Последний Герой. Том 1 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Там было написано: Егоров Андрей Владимирович, шестьдесят пятого года рождения. В девяносто восьмом умер в ИК-15.

— Это что за мёртвые души?

— Надо, Коля, надо.

Но тот встал в позу, руки в боки.

— Если ты мне ничего не рассказываешь — я же тоже могу ничего не делать.

Быстро дал заднюю!

— Всё будет, Коля. Чуть позже, — обнадёжил я его.

Мы попрощались. Шульгин с кислой миной уехал, врубив на всю катушку музыку.

«Крошка моя, я по тебе скучаю!» — орало из динамиков.

Я же сел в машину к Русе.

— Ты ему веришь? — спросил тот, сжимая руль.

Стёкла приспущены — и, судя по взгляду, Грач слышал наш с Шульгиным разговор целиком.

— Фиг знает… Но без его доступа к базам МВД — туго бы пришлось.

— А ты сам доступа не имеешь?

— Пока нет.

Бумер удалялся, громыхая музыкой.

— М-м… Песни из моей молодости слушает, — хмыкнул Грач. — Правда, бабские.

Я кивнул. Хотел было добавить — и из моей, но не совсем молодости… но промолчал.

Следующий день я провел в подготовке к завтрашнему дежурству. Приближался день «икс». Нужно было кое-что прикупить.

Магазин «Охотник» расположился у пересечения двух улиц — невзрачный снаружи, но с нутром, полным заветных ништяков для любителей охоты и рыбалки. Окна в решетках еще советского кроя, из сваренных неубиваемых рифленых арматурин. Над входом облупившаяся вывеска и перечёркнутый силуэт кабана с прицелом на лбу. Внутри пахло металлом, дублёной кожей и рыбьей прикормкой.

Я прошёл мимо витрины с ножами, карабинами, коробками с патронами — мимо всего того, что привлекало внимание новичков. Мне нужно было другое.

Матерый продавец выглядел как человек, который в своё время в лесу ел всех, кого только мог подстрелить. Седая щетина, походная жилетка с кучей кармашков, как у Вассермана, только из грубой ткани, почти мешковины. На пальце кольцо с волком. Уставился недоверчиво, когда я подошёл.

Ни на рыбака, ни на охотника я, конечно, похож не был. Такие поглазеть мимоходом заходят.

— Что интересует?

— Фонарик, — коротко ответил я. — Особенный.

Я объяснил ему, какой именно.

— Не на зверя идешь? — хмыкнул он. — Вот, глянь.

Я перебрал предложенное. Не то пальто. Я тут же показал это лицом и голосом.

— Есть что-то помощнее?

— Всё, что на витрине, молодой человек.

Я достал несколько хрустящих пятитысячных, трофейные от Вени.

— А если мимо витрины?

— Поищем, — оживился продавец.

Нырнул под прилавок и выудил фонарик с длинной рукояткой в корпусе из породистого пластика, но с железными вставками на торце.

— Вот… Самый мощный… Не для продажи через кассу и если что — молчок.

— Сколько?

Продавец ловко схапал у меня из рук купюры, плюнул на заскорузлые кривые пальцы, ловко пересчитал:

— Накинь еще пятёрик. ФирмА, не Китай, жёваный крот.

— Хватит, — сторговался я, убирая фонарик в рюкзак. — И грузил мне еще отсыпь.

Тот с ценой согласился.

— Отсыпать? Каких?

— Без разницы, главное, чтобы свинца примерно на кило вышло.

Вернулся домой и продолжил приготовления. Нельзя исключать, что Валет с Дирижёром меня раскусили и попытаются убрать — под шумок, оформив всё как несчастный случай. Травмат с собой не пронесу, второй раз вряд ли прокатит.

Сказали, что заступаю на смену охранять дачу Валькова в «Отрадном». Место тихое, почти глухомань. СНТ раскуплены под коттеджи, а у Валькова там десятки гектаров в стороне, часть из которых вообще заходит в зону заповедника. Как он оттяпал природоохранную территорию — загадка. Хотя, какая там загадка… Деньги да связи.

Я поискал в сети спутниковые снимки, карты, фотки — изучил всё, что можно, по местности. Резиденция стоит в лесу, у реки. Берег местами крутой, обрывистый. В одном месте — вообще высота метров тридцать. Вот если бы я хотел убрать Лютого — скинул бы его именно туда. Мол, новичок, оступился, раззява. Несчастный случай, и попробуй — докажи обратное.

