Княгиня Евдокия 5 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

— Как бы я хотел побывать на Руси, — воскликнул Влад, вызывая улыбку у Евдокии. Ее взгляд смягчился:

— Ты поговори с князем о дельтаплане. Объясни ему, для чего хочешь использовать его, и я уверена, что он тебе поможет. Но только если ты отступишься от меня, — тихо закончила она, напомнив с чего начался разговор — и предательский румянец объяснил всё лучше иных слов.

Влад сверкнул глазами, его ноздри затрепетали, а Евдокия поспешила высказать те возражения, которые будут понятны воину с мятущейся душой:

— Ни злата, ни серебра у моей семьи нет, потому что всё вложено в дела. Так что за мной дадут одни обещания, но не деньги. Поэтому не вижу смысла брать тебе меня в жены. Брак неравный, и если ты не получишь ничего ощутимого за мной, то потеряешь расположение того же Матьяша. Тебя никто не поймет: ни свои, ни чужие. А торговые отношения мы можем установить без сватовства. Подчас денежные интересы крепче супружеских.

— А поддержка Иоана?

— Господарь, у нас полно своих врагов, — мягко произнесла она.

Он резко вскинул голову, понимая, что услышал отказ по всем притязаниям, но усмирил свой нрав.

— Ты права! Я должен сам стать сильнее и тогда можно заключать союзы. Иначе… — он рубанул рукой, и лицо его потемнело.

В глазах Влада разгорелась ненависть. Евдокия понимала, что не к ней, а к тем, кто испоганил его жизнь. Наверняка мальчиком он мечтал о процветании своих земель, а сверстники ему завидовали, что он родился с золотой ложкой во рту. Вот только в юности его сделали заложником султана и домой он вернулся через четыре года, наполненным лютой ненавистью к своему пленителю. А дальше были только смерти соратников, унижения, предательство и бесконечные потери.

В который раз Евдокии стало жаль Влада. Он ни слова не сказал о своих чувствах к ней, но было видно, что ему хочется тепла и ласки. Ему это жизненно необходимо, хотя сам он не ставит это во главу.

Евдокия отступила, чтобы ненароком не дать ему надежду, и он понял. Усмехнулся, склонил голову и, резко развернувшись, ушёл. Ничего не сказал, но Евдокия поняла — вопрос со сватовством закрыт, а остальное он обдумает и скажет позже.

Она поискала глазами Елену. Царевич отправился провожать её через центральную лестницу и за ними увязалась целая толпа. Евдокия мысленно похвалила Иван Иваныча за терпение, с которым он относился к девочке. В зале ещё танцевали и пили вино. Боярышня поискала глазами князя, но его не было. Видимо, Стефан увёл с собою.

Балашёва, который мог присутствовать за столом со знатью, она отпустила к внукам. Ему необходимо было выкупить их и записать на себя. Мальчишки работали здесь и вроде ничего не были должны управляющему замка, но как только у них появился дед, то оказалось, что их содержание дорого обходилось господарю. Так что Кузьма сейчас сидел с нужным человеком и угощал его выпивкой дабы уладить все дела.

Евдокия стояла в одиночестве и с удивлением понимала, что во время дороги отвыкла быть одной и почувствовала себя незащищенной. Это открытие неприятно поразило её и она, гордо вскинув подбородок, направилась к выходу.

В прилегающем зале гости разбились на группы и вели беседы, но она, не останавливаясь вышла к освещённому факелами переходу. Факелы зажигали только по окончании ужина, чтобы юные дамы не страшились возвращаться к себе по переходу. Задержавшиеся дамы и кавалеры забирали факелы с собой или просили в сопровождающие слугу со свечой.

Евдокия шла не торопясь, наслаждаясь прохладой и пытаясь через узкие бойницы разглядеть город или звёзды. Но ширина стены не позволила что-либо разглядеть, зато боярышня начала подмерзать, как обычно бывает, когда выйдешь из духоты.

Несколько раз ей чудилось, что на неё кто-то смотрит, но каждый раз оказывалось, что её напугали отблески от нашитых на платье каменьев. Миновав переход и людные места, она огляделась, ища слугу со свечой, но никого не было. Ей пришлось вернуться туда, где видела подсвечник с зажженными свечами. Она вытащила одну из них, закрепила на маленькой подставке и направилась к себе.

