Саженец (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Все сломал Септимий Каракалла, который в 212 году даровал всем свободным людям Римской империи полное гражданство. Из-за чего произошло две фундаментальные катастрофы.

Прежде всего утратила всякий престиж военная служба. Ведь если в легионах служили только граждане за землю, то в ауксилиях «тянули лямку» за гражданство. И эти самые ауксилии никогда не опускались ниже половины от численности вооруженных сил, выступая основным инструментов войны. Просто потому, что легионы было жалко раздергивать на текучку и излишне рисковые операции.

А тут раз — и все сломалось.

Не только с мотивацией. Нет. Это лишь половины беды. Куда хуже то, что эта реформа спровоцировала резкий рост военных расходов. Ведь многочисленным ауксилиям теперь требовалось платить как гражданам. А легионеры хотели больше, хотя теперь они фактически ничем не отличались. Ну и пошел виток за витком. Став еще одной базовой причиной катастрофой III века, наравне с кризисом ликвидности. Ведь для покрытия стремительно вспухающих платежей по армии правители стали постоянно прибегать к порче монеты, спровоцировав сильную инфляцию[3], которая, как известно, катастрофа для любой производящей экономики и рай для спекулянтов, особенно фондовых.

Ну и связи посыпались.

Модель «патрон — клиент» просто рухнула. И начался откат к землячествам. Из-за чего уже к концу III века единое экономическое пространство, которое бурно развивалось в I-II веках распалось. И началась эпоха борьбы региональных элит и распад политического единства вслед за утратой интегральных экономических интересов. Также в полный рост пошло обострение по этническим и культурным маркерам, так как романизация большей части империи оставляла желать лучшего[4].

Северы в принципе оказались теми еще «гениями», запустившими, по сути, необратимые процессы распада империи. Но это «счастье» пока не наступило. А сейчас Путята поставил командира векселяции в сложную ситуацию.

Кем являлся отец Беромира по римским законам? Правильно, перегрином, приходящимся клиентом тому самому работорговцу, который его отпустил. И вот он пожелал, чтобы его дочь вышла замуж за гражданина. А такое не поощрялось, мягко говоря. Просто чтобы не порождать юридических коллизий.

Случалось.

Да.

И легионеры, бывшие гражданами, вполне обрастали по границам «не санкционированными» женами. Но чем выше был социальный статус гражданина, тем труднее становилось на такое «закрыть глаза».

А тут целый купец из Александрии.

Не только гражданин, а бизнесом владели только они, но и весьма состоятельный персонаж, публичный. Даже захоти он — проблем не оберешься. Просто из-за того, что конкуренты попробуют сыграть на этом и задавить.

Маркус потер переносицу, прошелся и снова повторил:

— Ты сам не понимаешь, чего просишь.

— Мой сын считает, что мы либо найдем какой-то способ примирения с этими купцами, либо нам придется готовиться к серьезным пакостям. Вроде того набега кельтов. И выдача его сестры замуж за сына какого-нибудь значимого торговца из Александрии, который каждый год отправляет корабли в Индию, хороший выход. Конфликт уйдет, уступив место семейным интересам.

— Ты понимаешь, что дочь перегрина не может выйти замуж за гражданина? — наконец спросил центурион.

— Понимаю. — кивнул Путята. — Но сын считает, что вам было бы неплохо придумать, как это сделать. Он прямо сказал: «закон, что дышло, как повернул, туда и вышло». И что вы мастера правильно все оформлять, если вам сие надобно особо.

— Хм. А сколько тебе лет от роду?

— Не могу сказать, — вполне искренне ответил Путята.

— Почему?

— Счету не обучен.

— Угу. Понимаю. И на что ты пойдешь ради того, чтобы выдать свою дочь за купца из Александрии?

— Ты чего? — вклинился Маркус удивившись.

— Это ведь действительно решило бы очень многие наши проблемы. Тем более что нас уже открыто предупредили, чтобы мы не увлекались. Почему нет?

