Комэск (СИ) - Башибузук Александр

— Приказ уничтожить группу белобандитов и польских диверсантов, планирующих перебраться на нашу территорию для совершения преступлений против советской власти! — отрапортовал уже другой голос. — Нами были своевременно предприняты все необходимые меры для исполнения вашего…

— Ничего не понимаю, — перебил его командарм. — Не припоминаю никакого приказа.

— Так была же вчера телефонограмма за вашей подписью! Вяземцев, немедленно неси журнал…

Лекса попытался приподнять голову, а когда не получилось, негромко окликнул командира.

— Август Иванович…

— Кто это? А ну покажите его…

Алексея немедленно вытащили из телеги.

Бывший командующий Туркестанского фронта, а ныне командующий Западным военным округом, хороший знакомый Алексея, командарм, Корк Август Иванович недоуменно уставился на Лексу, а потом зло гаркнул:

— Вы с ума сошли, мать вашу? Кто диверсант? Лекса Турчин диверсант? Да вы отдаете себе отчет? Кто его избил? Кто, я вас спрашиваю?

Как очень скоро выяснилось, Корк, очень вовремя прибыл на заставу с инспекцией.

Дальнейший разговор происходил уже в кабинете начальника заставы. Лекса все подробно рассказал командарму, а потом только слушал его и прихлебывал чаек, морщась от боли в разбитых губах.

А Корк ходил по кабинету и рычал, словно злая собака.

— Это черт знает что! Почему я ничего не знаю? Да, мне поступило донесение, что на территории Новогрудского воеводства произошло выступление просоветских сил, но и только. Ни слова о наших отрядах за ленточкой. Получается, начальник Разведупра округа действовал за моей спиной? И не подписывал я никакого приказа о ликвидации твоей группы. И тем более, не знал, что запрошено окно на границе. Я ничего не знаю об этом. Кто, мать его?

Лекса спокойно ответил:

— На лицо вопиющее нарушение межведомственного взаимодействия. Но меня сейчас это меньше всего беспокоит. У вас в штабе округа, как у себя дома, орудует польский шпион. Вот что по-настоящему важно и очень опасно. Поэтому, я был вынужден отправлять донесения прямо в Штаб РККА, но и они, судя по всему, не доходили. И поэтому, я лично конвоировал пленных. Вы представляете, как на все это отреагируют в Москве? Картинка получается очень скверная. Поступил запрос на предоставление окна и обеспечение безопасного перехода через границу. Приоритет — государственная важность, повторюсь. И что? Информация мгновенно ушла в польскую контрразведку, мало того, направлен отряд, чтобы уничтожить представителя штаба РККА. Я конвоирую государственного преступника, генерала Булак-Балаховича, выдачи которого уже очень долго безуспешно добивается наша страна. А с ним группу контрразведчиков и ученых, планирующих биологическую провокацию с десятками тысяч жертв. Как все это выглядит? Боюсь, оргвыводы последуют незамедлительно.

— Но никто же не знал, что ты ведешь генерала и этих, как их там… — возмутился командарм.

— Вы даже обо мне почему-то ничего не знали, — спокойно парировал Лешка. — А что до пленных: пометка государственная важность, забыли, Август Иванович? Этого должно было хватить, чтобы получить любое содействие. Чем все это пахнет, представляете?

Корк остановился и резко обернулся к Алексею.

— Представляю, Алексей Алексеевич, я все представляю. Но… — он рубанул рукой. — Шпиона мы быстро выявим. Однако, я хотел тебя попросить не спешить с выводами в докладе руководству. Мы все быстро исправим. Ты меня знаешь.

— Август Иванович… — Алексей сделал еще глоток. — Конечно, я не буду спешить. К тому же, проблемы застарелые и достались вам по наследству. Вы-то причем? В данном случае рыба начала тухнуть с середины, а не с головы. В свою очередь, я хотел вас попросить обеспечить строгой охраной пленных и ограничить к ним любой доступ. Это дело государственной важности.

— Сделаем! — горячо пообещал командарм. — Поступим так! В штабе тебе пока не стоит показываться, поэтому мы устроим вас в пригороде Минска. Там же будут находиться пленные. В качестве охраны, я отдам в твое полное распоряжение комендантскую роту. Отдохнешь пару дней, дальше мы вас отправим в Москву. И насчет пленных, тоже не беспокойся. Есть еще какие-то просьбы?