Но нет, так не выйдет, брат. Не брат ты мне, гнида черножопая.

Но будем надеяться, что меня не раскусили. Притворимся овечкой, влезем в стадо. А дальше… А дальше суп с котом. Вернее — с Валетом.

На кухне было тихо. Только капал кран да потрескивали мысли в голове. Я достал старую банку из-под кофе — давнишнюю, с плотной крышкой. Протёр её тряпкой, заглянул внутрь — пусто, и хорошо.

На стол лёг пакет поваренной соли. Не та, что «экстра», а старая добрая крупная — кристалликами, как битое стекло, что в двустволки заряжали. Рядом поставил пакетик красного перца. Чили. Острый, ядрёный, самое то.

Достал старый эмалированный ковшик и ссыпал туда грузила. Включил газовую плиту.

Я высыпал в банку на четверть объема соли. Сверху полпакетика перца. Перемешал ложкой. Подумал. И добавил остатки пачки. Закрыл крышку, потряс, как коктейль в баре. Смесь получилась с характером. Едкая, летучая, на вдох — уже першит, дерёт.

Открыл, понюхал. Закашлялся. Значит — то, что надо.

— Добро пожаловать, «Слепой Пью»… — пробормотал я, глядя на смесь.

Так я её и назвал. Потряс еще банку, чтобы частички перца хорошенько прилипли к кристалликами соли. И в этот момент на пороге кухни появилась Машка — в халате, с полотенцем на голове, только из душа. Прищурилась, глянула на мои манипуляции.

— Это что ты тут химичишь, профессор? — спросила она, прислонившись к косяку, с любопытной улыбкой.

— Новый рецепт приправы от передачи «Смак», — отозвался я, не поднимая головы. — Соль жизни с перцем судьбы. Удобная штука. На все случаи жизни.

— Какой-какой передачи?

— Да забей, ее, наверное, уже нет на телевидении.

Но Маша, конечно, не ушла просто так.

— А зачем тебе такая приправа?

— Товарищ попросил помочь собак отпугивать. Они там стаей бродят у его дома. Страсть как псов боится. Вот, готовлю ему средство.

— Бедные пёсики, — сквасила рожицу Машка.

— Да ничего им не будет. Прочихаются.

А про себя подумал: если бы ты знала, какие они бедные — эти псы Валета.

Перед сном не ел, как и обычно, только воду пил. Не разговаривал ни с кем. Родители звонили, не ответил, потом перезвоню. Лёг, уставившись в потолок, размышляя. Утром проснусь — и в логово. К ним. Но не как овца. А как волк в овечьей шкуре.

Роскошная дача из массивного кедрового кругляка распласталась посреди соснового леса, как сказочный терем. Доставили меня туда на чёрном микроавтобусе вместе с заступающей сменой — повар, садовник, горничные. Все вежливо молчали, но по обрывкам разговоров я уловил главное: дом этот не пустует никогда. Даже если хозяин не появляется неделями — всё работает как часы. В холодильниках — свежайшие продукты, мясо для шашлыка уже в маринаде, постели застелены, полы вымыты. Круглосуточная готовность к приёму.

Людовик, мать его, четырнадцатый. Или уже пятнадцатый. С жиру бесится, и всё на крови людской… Ничего, Валет. Скоро лавочка твоя захлопнется.

Ворота медленно откатились в сторону, и микроавтобус вполз на ухоженную территорию. Вокруг — идеально подстриженные газоны, цветочные клумбы по периметру, каменные дорожки с подсветкой, небольшие фонтанчики. Декоративный пруд с карпами, скамейки из тика, беседка в японском стиле. Всё это в тени вековых сосен. Ландшафтный дизайнер явно не зря свои деньги ест.

— Новенький? — встретил нас мужичок лет под шестьдесят в чёрной форме и начищенных до блеска берцах. Щёки обветренные, голос хриплый. Представился Степанычем.

— Он самый, — улыбнулся я и с деланым любопытством осмотрелся.

— Пошли, обмундировываться, — кивнул он и развернулся на каблуках.

— Чего? — я приподнял бровь, играя роль неотёсанного новичка.

— Я говорю, пошли форму получать, стажёр! Размер какой?

Окинул меня взглядом.

— Пятьдесят? Да, где-то так.

— Наверное, — пожал я плечами.