Трудовые будни барышни-попаданки 5 (СИ) - Дэвлин Джейд

— Скажу, что в наши планы не входит посещение его сиятельства, — резко отчеканил Миша. — Да, кстати, господин Штерн. Вы были отчислены из Гродненского гусарского полка после не очень красивой истории, связанной с полковой казной. Дело еще не закрыто. У вас уже новый чин в Поселенческих войсках?

Ротмистр что-то промямлил. Слово взял его спутник-адъютант, до того стоявший в стороне. Его грубое лицо покрывали шрамы от сабельных ударов, а вот тон оказался вежлив.

— Ваше высокопревосходительство, уважаемый Михаил Федорович. Уважаемая Эмма Марковна. У нашего графа большое горе случилось: убит человек, близкий его сердцу. Всем известно ваше предречение — она до Покрова не доживет. Вышло по вашему слову. Его сиятельство желают узнать, откуда это стало вам известно.

«Зачем же было жечь лицо горничной щипцами для завивки? Конечно, при этих условиях зарежут».

Я приготовилась процитировать Булгакова. Подумала: может, гуглануть на точность? Сообразила, что сейчас нет ни гугла, ни Булгакова.

— Его сиятельство, — повысил голос супруг, — не уполномочен проводить следственные действия и не имеет права принуждать к общению даже частных лиц. Ее высокопревосходительство Эмма Марковна Орлова-Шторм не намерена покидать пределы своего имения и совершать визиты.

Последние слова были особо громогласны и резки. Миша даже рубанул воздух рукой — всё!

Между прочим, мог бы добавить, что мы в ссылке и нам предписано не покидать имение. Но надо ли напоминать о недавнем понижении нашего статуса?

Несколько секунд длилась такая тишина, что я, впервые за последние месяцы, поняла, что часы нуждаются минимум в смазке, если не в ремонте.

Потом натужное тиканье заглушил несмелый голос адъютанта Луценко:

— Ваши высокопревосходительства, войдите в наше положение. Нам предписано без Эммы Марковны не возвращаться.

— Да! — подал голос осмелевший ротмистр. — Велено вас в Грузино доставить!

Ну, велено так велено. Можете без меня не возвращаться — просто не возвращаться. Поить и кормить буду влежку, а рядовым чинам найду работенку. Если, конечно, господа-аракчеевцы на такой вариант согласятся.

Между нашими креслами — журнальный столик, под газетой револьвер. Пусть этим мужским инструментом пользуется Миша. За дверями — вооруженные мужики.

Блин, как не хочется!

Между тем донесся звон колокольчика.

— Вот и официоз пожаловал, — заметила я, а супруг кивнул.

Глава 47

Ждать разгадки пришлось недолго.

— Полковник Петр Воронский, по поручению ее императорского величества! — гаркнул швейцар.

— Мушка, — шепнул муж, — подкатывает предложение, от которого трудно отказаться.

И состроил гримасу. Я замахнулась на него, как на соседа по парте, он отклонился, едва не упав вместе с креслом.

И мы рассмеялись оба. Чем привели в удивление как двух застывших аракчеевцев, так и долговязого офицера в орденах и лентах, стремительно вошедшего в зал. В его левой руке был небольшой кожаный портфель.

— Здравствуйте, ваше высокоблагородие, здравствуйте, ваше высокоблагородие, — быстро сказал он, кивнув Мише и поклонившись мне. — Я прибыл с конфиденциальным поручением, не допускающим посторонних свидетелей.

— Господин полковник, — улыбнулась я, — прислуга удалится. Что же касается господина офицера и унтер-офицера Поселенческих войск, то могу предположить: цель вашего визита совпала с целью их визита.

Казалось, полковник Воронский только сейчас заметил Штерна и Луценко. И взглянул на них взглядом мастифа на пекинеса, посетившего тренировочную кинологическую площадку.

— Этим господам офицерам, — заявил он с максимально доступным ему сарказмом, — я бы рекомендовал удалиться вместе с прислугой.

И добавил взгляд, полный не столько юмора, сколько гнева.

Прежние визитеры вышли. Ротмистр Штерн еще пытался возразить, а адъютант, вернее унтер, едва его не подталкивал.