— Немедленно отправьте шифрограмму в Штаб РККА. Текст я сейчас предоставлю. Лично проследите, Август Иванович, чтобы она ушла. И да, постарайтесь, чтобы никто к нам не совался. Никто — это никто. Разговаривать буду только с тобой.

Корк кивнул.

— Сделаю. Еще что-нибудь?

— Есть… — Лекса мстительно улыбнулся.

— Говори! — командарм внимательно посмотрел на Алексея.

— Этот ваш командир взвода. Как там его? Боровик? Мягко говоря, бить детей…

— Пойдет под трибунал, мерзавец!!!

— Отлично. Решение трибунала предоставите мне завтра. Но пока я бы хотел просто пообщаться с ним наедине. Этот кабинет подойдет. Договорились? Август Иванович, я уверен, вы наведете здесь образцовый порядок. А я, в свою очередь, правильно отражу ваши стремления в докладе. И да, пусть мне немедленно вернут все документы, оружие и мои личные вещи…

Изначально, Алексей, не собрался предпринимать никаких репрессий в отношении слишком ретивого взводного. В боевой горячке много чего может случиться, как плохого, так и хорошего. Но после того, как тот ударил Броню, свое мнение Алексей резко поменял.

Командарм вышел, через несколько минут в кабинет вошел Боровик.

— Товарищ…

Алексей жестом оборвал его, взял из стаканчика на столе остро заточенный карандаш и подошел вплотную к взводному.

— Теперь знаешь, кто я?

— Да, конечно… — торопливо забормотал Боровик, пятясь назад. — Вы… вы… но, я же не знал…

Комвзвода уперся спиной об стену и замолчал. Он изо всех сил старался держаться спокойно, но получалось плохо. Глаза бегали, уголок рта дергался, а по лбу потекли крупные капли пота.

— Ты, наверное, хороший командир, комвзвода Боровик… — с ухмылкой цедил Лекса. — Но как человек — полное дерьмо. Слова бы не сказал, если бы ты не тронул девочку. Война, не до жалости и соплей, сам такой. А ведь она тебя пожалела, отпустила, а ты…

— Товарищ…

Лекса толкнул Боровика плечом, левой рукой перехватил воротник на его гимнастерке и локтем пережал горло, а правой приставил карандаш к веку.

Остро отточенный грифель продавил кожу под глаз.

Алексей понимал, что поступает не правильно, разумней было просто отправить взводного под трибунал, но уже остановиться не мог.

— П-простите… — прохрипел парень.

— Наверное, очень хочется стать ротным, комвзвода Боровик? — Лекса криво усмехнулся. — А дальше, комбатом, комполка и комбригом? Получать ордена, попасть в газеты, как народные герои? Чтобы комсомолки пищали от восторга, чтобы на митингах стоять на трибуне? Да? Ну что же, такое могло случиться, но не случится — увы. Сейчас ты уже государственный преступник, враг народа и польский шпион. Обидно, да? А всего-то надо было оставаться человеком…

— Я… — прохрипел Боровик. — Я искуплю…

— Может, и искупишь, но так и останешься дерьмом… — Алексей резко отступил. — Потому что люди не меняются.

Комвзвода сполз по стенке на пол.

Лекса мгновение помедлил и коротко бросил.

— Вон!

Боровик вскочил и выскользнул из кабинета. Сразу же вернулся Корк, а с ним неизвестный командир роты и два бойца, притащившие личные вещи Лексы, документы и оружие.

Алексей методично все проверил, а потом впился взглядом в командира роты.

— Где мои часы? Где мой кинжал? Где вещественные доказательства — золотые серьги и цепочка польской шпионки? В бумажнике лежали деньги. Подотчетные деньги! В планшете находился компас. Где? Где, все это?

— Мать вашу! — выдохнул командарм, сжав кулаки. — Да вы охренели, совсем!

Комроты мертвенно побледнел.

Алексей саданул ладонью по столу.

— Все немедленно вернуть! Приговоры трибунала по факту мародерства и государственной измены подать мне не позднее завтрашнего вечера. Исполнять!

Комроты, как пуля вылетел из кабинета.