Воронцов. Перезагрузка. Книга 4 (СИ) - Тарасов Ник

Тело казалось невесомым, кожа — шелковистой и гладкой, мысли — ясными и чёткими. Все проблемы, все тревоги остались где-то далеко, смытые потом и горячим паром.

Мы облились холодной водой ещё раз, растёрлись жёсткими холщовыми полотенцами до красноты и сели за стол в предбаннике. Я достал кувшин с квасом — холодным, ядрёным. Налил в деревянные кружки.

— За новую баню, — сказал я, поднимая свою кружку.

— За новую баню, — эхом отозвалась Машка, и мы выпили этот квас, который после жаркой парилки казался вкуснее любого вина.

Мы сидели в предбаннике, остывая и наслаждаясь состоянием полной расслабленности и чистоты. За окном уже стемнело, но нам не нужен был свет — достаточно было мерцания углей в печи, отбрасывающих красноватые отблески на стены.

— Хороша баня вышла, Егорушка, — сказала Машка, допивая свой квас.

Мы ещё немного посидели, остывая и разговаривая о разных мелочах, а потом оделись и вышли в прохладный вечерний воздух, который после бани казался особенно свежим.

Глава 23

Утром проснулся от какого-то постороннего шума. Сознание медленно выплывало из объятий сна, но слух уже отчётливо улавливал негромкие шаги и звяканье посуды. Кто-то явно ходил по дому.

В голове мелькнула тревожная мысль: «Чужой». После истории с нападением на Ивана такая мысль была вполне естественной. Сердце забилось чаще, сон как рукой сняло. Я напрягся, прислушиваясь к звукам. Шаги были лёгкие, но уверенные — человек явно не скрывался, не таился. Но это не значило, что опасности не было.

Ещё не до конца проснувшись, я бесшумно склонился и достал из-под кровати саблю. Пальцы сжали прохладную рукоять, и это придало уверенности.

Стараясь не скрипнуть половицами, я осторожно встал с кровати. Сделал несколько шагов и тут неожиданно одна из досок под ногой предательски скрипнула. Звуки в горнице на мгновение стихли. Медлить было нельзя. Я рывком распахнул дверь, одним движением выскочил в горницу, держа саблю наготове.

И каково же моё удивление было, когда я увидел Анфису, которая суетилась возле печи. На ней был простой домотканый сарафан, волосы убраны под белый платок, а в руках миска с тестом.

Она аж подпрыгнула от неожиданности, выронив её прямо на пол, и завизжала так пронзительно, что заложило уши. Миска с глухим стуком ударилась о деревянный пол, тесто растеклось бесформенной массой, а Анфиса, прижав руки к груди, продолжала визжать, глядя на меня круглыми от ужаса глазами.

— Анфиса, мать твою! — крикнул я, всё ещё не опуская саблю, хотя уже начал понимать, что я просто забыл про новую стряпуху.

В этот момент в горницу выскочила Машка, на ходу завязывая платок.

— Что случилось? — выпалила она, переводя взгляд с меня на Анфису и обратно.

— Егор Андреевич, да что ж вы так? — прошептала побледневшая Анфиса, всё ещё прижимая руки к груди.

Я медленно опустил саблю, чувствуя, как напряжение отпускает, а на смену ему приходит неловкость. Действительно, выскочить с оружием на беззащитную женщину — не самый джентльменский поступок.

— Да не ожидал, что в доме кто-то есть, — пробормотал я, убирая саблю в ножны. — Проснулся — кто-то по дому ходит…

— Так Анфиса же, — Машка смотрела на меня с недоумением. — Мы же с тобой договорились, что она будет приходить по дому помогать.

— Да, понятно, что Анфиса, — я потёр лицо ладонью, окончательно стряхивая остатки сна. — Помню, что договорились и обсудили, только… всё равно было неожиданно. Проснулся — кто-то по дому ходит.

Машка покачала головой, скрывая улыбку:

— Ну, привыкай теперь, Егорушка.

— Буду привыкать, — вздохнул я. — Что там у нас на завтрак?

