Заморыш (СИ) - Шимохин Дмитрий

Двинулись дальше, вдоль канала. Штырь вел к Николаевской дороге, к товарной станции.

Чем ближе к Американским мостам, тем громче становился город. Грохот вагонных сцепок, визг тормозов, гудки паровозов. Воздух дрожал от этого механического рева.

Товарная станция распахнулась перед нами индустриальной мощью. Кирпичные пакгаузы в три этажа, железные рельсы, уходящие в перспективу, платформы, заваленные ящиками и тюками. Люди сновали, как муравьи: грузчики, приказчики, железнодорожники в форменных фуражках.

И везде — замки. Новые, блестящие, с тем же клеймом Глухова.

Штырь, шедший впереди, вдруг тихонько присвистнул.

Кремень сразу напрягся.

— Гляди, — шепнул он, кивнув в сторону платформы.

Часовой. Солдат в шинели, с винтовкой наперевес. Не дремал, не курил — ходил мерным шагом взад-вперед, сканируя территорию холодным взглядом. А дальше, у входа в служебный корпус, маячила еще одна фигура — жандарм в синем мундире.

Фонари заливали станцию светом, словно днем.

— Отставить, — коротко бросил разворачиваясь. — Казенное. Стреляют без предупреждения. Нахрен-нахрен. Жизнь дороже.

Кремень выдохнул с таким облегчением, будто с груди сняли пудовый камень. Он и сам не хотел сюда лезть, но боялся признаться.

Штырь повел в обход, задворками, туда, где кончались пакгаузы и начинались угольные ямы.

Дровяной склад выглядел сиротливо. Покосившаяся изгородь, кучи поленьев под рваным брезентом. Замок висел на ржавой петле, весь в угольной пыли. Люди поблизости были, но чувствовалось, что мы им до лампочки. Мрачный мужик с вязанкой дров прошел мимо, даже не взглянув.

Открывать не стал. Вряд ли на дровяном складе мы найдем золото и бриллианты.

— Не ахти, но пойдет, — решил я. — Дрова, уголь — это тепло. Зимой все подорожает втрое. А нам надо будет топливо — и себя обогреть. Но таскать — не напасешься. Пока не трогаем, там видно будет.

Упырь молча кивнул, запоминая место.

Следующий пункт маршрута — монастырские стены.

Переулок за Лаврой утонул в тишине. Каменная кладка, старая, обросшая мхом. Хозяйственная калитка, почти незаметная, вросла в угол стены. Замок на ней рыжий от ржавчины, но дужка мощная, крепкая. Клеймо едва проступало под грязью, но формат скважины был узнаваем.

За стеной пахло воском, ладаном и чем-то сытным — верно, монастырской кухней.

Штырь радостно показал глуховский замок, но Кремень вдруг замялся.

— Пришлый… Это ж святое место. Боязно как-то. Бог накажет…

В ответ на это причудливое проявление религиозного чувства я лишь скупо усмехнулся.

— «Сын человеческий есть господин и субботы». А поповское племя и так зажралось. С них не убудет.

Но подумав, решил не соваться. Место специфическое. Монахи не спят, у них ночные службы. Может быть скрытая охрана. Крик здесь услышат быстро, а рядом — казачьи казармы. Ну нахрен.

— В уме держим. Но пока ищем чего попроще.

Отошли от Лавры, углубляясь в лабиринт дворов и переулков.

Штырь свернул к воде, туда, где Обводный канал упирался в промышленное брюхо города. Кирпичный пакгауз вырос перед нами угрюмой крепостью — окон нет, только железные ворота с массивным замком, висевшим на уровне груди взрослого мужика.

Клеймо Глухова проступало на дужке четко, как родимое пятно.

Но место оказалось паршивое.

С моста, что перекинулся через канал, видно все как на ладони. Да и ворота выглядели так, будто их не открывали со времен царя Гороха. Петли в рыжей ржавчине наверняка заскрипят, как труба иерихонская.

— Слишком все тут на виду. Оставим на черный день, — решил я.

Кремень хмыкнул разочарованно, но спорить не стал.

Штырь повел обратно, уходя в глубь жилых кварталов. Здесь город показывал изнанку: грязные дворы-колодцы, заваленные тарой и бочками, задние входы лавок, облупленные заборы. Воздух пропах гнилой капустой и конским навозом.

Первый попавшийся склад оказался при скобяной лавке. Сарай, обшитый ржавым железом. Замок простой. Хоть и не глуховский, но дужка тонкая — ломом сорвать можно. Сквозь щели в стене виднелся разный шанцевый инструмент: лопаты, бидоны, ящики со скобяными товарами.

