Шайтан Иван 4 (СИ) - Тен Эдуард

— Сомневаюсь, ваше величество. — Бенкендорф почти незаметно улыбнулся. — Лукьянова впечатлила именно методичность, чистота работы, если позволите так выразиться.

Император медленно откинулся в кресле, его взгляд устремился в окно.

— Граф прав. Только сила заставляет этих лицемеров склонить голову. — В голосе прозвучала твёрдая убеждённость. — Пусть запомнят это.

Глава 33

Сижу грустный и уставший в восточной комнате, вернее полулежу. Катя нашла меня и присела с большим трудом на подушки.

— Прости, милая, за невнимательность к тебе.

— Я всё понимаю, как не просто тебе в Петербурге. Нас наверное все презирают и завидуют тебе? — грустно вдохнула Катя.

Я рассмеялся от души, чем озадачил её.

— Нашла о чем беспокоиться, как ты говорила: Идут они все в далёкое далёко. Меня вгоняет в грусть мысль, что скоро мне придётся уехать на Кавказ, Андрею тоже. Как вы тут одни?

— Нашёл о чём беспокоиться. Ада со мной, дедушка, родители Андрея, Наталья наконец, правда толку от неё мало, зато весело. –рассмеялась Катерина. — Мишенька уже под забылся, у неё новое увлечение.

— И кто этот счастливчик?

— Племянник князя Черкасского, дальний родственник нашей Марэ. — шепотом поведала мне Катя.

— И как идут дела? — тоже шёпотом спросил я.

— Пока она делает вид, что равнодушна к нему, но он определённо ей нравиться.

— А как же Мишенька?

— Вот возьми и сам спроси у неё, если так интересно.

— Нет, нет, это я так, просто спросил из вежливости.

— То-то трусишка, боишься?

— Скажем так… опасаюсь. Мне, что больше всех надо? Мне с тобой хорошо, без Натальи. Быстренько соскочил я со скользкой темы.

В комнату вошёл Андрей.

— Я кажется не вовремя? — смутился он.

— Да, ты не ко времени, мы сплетничаем о твоей сестре, — невинно сообщил я Андрею.

— Пётр, ты просто невыносим, — фыркнула Катя, пытаясь, встать. Я помог жене и проводил до двери.

— Командир, пора на службу. Ты хоть иногда полезными делами занимаешься, а я уже скоро на стенку начну прыгать от безделья. Знаешь, иногда ловлю себя на мысли, как я раньше жил в этом болоте. Заниматься всякой ерундой лишь бы быть на слуху или на виду. Вариться в этом котле лицемеров и ханжей. Как только Мара разрешиться от бремени, через год заберу её.

— Андрей, ты чего такой злой?

— Да, раздражают уже эти снобы. Знаешь, что говорят о тебе. Помои чище.

— Ну и что, я звезда, хоть и вымазанная дерьмом, всё равно, я сияю и пахну.

Андрей не выдержал и рассмеялся от души.

— Вот за что я уважаю тебя, командир, даже по горло в дерьме, ты найдешь повод, чтобы радоваться жизни.

— А чего грустить Андрюха. Жены у нас красавицы, скоро родят нам сыновей, мы с тобой кавалеры орденов. Я полковник и граф. Есть приличная крыша над головой, кормят хорошо, радуйся и наслаждайся жизнью. — оптимистично закончил я.

— И то верно, но всё равно на службу пора. Мне ещё ордена потребны и есаульское звание, смотри командир, ты обещал. Да, про пенсию чуть не забыл. — серьёзно напомнил мне мой начальник штаба.

Посещение полковника Лукьянова, обычно, было признаком неприятностей.

— Не ругайте меня, ваше сиятельство — примирительно поднял он руки. — Сегодня без происшествий. Вас приглашает генерал Дубельт на личную встречу, опять же не официально. Мы прошли в здание управления через черный вход.

— Здравствуйте ваше сиятельство. — первый поздоровался Дубельт.

В кабинете находился ещё один человек. Мужчина лет сорока, сорока пяти, в немного потёртом чиновничьем мундире с петлицами надворного советника на воротнике.

— Здравия желаю ваше превосходительство.

