слове " адекватный" бросил снова быстрый взгляд на меня.

- Комендант расспросил отца и выяснив, что у него полная средняя школа направил в лётное училище на Урал.

- Так он лётчик?

- Почти. Уже летал, но в карауле в сильные морозы застудил голову, сделали операцию и нарушили что-то в вестибулярном аппарате - отец терял ориентировку в полёте. Перевели в стрелки- радисты. Так всю войну на бомбардировщике и провоевал. И уже после войны остался в авиации авиа-механиком.

- Сейчас на пенсии? - спросил полковник. - Он какого года?

- 22-го, но не на пенсии. Попал под хрущёвское сокращение авиации в 1961-м. Помните, когда Никита Сергеевич решил, что если есть ракеты, то зачем самолёты?

- Как же, помню! -посуровел лицом Павел Васильевич. - Наворотил тогда Никитка. И что просто уволили?

- Да, выгнали. - кивнул я. - Мы тогда в Гудермесе жили, это второй по величине город в Чечне и там стоял полк ПВО. Отец оказался буквально на улице с женой и тремя детьми. Я - самый младший. Повезло в том, что Гудермес - крупный железнодорожный узел, там сходятся три направления: на Москву, на Баку и на Астрахань и дальше в Среднюю Азию. Поэтому имелось очень крупное Депо по ремонту паровозов, тепловозов и вагонов. Вот отец туда и устроился слесарем.

- Да, судьба, - вздохнул полковник. - Родители и сейчас там живут?

- Нет, мы переехали в станицу Первомайскую, под Грозный. Очень уж голодно стало в городе жить. Помню как ночами стояли за хлебом. Меня, ещё дошкольника тоже таскали, чтобы получить лишнюю булку.

- Ты и это помнишь? - снова внимательный взгляд.

- Так разве такое забудешь? - невесело усмехнулся я. - Когда стоишь ночью в очереди и чтобы не упасть упираешься лбом во впереди стоящего.

Полковник только крякнул. Какое-то время шли молча.

- А в станице легче выжить было? - снова нарушил молчание полковник. - Сад-огород, наверняка свой, да?

- Ну, сад- огород у нас и в Гудермесе был, только всё равно трудно было. Помню в какой -то момент отец все фруктовые деревья перед домом вырубил. Я уж забыл подробности, но там что-то было насчёт налога на каждое дерево. Не выгодно стало оставлять деревья.

И снова полковник пробормотал что-то. Заметно было, что тема его эта волнует.

- Просто младший брат отца, тоже фронтовик, Берлин брал, после армии пошел в ВПШ - высшую партийную школу и его назначили парторгом в колхоз имени Первого мая в той самой станице Первомайской. Он и предложил отцу переехать. В колхозе хоть заработки были небольшие, но на трудодни давали разные сельхозпродукты. Голодная смерть не грозила. Вот мы и переехали...

- И что, действительно стало жить легче?

- Не знаю как работалось родителям, но мы, детвора почувствовали улучшение. Во-первых, как вы сказали имелся свой сад-огород, куры-утки, ну и из колхоза можно было нести продукты. - я посмотрел на полковника - понимает?

- Нести? - переспросил он.

- Ну да, - кивнул я.- Знаете такую народную поговорку: всё вокруг колхозное, всё вокруг моё?

Полковник невесело усмехнулся.

- Значит отец у тебя с Волги? А мама? - через несколько шагов спросил Сидоренко.

- Нет, его родители с Волги. Во время голода они перебрались на Северный Кавказ и отец родился уже в Грозном, а перед войной они опять вернулись в Куйбышев, там отец и стал работать кочегаром на пароходе. А мама вообще с Украины.

- С Украины? И как же они встретились?

- Да там история похожая с переездом отц. Во время Голодомора она, совсем девчонкой, вдвоём с подругой отправились в Крым. Вернее это их отец мамы отправил, когда стало совсем плохо и поползли слухи, что в соседних сёлах уже едят людей.

Полковник быстро и внимательно глянул на меня:

- Это мама сама вам рассказывала?

- Да, я не раз этот рассказ слышал, хоть и маленький был. Потом она перестала вспоминать это.

- И как сложилось в Крыму?

- Выжили. Работали на уборке винограда, его же и ели. Там она последний раз видела своих старших братьев - Якова и Михаила. Оба были политруками и оба пропали без вести при обороне Севастополя. А мама пережила там оккупацию и после войны встретила моего отца, он тогда служил в морской авиации. В Крыму они поженились и когда началась демобилизация армии, отец уговорил её поехать к нему на родину - в Грозный. Его родители опять уехали с Волги по той же причине - послевоенный голод. Какое-то время работал на химическом заводе, но тяга к авиации пересилила и он снова пошел в армию - в полк ПВО в Гудермесе.

- Оба брата были политруками? А как фамилия твоей мамы?

- Фамилия у неё была не звучная - Рябуха, поэтому, говорит и согласилась выйти за отца, чтобы поменять на красивую. А так бы ни за что не пошла бы!

Полковник удивлённо посмотрел на меня.

- Это она так постоянно подтрунировала над ним! - объяснил я. - Шутки такие у них...

- Рябуха, Рябуха.... - повторил полковник, словно пробуя слово на вкус . - Где-то я её уже слышал.

- Очень может быть, товарищ полковник, - согласился я. - Мама рассказывала, что это была фамилия помещика, который ещё при царе владел ихней деревней, а сами сельчане вообще без фамилий были - только имена, да отчество - кто чей сын или дочь. А когда стали документы выдавать, то всех в Рябухи и записали.

- Интересная история! - усмехнулся полковник.

Помолчала ещё.

- Ладно, давай теперь о наших делах! - полковник перешёл к тому, ради чего мы пошли с ним пешком. - Я подумал насчёт твоей просьбы об аппаратуре. Пока суть да дело, все эти бюрократические проволочки, мы можем сделать так! - полковник снова посмотрел мне в глаза. Да слушаю я, слушаю, излагай! - Я выделю вам пару колонок и усилитель из того комплекта, который размещён в главном зале. Вам хватит этого для нашего ресторана?

- Вполне, товарищ полковник! - обрадовался я. - Там зал небольшой, даже нашей аппаратуры хватало, но с вашей фирмОй мы вообще звучать будем на сто баллов!

- С нашей чем? - не понял начальник ГДО.

Да что ты будешь делать! Чуть не выругался я. Ночь в кутузке так что ли повлияла, что я всё время попадаю впросак.

- Ну, с вашей аппаратурой будет очень здОрово! - и поспешил увлечь его подальше от размышлений над диковинными словами. - А можно будет их брать на выступления у немцев, например? А то, представьте, товарищ полковник, приезжаем мы на какой -нибудь завод или в школу и такой бедный звук! За державу обидно! - Фу, хоть с этим мемом не промахнулся, он уже известен.

- Насчёт выноса аппаратуры из ГДО, нужно подумать, - притормозил меня Павел Васильевич, - пока могу обещать, что на всех мероприятиях, которые будете обслуживать у меня, можете задействовать всю аппаратуру, какую вам надо. Я введу в курс Антона и он будет работать с вами. Почти уверен, что и на другие важные встречи или совместные вечера нашего командования и немецких товарищей, где бы они не проходили, вы сможете брать аппаратуру из ГДО. Но на это мне нужно получить добро у руководства. Хотя, не думаю, что будут какие-то проблемы.