— Но он же варвар! — воскликнул торговец. — Совсем неотесанный! Так не принято поступать! Да и его дочь ведь совсем не привычна к нашим манерам и нравам.

— Дочь год к ним приучали. — возразил центурион.

— Это безумие! Надеюсь, ты не сам это станешь решать?

— Разумеется. Дело слишком серьезное и без разрешения со стороны Маркуса Понтия Лелиана, а может и Самого, претворять в жизнь его не стоит. Но для этого нужно его согласие, — кивнул глава векселяции на Путяту.

— Согласие на что? — с напряженным видом переспросил он.

— На твое усыновление, — максимально серьезно произнес центурион…

[1] Римская картография для своих лет была достаточно продвинутой, хотя и безгранично далекой от современной традиции. Пропорции и геометрия территорий почти не соблюдались, из-за чего многое было трудно узнаваемо. Единственной развитой областью «картографии» были итинерарии, которые вообще часто представляли собой обычный список с информацией о дорогах, расстоянием между населенными пунктами и так далее. Первую карту всей Римской империи создал Марк Випсаний Агриппа на рубеже I века до н.э. и I века н.э., но она была предельно упрощенной и неинформативной. Из-за чего подход к картографии Беромира и произвел на Марка Аврелия неизгладимое впечатление.

[2] Эмансипация — это отказ от социальных зависимостей в целом.

[3] Между 200 и 300 годами нашей эры инфляции Римской Империи составила 15 000%. Такая страшная инфляция усугубила и без того нарастающий кризис ликвидности.

[4] Это стремительно нарастающая дискретизация и распад привели в III веке н.э. поискам нового маркера идентичности, каковым в итоге выступило христианство. Должно было выступить. Потому как по факту оно не остановить распад, а его усугубило и ускорило.

Часть 3

Глава 7

168, руень (октябрь), 5

— Мой сын… — как-то растерянно произнес Беромир, взяв в руки орущий «кулек».

Посмотрел на Злату, лежащую с совершенно изнуренным видом. И как-то глупо, растерянно улыбнулся. Ни в той, ни в этой жизни у него детей не имелось. Это — первый. Вот он — шевелится в его руках, дергая лапками и надрывая глотку. И что с ним делать парень просто не понимал.

Несколько секунд спустя Рада, ведьма Зари, забрала ребенка из рук отца и вернула матери. Откуда его нашли — загадка. Но ведуны из Священной рощи сумели не только выведать, где она жила весьма тихо на самом верховье Припяти, но и вытащить ее сюда.

За ведьмами Мары охотились, считая, что если в поветрие прилипчивое принести ее жертву, то оно прекратится. Да и побаивались, редко оказывая помощь и не особо защищая. Поэтому их всегда было мало. С ведьмами Зары тоже имелась беда, но иная. На них лежал запрет на создание семьи, соитие и рождение детей. А прожить женщине одной, без мужа, было крайне сложно, если возможно. Слишком много тяжелого, изнуряющего труда.

Откуда такой запрет взялся никто не знал. Но факт оставался фактом. Он имел место, и за него почему-то крепко держались. Хотя, признаться, аналогичные «глюки» творились не только в этих краях. Вон, в Риме с весталками не лучше. И не только в Риме — у многих народов что-то этакое вылезало, даже у тех же христиан, хотя они и были связаны совсем с другой культурной традицией. Видимо, какой-то архетип из тьмы веков и соответствующие предрассудки. Так или иначе, из-за этой особенности ведьм Зари наблюдалось еще меньше, чем Мары. И Рада, по ее словам, одна из трех или четырех вообще на весь славянский мир…

Беромир отдал ей своего ребенка вполне спокойно. Поглядел, как ведьма помогает Злате его прикладывать к груди, выступая тут еще и этаким консультантом по грудному вскармливанию. Ну и позвал ее выйти, жестом. Дескать, поговорить надо.

Она не спешила.

Пока дело не сделала как следует, от Златы не отходила.