— Оставьте, граф, без чинов. Позвольте вам представить, надворный советник Куликов Жан Иванович. Проходит служащим по нашему ведомству. А это граф, Иванов — Васильев, казачий полковник. — представил Дубельт нас друг другу. Пётр Алексеевич, Жан Иванович, герой Нижегородского хлебного дела. Он смог вскрыть и доказать махинации связанные с поставками зерна в армию, на сотни тысяч рублей. В него стреляли, пытались подкупить и опорочить, но, он довёл дело до конца, за что и был награждён орденом Владимира четвёртой степени. Дело происходило два года назад.

— Полно вам, Леонтий Васильевич, я просто честно делал своё дело. — смутился Куликов.

— Толи дело, спаситель цесаревича, значимый подвиг, а уж я, со своими ворами и казнокрадами, обычное дело.

— Хорошо, Леонтий Васильевич, к чему долгое вступление, мы по наградам видим, кто чего стоит? — высказался я.

Мы с советником оценивающе осмотрели друг друга. Твердый взгляд, умные серые глаза, без сомнения профессионал высокого класса, впрочем, в жандармерии других не держат.

— Что ж, извольте. Наш Шеф принял решение направить вместе с вами Жана Ивановича. Он окажет всемерную помощь полковнику Баровичу и подполковнику Булавину, естественно вам. Жан Иванович, как никто другой знает все схемы и возможные варианты хищений и казённых махинаций среди чиновников и военных. Он наделён правом вести расследование и проводить аресты в случае необходимости. Местное жандармское управление окажет вам всемерную помощь. Думаю, Жану Ивановичу, может понадобиться ваша помощь, полковник, особенно силовое прикрытие. Удаленность от столицы, особенности местных реалий вызывают опасение за жизнь Жана Ивановича.

Наблюдаю за реакцией советника. Явно не трус, мужик с характером.

— Когда вы планируете отъезд? — спросил советник. Надеюсь у вас найдётся свободное место?

— Конечно, Жан Иванович. 3 марта. В данный момент я проживаю в доме князя Андрея Долгорукого. Он мой начальник штаба, едет с нами. Готовьтесь Жан Иванович.

— Благодарю вас, ваше сиятельство, 3 марта непременно буду.

Куликов встал и попрощавшись, вышел из кабинета.

— Пётр Алексеевич, его высокопревосходительство, просил передать вам свою личную благодарность и поведать вам о том, что его величество доволен вашей службою. Не знаю, во что это выльется, но Император посетовал, что вас уже нечем награждать.

— От чего же, было бы желание, а чем наградить всегда можно придумать. — вставил я быстро своё мнение.

Дубель рассмеялся.

— Право слово, Пётр Алексеевич, за словом в карман не полезете. Хочу вас обрадовать, цесаревич будет лично следить за выполнением всех приказов государя по отношению к вам.

— Он что знает о наших планах? — удивлённо спросил я.

— Нет, но цесаревич не глуп и подозревает, что намечаются серьёзные события связанные с вами. Поэтому, он будет внимательно отслеживать вашу службу на Кавказе. Как мне кажется он твердо намерен заполучить вас в свой ближний круг. Постарайтесь перед отъездом навестить цесаревича, уверен, это будет благосклонно принято.

Мы ещё час говорили с Дубельтом прежде чем расстаться. Когда мы возвращались, полковник Лукьянов посетовал.

— Эх, ваше сиятельство, как бы мне хотелось поехать с вами на Кавказ.

— Лев Юрьевич, оставьте вы это «сиятельство», мы же с вами свои люди. Или я ошибаюсь?

— Конечно, Пётр Алексеевич, с удовольствием, почту за честь, быть для вас своим. — улыбнулся он.

— Так в чём заминка, поедемте со мной, дел предстоит….

— Просил его высокопревосходительство, отказал. Только после того, когда закрою польский вопрос. Возможно приеду позже.

— Приезжайте, Лев Юрьевич, спокойней на душе, когда рядом с тобой надёжные, боевые товарищи. — я посмотрел в глаза полковнику. Он некоторое время раздумывал и потом кивнув, ответил.

— Благодарю, ваше доверие для меня много значит.

— Мне кажется, мы едем не домой? — заметил я.

— Простите, Пётр Алексеевич, пока вы беседовали с Дубельтом, его высокопревосходительство просил вас посетить его, за одно. Как я понял, вопрос связан с цесаревичем.

Зимний дворец. Кабинет Бенкендорфа.

— Здравия желаю ваше высокопревосходительство.

— Здравствуйте, граф. Простите за столь частое беспокойство, но в связи с вашим скорым отъездом вынужден торопить события. — улыбнулся Бенкендорф.