Колби присвистнул.
– Да, господа, Михе известно то, за чем безуспешно охотится ваше РУМО! [48] – с непонятным хвастовством сказал Шарет. – Именно поэтому директор Моссада и решил похитить Миху и перетащить его в Израиль. К сожалению, операция сорвалась – КГБ сработал на опережение. Всю опергруппу и Алона задержали и переправили в Москву, а вот Миха ушел. Но перед этим он сообщил еще одну информацию, знать которую не мог вообще никто: он четко указал, что на досрочных выборах в Палату общин Великобритании 10 октября победят лейбористы, и назвал точное число мест, которые они займут.
– И когда он сказал это? – заинтересовался Келли.
– За четыре дня до выборов.
– Пророк, значит? – усмехнулся Дэвид. – Новый Христос? Исцеляет страждущих, знает будущее…
– Вот вам, Дэвид, и карты в руки, – подхватил Колби. – Когда вы возвращаетесь в Москву?
– Четвертого января, – насупился Келли.
– Отлично! Займетесь Михой с пятого числа. Мы должны выяснить, кто он – очередной лжепророк или реальный источник ценнейшей информации. Меня, как и моего коллегу, господина Хофи, не слишком интересуют случаи исцеления, хотя это и служит косвенным подтверждением, скажем так, не совсем обычных способностей объекта. Но если Миха действительно ясновидец, или предиктор, или как это еще называется, то я хочу, чтобы он находился у меня под рукой, желательно в хорошо охраняемом месте.
– Это задание? – озаботился Келли.
– Да, Дэвид, – твердо сказал директор ЦРУ, – это задание.
– Хорошо, мистер Колби, – поднялся Келли, – мы выполним и это.
– Счастливого Рождества, Дэвид! – белозубо улыбнулся директор, и раздражение Келли достигло пика.
Он покинул кабинет, не утолив желания запустить чем-нибудь в эту интеллигентную морду. Кипя от злости, отпуская отборную нецензурщину, Келли спустился вниз, энергично прошагал к паркингу, уселся за руль и с наслаждением грохнул дверцей.
Вечер того же дня,
Москва, площадь Дзержинского
– С наступающим, Юрий Владимирович!
– И вас, Григорий Федорович. Судя по вашему тону, есть успехи?
– Да, Юрий Владимирович!
– Слушаю.
Андропов медленно откинулся на спинку кресла и положил руки на подлокотники. Пальцы правой руки нетерпеливо выбивали дробь.
– Мы обнаружили двух человек, необъяснимым образом исцелившихся этой осенью. Причем оба проживают в Первомайске.
– Ага! – довольно кивнул председатель КГБ. – Еще один аргумент в пользу того, что Миха – первомаец. Я ничего не перепутал, Алон именно так именовал «Хилера»?
– Да, Юрий Владимирович, именно так, но тут два варианта. Либо это еврейское имя «Миха», что означает «Подобный Господу», либо сокращение от имени Михаил, принятое в молодежной среде.
– Ясно. Так что там с исцелениями? Только в деталях, пожалуйста.
– Да, Юрий Владимирович. Один из исцеленных – Давид Моисеевич Кацман, тысяча девятьсот шестого года рождения. Член ВКП(б) с тысяча девятьсот тридцать девятого года. Воевал на Центральном фронте. После ранения поступил в вуз, сотрудничал с академиком Лебедевым, с тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года работал в лаборатории вычислительной математики и техники Института математики АН УССР – это тот институт, что после стал Институтом кибернетики. Сейчас на пенсии. Около десяти лет мается… хм… болеет подагрой, что вызвало интоксикацию и болезнь почек…
«Мой диагноз! – похолодел Андропов. – Моя хворь, мой приговор…»
– Последний приступ наблюдался в начале октября, – продолжал начальник ВГУ, – тогда Кацмана на неделю уложили в больницу, чтобы «прокапать» и хотя бы облегчить болезненное состояние. С той поры Давид Моисеевич не обращался в поликлинику и «скорую», как бывало раньше, не вызывал. А в ноябре Кацману нужно было проходить ВТЭК, и вот там произошло то, что драматурги зовут немой сценой. Давид Моисеевич заявил, что лечился методом иглоукалывания, занимался йогой, принимал травяные настои – и полностью излечился. Врачи были вынуждены этот факт подтвердить – никаких следов подагры, кроме слегка опухших суставов! Ни отложений, ни избытка мочевой кислоты в крови – ничего! Вот тут запись эксперта. Цитирую: «Избавиться от подагры полностью невозможно, вне зависимости от возраста пациента или стадии запущенности самой патологии. В основу развития недуга заложен генетический фактор, что объясняет поражение тканей почек уже на начальном этапе, когда в крови фиксируют повышенное количество мочевой кислоты. Именно поэтому ни один метод не позволит навсегда устранить сбой в организме». Вот так! А у Кацмана этот самый сбой устранен!