Ей хотелось уже поскорее подняться наверх, где денно и нощно стоят вои из дружины. Она поднялась по относительно широкой лестнице, прошла через ещё один переход и ступила на узкую лестницу. Неожиданно её окликнули. Евдокия вздрогнула.

Готовая ко всему она повернулась и увидела дона Игнасио, когда он попал в свет её свечи. Он сощурился, прикрывая рукой глаза. Сам он передвигался без освещения.

— Боярышня, за тобой не угнаться, — весело воскликнул он. — Давно хотел спросить у тебя, да не получалось. Вокруг всё кто-нибудь находился.

— И что же тебе интересно у меня спросить?

— Записку о хождении Афанасия Никитина в страну Чудес ты подавала царю?

Кровь от лица Евдокии отхлынула. Она вспомнила, как чудом избежала смерти при похищении, а поводом были записки. Дуня отступила и даже поднялась на пару ступенек.

— Откуда ты знаешь? — взволнованно спросила она, продолжая пятиться задом и нащупывая ногой следующую ступеньку.

— Значит, ты, — сделал вывод дон и широко улыбнулся, подходя к ней и перекрывая собой выход.

Дуня кинула в него свечу, подхватила подол и развернулась, намереваясь наощупь бежать вверх по лестнице, но попала прямо в руки того, кто спускался, а подскочивший Игнасий закрыл ей рот ладонью.

— Экая ты прыткая! Уж побегал я за тобой, но всё к лучшему, — довольно шепнул он ей в ухо, отнимая ладонь от её рта. Но крикнуть она не успела, вместо ладони ей запихнули в рот платок. А она, как идиотка порадовалась, что не грязный носок, и эдакая несуразица в собственной голове в столь страшный момент насмешила её.

***

— Князь Юрие!

Юрий Васильевич услышал, что его зовут, остановился и сразу же пожалел об этом. К нему спешила княжна Катарина.

— Князь, я знаю, господарь прислушивается к тебе, — проворковала она, не давая ему по-быстрому откланяться.

Юрий выжидающе смотрел на девушку, демонстрируя равнодушие. Это было невежливо, но он спешил вернуться в общий зал, надеясь застать Евдокию и проводить её до покоев. Из-за Стефана он не успел предупредить боярышню, чтобы она дождалась его.

— А я тут сижу, тоскую, — Катарина вплотную приблизилась к нему, трогательно смотря снизу вверх. Из-за высокого роста князя она казалась себе маленькой, беззащитной и это вдохновляло её отыграть жертвенную роль. Но он сделал шаг назад и предостерегающе сухо бросил: — Княжна!

Кровь Катарины вскипела, но она не позволила себе сорваться на злость, лишь сменила тактику:

— Думаешь, я по своей воле тут нахожусь? — девушка вновь подошла вплотную. — Думаешь, мне по нраву навязываться в невесты?

Юрий попытался отстраниться, но Катарина схватила его за рукав и заглянула в глаза:

— Была бы моя воля — упорхнула бы домой!

Князь дернул рукой, освобождаясь от девичьей хватки и попытался обойти ее. Но Катарина раскинула руки, не давая прохода и он отступил, желая хотя бы соблюсти приличное расстояние между ними.

— Юрие, ты не бойся, я не попрошу у тебя ничего непосильного, — насмешливо произнесла она, — но не мог бы ты сказать господарю, что я скучаю по батюшке и хочу домой.

Юрий Васильевич непонимающе смотрел на нее, а потом устыдился своего поведения. Он уж чего только про нее не надумал, а она оказывается нуждается в помощи.

— Почему сама не скажешь? — настороженно спросил он её.

Катарина опустила глаза, засмущалась, начала теребить кружевной платочек, а потом подняла на князя полные слёз глаза:

— Мария, его жена, ужасно ревнива и оговорила меня перед господарем.

Увидев, что князь хочет возразить ей, торопливо добавила:

— Я не сержусь на нее за лжу. У неё слабое здоровье и малые чада забирают у ней все силы. Ей сейчас сложно, и в каждой красивой девушке она видит угрозу. А я… Я не хочу её волновать лишний раз.

Подозрение к князю вернулось, и он пристально посмотрел на Катарину. Здесь ни для кого не было секретом, что юная княжна враждует с женой Стефана. И можно было бы усомниться в том, кто из них разжёг распрю, если бы Катарина не пыталась в первый же день влюбить в себя царевича, а потом не взялась бы за самого Юрия.