Мажор : На завод бы шел работать! (СИ) - Таннер А.

Мэл, улыбаясь, смотрел на Толика.

- Видишь, как Эдик ждет? Аж подпрыгивает от нетерпения! Ну что, расскажем ему?

- Ладно! - сняв пальто и ботинки, плюхнулся на кровать Толик. - Как говорит мой батя, нечего тянуть помидор за пестик, все минется, одна правда останется! Так, собственно, и вышло. Развязка случилась. В общем, слушай, Эдик: ты молоток, все правильно придумал: взяли за жабры и Вику, и этого рыжего! Она поначалу отнекивалась, но потом адресок его сдала. Будут теперь на нарах куковать голубки несколько годков, только в разных камерах.

- Вика? Значит, все-таки она? - выдохнул я. - Ну я же говорил! Только у нее такие духи были!

- Точно она, - кивнул Мэл, устало садясь за стол и вытягивая длинные ноги. - Вика. Она, больше некому. Ты правильно угадал. А духи и впрямь вонючие. Я бы своей Зине никогда такие не купил. Ух, как мы замерзли! Эдик, ты перевязку, надеюсь, не профилонил? Не забываешь к доктору ходить?

- Да нет, конечно, - довольно откликнулся я, разливая чай по чашкам и раскладывая еду по тарелкам. - Сходил, отметился, все чин чинарем. Примерный пациент. Садитесь трескать, парни! Я уж приготовил. Пока я на больничном, буду дежурить. А то я тут со скуки помираю, пока вы там в сыщиков играете...

- Снова макароны по-флотски? - деловито поинтересовался Толик, открывая сковородку. - Еще и с чесночком! Да с приправами! Ну что ж, такую вкуснотищу можно хоть каждый день трескать!

- А Вы где так долго были-то? - поинтересовался, глядя на часы. - Двенадцать уже! Все кофточки меряли?

- В отделении мы сидели с Мэлом, показания давали. Опознали мы этого рыжего. Тебе, кстати, там завтра тоже стоит нарисоваться. И Сашке с Катюшкой, опять. Мы пытались тебя отмазать, мол, раненый и все такое, но там рогом уперлись, и все. Хотят тебя видеть.

- Ладно, зайду... - озабоченно протянул я. - А я уж было к Насте в гости намылился... Она, кстати, выздоровела. А вам там вахтерша не настучала за опоздание?

- Не, - махнул рукой Толик. - Мы на метро опаздывали. Нас товарищ сержант на машине прямо до общежития довез и вахтерше какую-то бумажку из участка показал, мол, при деле были ребята, а не шлялись. Так что все путем.

Вот все и выяснилось! Финита ля комедиа. Я точно помнил: перед тем, как в моих глазах потемнело, и я, не сумев вздохнуть и обмякнув в руках незнакомца, кулем повалился на землю, я почувствовал запах чужих духов, едкий, сладкий, приторный и очень противный. Точно такой же аромат я улавливал в последнее время всякий раз, когда Вика на заводе случайно (или не совсем случайно?) проходила возле меня. Приторный, сладкий шлейф.

А я все гадал - она это или не она? Стоп! Но Вика ведь - совсем девчонка! А я точно помню, что когда этот бугай повалил меня на землю, я слышал два голоса - мужской и женский. Мужик бесцеремонно обшарил мои карманы и ткнул меня ножом в спину, когда я застонал и попытался подняться. Да только невидимый защитник вовремя подменил мое пальто на самодельный "бронежилет", и это спасло мне жизнь. А еще...

- А еще, - будто прочитав мои мысли, вмешался Толик, усаживаясь за столом поудобнее, - эта грымза все сливала своему рыжему хахалю. Информаторша она. Рыжий этот и тете Люсе перо в бочину воткнул, и той пенсионерке. Он же и Деньке по башке дал и обчистил его. Эта рыжая гадина, кстати, и выдернула сумку у Катюшки. Очная ставка еще будет, но, думаю, Катюшка его опознает, хотя и прогуливались они всего ничего... Фотоаппарат Денькин, кстати, у него в съемной хате нашли...

- Хахалю? Во дела! - не веря своим глазам, протянул я. - Так значит, не было никакой банды, которая держала в страхе целый район? А я думал, вы только главаря поймали...

- Да какая там банда! - лениво ответил Мэл. - Нет никакой банды. Не было никого. Не понял, что ли, Эдик? Слухи это все: мол, банда урок в Москве орудует, нападает на людей. На пару Женя Рыжий и эта красавица промышляли... Она ж специально по цеху ходила и уши грела: кто, куда, с кем, что покупать собирается... и сливала ему все. Ей это все и не надо было, но влюбилась по уши.