– Замечательно… – медленно проговорил Андропов. – Просто превосходно… Контакты Кацмана с Михой установлены?
– Пока нет, Юрий Владимирович, – виновато сказал Григоренко, – но группа работает.
– Продолжайте в том же духе, – кивнул председатель КГБ. – Та-ак… Хм. Все, как в той детской игре, еще не «горячо, горячо!», но уже «теплее». А кто второй?
– Вторая, Юрий Владимирович. – Начальник ВГУ полистал бумаги в папке. – Светлана Алексеевна Шевелёва, тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года рождения. Проживает там же, в Первомайске. В мае этого года попала в автокатастрофу, где случилось защемление нервов спинного мозга, из-за чего девушке парализовало всю нижнюю часть тела. Раз в месяц или реже Светлану посещала фельдшер, обучая сестру и мать Светы лечебному массажу и уходу за девушкой, поскольку при этом… м-м… парапарезе человек не может контролировать ни дефекацию, ни мочеиспускание.
– Бедная девочка… – проворчал Андропов.
– Да уж! – поддакнул Григоренко. – В шестнадцать-то лет! Правда, Света не сдавалась – закончила восемь классов, а затем выполняла все домашние задания и контрольные работы. И что же? В начале декабря Шевелёва получила разрешение продолжить учебу! Был большой переполох в гороно, но директор школы отстоял свою ученицу. Разумеется, потребовалась медицинская комиссия. Она-то и подтвердила необыкновенное – Светлана полностью восстановилась, сама ходит, и так далее. Эксперты и в этом случае выразили особые мнения. Дескать, такое невозможно! Прозвучали даже обвинения в подлоге – не было, мол, никакого передавливания нервов! Но рентгеновские снимки это зафиксировали, так что… Интересно, что Света свое исцеление объясняет похожим образом, чуть ли не вторя Кацману – иглоукалывание, лечебный массаж, народные средства…
– Понятно, Григорий Федорович. Думаю, вы напали на след! Действуйте. Я очень надеюсь, что мы с этим Михой увидимся в новом году. И вот что… – Андропов потер щеку, из-за чего рот его вяло скривился. – Будьте предельно осторожны! Миха – не враг нам, скорее он союзник – вспомните случай с Исаевой.
– Да, конечно, Юрий Владимирович.
– И еще… Как там Моссад? Вертится еще по Первомайску?
– Вертится, – нахмурился Григоренко. – Дважды фиксировали, но те уходили. Людей маловато, Юрий Владимирович. Нам бы хоть малую группу от «семерки»…
– Берите, я распоряжусь. Ну, успеха нам!
Григоренко покинул кабинет, а председатель КГБ поднялся и прошел к окну. Что он там видел, осталось тайной, но губы Андропова то и дело изламывала улыбка.
Понедельник, 31 декабря 1974 года, вечер,
Первомайск, улица Дзержинского
Часы показывали шесть вечера, когда я вернулся домой, а за окнами уже чернела ночь. Никаких дурацких каникул никому не светило, кроме школьников, да и сегодня был обычный рабочий день. Праздник, отмеченный красным в календаре, наступит завтра, то есть в полночь, а второго – пожалте на работу!
Заглянув на кухню, я застал там одну лишь маму – повязав передник, она умудрялась готовить сразу оливье, селедку под шубой и жарить котлеты.
– Привет! – сказал я. – С наступающим!
Мама улыбнулась и подставила щеку. Я ее чмокнул и сказал:
– Присмотрю за котлетами. – Подняв крышку сковородки, осторожно перевернул подрумянившиеся, исходившие ароматным паром кулинарные изделия, после чего спросил: – А где все?