Анфиса тем временем уже оправилась от испуга и, присев на корточки, подбирала тесто с пола, сокрушённо качая головой и причитая:

— Вот, Егор Андреевич, напугали! Всё тесто зря пропало. А я его с вечера ставила, чтоб подошло хорошо. Пироги хотела стряпать с яблоками да черникой. А теперь вот, заново придётся…

Я посмотрел на растёкшееся по полу тесто, на перепачканные руки Анфисы, на её огорчённое лицо, и вдруг осознал всю комичность ситуации. Здоровый мужик с саблей наголо выскакивает на бедную женщину, которая всего-то хотела порадовать его пирогами. Представил, как это выглядело со стороны, и не смог сдержать улыбку, а потом и вовсе рассмеялся.

— Ох, Анфиса, прости ты меня, дурака, — сказал я, вытирая выступившие от смеха слёзы. — Чуть до смерти тебя не напугал.

Анфиса сначала недоумённо посмотрела на меня, но потом тоже улыбнулась, поняв комичность ситуации:

— Да уж, Егор Андреевич, вы как выскочили-то… Я думала, сердце остановится.

Машка, глядя на нас, тоже не удержалась от смеха:

— Хорош защитник! С саблей на бабу с тестом!

— А я что? — оправдывался я, всё ещё посмеиваясь. — После того, что с Иваном произошло, всякое можно ожидать. Мало ли кто по деревне шастает.

— Так запирались бы на ночь, — резонно заметила Анфиса, собирая последние куски теста в миску.

— И то верно, — согласился я. — С сегодняшнего дня так и будем делать. — Так что на завтрак есть?

— А на завтрак каша есть, — ответила она, вставая с колен и отряхивая подол. — Гречневая, с маслом. И молоко свежее Дарья принесла.

— Вот и славно, — я потянулся и направился к умывальнику, висевшему в углу горницы.

Пока я умывался холодной водой, Машка уже накрывала на стол — глиняные миски с дымящейся кашей, деревянные ложки, кувшин с молоком. Анфиса же готовила новую порцию теста для пирогов, ловко месила его в большой деревянной квашне, время от времени подсыпая муку.

Вся утренняя суматоха постепенно улеглась, и дом снова наполнился привычными звуками и запахами — потрескивание поленьев в печи, аромат свежей выпечки, негромкий разговор.

Мы с Машкой уселись за стол и принялись завтракать. Каша была хороша — рассыпчатая, с маслом, которое растаяло и образовало аппетитные желтоватые лужицы. Молоко тоже было отменным — парное, жирное, с лёгкой пенкой сверху.

Когда мы поели, Машка собирая пустые миски, неожиданно спросила:

— А зачем ты уксус заказывал в городе?

Я отхлебнул молока из кружки, вытер усы и ответил:

— Ну, так-то осень скоро, и можно капусту замариновать. Может еще чего. Будет вкусно, и храниться долго будет, потом под новый год достать — самое то.

Машка кивнула, соглашаясь, но было видно, что ей интересно узнать больше. Она присела рядом на лавку, подперев подбородок рукой:

— А ещё для чего?

Я улыбнулся её любопытству. Машка всегда проявляла интерес к моим, как она говорила, «городским премудростям».

— А ещё уксус, Машенька, очень хорош, когда жар внезапный и не хочет сбиваться отваром из коры ивы, — начал я объяснять. — Размешать один к одному с водой и тряпкой обтирать так, чтобы аж вода стекала, эта уксусная, и тогда температура очень быстро спадёт, потом уже и отвар будет помогать.

Машка внимательно слушала, кивая.

— А для хозяйства уксус пригодится? — поинтересовалась Анфиса, которая, закончив с тестом, теперь нарезала яблоки для начинки, ловко орудуя острым ножом.

— Ещё как, — я встал из-за стола и подошёл к окну, глядя на залитый утренним солнцем двор. — Мясо в нём замачивать хорошо, особенно дичь — запах отбивает и мясо мягче становится. Да и пятна им можно выводить — ржавчину там, или если чернилами запачкаешься.

— Надо же, — удивилась Машка. — Я и не знала, что его можно так использовать.

— Скоро осень, — задумчиво произнёс я, наблюдая, как по двору важно расхаживают куры, выискивая что-то в траве. — Лучше пускай будет. Можно будет в случае чего и в хозяйстве использовать и не дать кому-то разболеться.

Машка внимательно смотрела на меня и, казалось, запоминала каждое моё слово.

— Егор Андреевич, а можно я тоже послушаю? — неожиданно раздался голос от дверей.

Я обернулся и увидел бабку Марфу — которая лечила всю деревню своими травами и заговорами. Она стояла в дверях, держа в руках корзинку, накрытую чистой тряпицей.