Однако этот вариант я не одобрил.

— Внутри гвозди, лопаты, ведра. Возможно, керосин, — процедил я сквозь зубы. — Товар тяжелый, гремит, продать можно, но трудно. Если найдем верный сбыт, наведаемся снова. А пока идем дальше.

Кремень кивнул, но в глазах уже вовсю плясала жадность. Он уже видел себя взломщиком всех дверей Питера, хозяином всех складов. Парня надо было осадить, пока не натворил глупостей.

Третий двор оказался тупиковым — закуток между каменной стеной дома и деревянным пристроем. Вход загораживала куча пустых ящиков с выжженными буквами на боках. Маркировка неразборчивая, но явно купеческая. Из щелей между досками тянуло запахом, от которого щекотало в носу.

Специи. Сухофрукты. Может, кофе или чай.

Присев на корточки, якобы проверяя шнурок на сапоге, скосил взгляд на дверь. Глуховский замок висел на старых, расшатанных петлях. Собачьей будки во дворе не видно. Окна в доме темные — хозяева либо спят, либо вовсе не живут тут.

Поднявшись, стряхнул пыль с колен и кивнул Кремню.

— Бинго. Тихо, темно и пахнет вкусно. Сюда и придем.

Атаман оскалился, как волк перед прыжком.

— Ну так давай зайдем и возьмем! Что мы тут туда-сюда телепаемся?

— Ты погоди, — осадил я его. — Сперва надо все осмотреть. Может, затем что-то еще интереснее найдется? А мы тут уже мешками загрузимся. Опять же, зачем брать, если не знаем, куда продать? На Сенном за две копейки скинуть, чтобы барыга потом нас же борзым сдал? Нет уж, дудки. Пойдем лучше дальше. Сейчас главное — все осмотреть.

Следующая точка выглядела многообещающе — кругом склады, безлюдно, темно. Но стоило ступить на мощеный двор, как из темноты донеслось рычание. Низкая, утробная, пробирающая до костей вибрация.

Луна выглянула из-за облаков, высветив натуральную зверюгу!

Это был неизвестной мне породы пес, огромный, как теленок. Обвислые брыли, с которых медленно стекала слюна, блестевшая серебряной нитью в лунном свете.

Цепь натянулась, но пес не дергался, не метался. Стоял неподвижно, опустив голову, и рычал с методичностью застоявшейся мясорубки.

Сивый судорожно вздохнул. Кремень, непонятно зачем, полез за своей «розочкой». В самом деле. Не собирался же он порезать ей пса! У него наверняка болевой порог как у носорога…

— Ты, Кремень, свою стекляшку взад убери! — посоветовал я, прошипев на ухо. — Пока ты его резать будешь, он тебе горло вырвет. И нас всех сожрет.

Атаман замер, глядя на пса. Зверь не двигался, но мышцы под шкурой перекатывались. Слюна мерно капала на камни. Почему-то пришла мысль, что если он со всей силы бросится — неизвестно, удержит ли цепь…

— Отходим, — коротко бросил.

Пятились медленно, не поворачиваясь спиной. Пес проводил взглядом, но не залаял. Просто смотрел и рычал. Охотник, уверенный в своем главенстве на территории.

Только за воротами Кремень выдохнул.

— Меделянский пес! Сюда соваться не резон. Если только с ядом, — сообщил он — Или со шпалером!

— Слышь, Штырь! Ты что нас сюда потащил? Видишь же — собака!

— Пришлый, не было пса — вот те крест! — тут же заюлил мелкий гаденыш. — Верно, на ночь только пристегивают его!

— Ладно, заткнись. Ты вот что сделай: днем тут надо разнюхать — что на этом складе держат! Верно, что-то ценное, раз пса посадили. Этот теленок небось жрет — мое почтение!

Следующая точка оказалась еще хуже.

Склад стоял добротный, замок родной, глуховский. Но прямо напротив, через узкий переулок, высилась полосатая будка городового. Внутри горел свет, сквозь щель в ставне виднелась тень. Кто-то там кашлянул, сплюнул.

— Мимо, — негромко констатировал я. Никто не стал спорить.

Еще один склад нашелся на задах трактира. Добротный деревянный сарай, замок висел, как положено, глуховский. Но из трактира постоянно выходили люди. Кто-то блевал в углу, другие справляли нужду прямо у стены, какие-то мастеровые курили, матерясь и смеясь. Дым коромыслом, дверь хлопала, свет плясал в окнах. В общем, свидетелей — тьма.