- Боялась любимые "штаны", - ввернул острый на язык Толик. - Сейчас в отделении сидит, на допросах, слезы на кулак наматывает... Да поздно уже. Сколько, как говорится, веревочке ни виться... А я и думал: с чего это она вдруг такой общительной стала? Все время ходила бука букой, даже не здоровалась... А тут - здрасте, приехали! К каждому подходит, с каждым треплется. Деньке вон на уши присела, все выспрашивала, где он фотоаппарат покупать собирается. Хахаль ее в день зарплаты уже у проходной караулил. Она у него наводчиком была. Договорились они уже заранее. Указала на Деньку: "Мол, этот!". Он и двинулся следом, как бы невзначай. А во дворах и шибанул....

- А кто он, этот рыжий?

- Да! Рыжий! Ты удивишься! - воскликнул Толька, поедая макароны по-флотски с огромной скоростью. - М-м-м, какой же я голодный! Ты представляешь, Эдик, этому налетчику всего восемнадцать! Восемнадцать! Он по возрасту - как наш Денька. Помнишь, та бабушка, на которую напали, говорила: "Голос молодой"?

- Восемнадцать? Ничего себе! Вообще пацан сопливый... Только школу закончил?

- Пацан. Но только внешне. Какая там школа? Это ж урка отбитый! Ты не думай, что он такой себе мальчик-зайчик. Это рецидивист. Я, признаться, как вблизи его увидел, сам струхнул. Вроде обычное лицо, а взгляд такой рыбий, холодный. Не хотел бы я с ним в одиночку где-нибудь встретиться. Такому человека убить - раз плюнуть. Эдику повезло, что он ножом ткнул в пальто, а не прямо в шею... Он уже в колонии успел отсидеть, еще совсем пацаном. Они целой компанией какого-то старичка избили и деньги отняли. Ну и так, по мелочи - то в магазине что-то сопрет, то на гоп-стоп выйдет. Короче, там послужной список огромный набирается. Так его и кличут: "Женя Рыжий". Завтра, короче, еще кое-что узнаем. А пока обоих - под белы рученьки и в камеру.

- А как все вышло-то? - я отодвинул тарелку и устроился поудобнее на своей кровати, приготовившись слушать рассказ.

- В общем, - обстоятельно начал Мэл, - дело было так... Миха нам потом рассказал, когда домой вез.

Согласно рассказу приятеля, события сегодняшнего вечера разворачивались, будто в каком-нибудь детективе. Вика, подружка моей несостоявшейся симпатии, жила неподалеку от завода, прямо на четвертом этаже дома, где располагался магазин фототоваров. В отличие от своей подружки, которая приехала из Ленинграда, она была москвичкой, и жить в общежитии ей не было нужды. Родители Вики умерли еще во время войны: отец погиб на фронте, мать скончалась от тифа. Воспитывала Вику бабушка. А недавно и она отошла в мир иной. Так Вика в свои двадцать с небольшим осталась одна-одинешенька в целой квартире, молодая, красивая и полная сил. Москвичка, молодая, работящая, да еще и с жильем - предел мечтаний многих приезжих парней.

Казалось бы, живи да радуйся, устраивай свою судьбу. Работа - рядом с домом, платят прилично, парней на заводе - хоть отбавляй. Только вот не ладилось у Вики ничего, ни в дружбе, ни в любви - из-за скверного характера. Девчонки ее сторонились, прекрасно зная, что Вика очень любит обсуждать людей за спиной. Парни же тоже ее остерегались. Да и дружить с ней согласилась лишь Тося, и то потому, что недавно приехала в Ленинград и ей не хватало подружки... Брат Андрюха - он, конечно, брат, но хочется ведь иметь рядом подружку - вместе поплакать над романтическим фильмам, поговорить про колготки, доверить сердечные тайны... Вот Тося сама и не заметила, как везде стала ходить вместе с Викой.

- Подожди! - одернул я приятеля. - Так Вика совсем рядом с "Фрезером" живет? Как такое может быть? Помнишь, мы еще летом их с Тосей в трамвае встретили утром? Ну когда я еще Тосю клеить пытался?

- Наверное, на ночевку к этому Жене Рыжему Вика ездила, а с утра на работу на трамвае поехала, - равнодушно пожал плечами Мэл. - Неудивительно. Эта девица - та еще штучка, скорее всего, свободных нравов.