Я вопросительно взглянула на полковника, а Миша пододвинул ему стул. Посланец императрицы покачал головой — времени нет рассиживаться.

— Уважаемая Эмма Марковна, ее императорское величество желает, чтобы вы безотлагательно прибыли в столицу.

— Господин полковник, — спросила я, — ваш визит связан с недавним трагическим происшествием в Грузине?

— Мне долженствует передать лишь то, что долженствует передать, — ответил полковник. Но при этом кивнул, подмигнул и скорчил такую гримасу, как будто прозвучало тройное «да».

Мы переглянулись, Миша тихо насвистал: «Но троянцы не поверили Кассандре…»

— Господин полковник, — произнесла я неторопливо и размеренно, — существует важное препятствие в исполнении данного высочайшего пожелания. Я не намерена разлучаться с супругом, а он вряд ли согласится отпустить меня в столь дальнюю и небезопасную дорогу одну.

Самое трудное было удержаться от смеха при последней фразе. Но я удержалась.

— Вы должны знать причину, вынуждающую моего супруга находиться в отдаленном имении. Я же пребываю там, где пребывает он. И не покину мужа без официального рескрипта или постановления Сената, обязывающего меня расстаться с ним. Пожелание уважаемой Марии Федоровны таковым рескриптом не является.

К моему удивлению, визитер спокойно кивнул. Положил на предложенный стул портфель, раскрыл, достал лист бумаги.

Что это? Lettre de cachet — приказ об аресте, с печатью, но без имени арестанта? Указ Синода о нашем разводе?

— Ваше высокопревосходительство Михаил Орлов, вы восстановлены в прежней должности и являетесь товарищем министра. Вам надлежит явиться в Санкт-Петербург по месту службы, и вам будут очень благодарны, если ваша уважаемая супруга сопроводит вас в вашем путешествии.

Я чуть не зааплодировала. Вот и море для Алеши. Но мы с Мишей девочками-мальчиками на побегушках не будем, возраст не тот.

Выразительно взглянула на супруга. Он взял слово.

— Благодарю за высочайшее доверие, господин полковник. Лично мне для сборов в дорогу достаточно двух часов. Но что касается моей супруги и, не забудьте, матери троих детей…

Последовала пауза, позволившая мне взять слово.

— Я непременно буду спутницей моего супруга, которому возвращено доверие. Вы должны понять, господин полковник, двух часов на сборы мне недостаточно. Этим вечером я вернулась из паломничества, и мне необходимо провести хотя бы одну ночь в своем доме. Кроме того, я намерена взять с собой детей. Когда сборы будут завершены, мы не будем медлить и поспешим в Санкт-Петербург так скоро, как это возможно.

Пока я говорила, лицо гостя успело совершить эволюцию от восторга до отчаяния. Его взгляды метались по гостиной, и на один миг я даже предположила, что в его портфеле есть резервный указ о моем аресте и принудительной доставке.

Все же для таких поручений подбирают людей с выдержкой. Полковник справился с собой и лишь выдал:

— Я все же надеюсь…

— Господин полковник, — с доброй улыбкой сообщила я, — если я правильно понимаю, у вас нет полномочий изъять меня из имения и доставить принудительно? Если так, вы достойно исполнили ваш долг, о чем и можете известить ее императорское величество. Я пойму вас и если вы немедленно отбудете в Санкт-Петербург с письмом от меня на высочайшее имя, и если составите нам компанию в путешествии.

— Мне предпочтителен второй вариант, — без раздумья произнес полковник. И я расслышала деликатно не произнесенные слова: «Мне велено без вас не возвращаться».

— Вот и отлично. Мы отправимся в путь завтра утром. Можно призвать прислугу, чтобы она обустроила ваш ночлег?

Полковник кивнул.

— Ох, смела ты, Мушка: дергать царицу за ушко, — шепнул супруг.

— А нефиг было нас из Питера выпинывать, — шепнула я.

И мы улыбнулись.

Совсем уж наглеть не следовало. Мы отбыли не просто утром, а до рассвета. Детишки, услышав новость, проявили такой энтузиазм, что чуть сами не помчались собирать багаж и запрягать лошадей.