— Не дождетесь! — выкрикнула она в ответ.
Уехав на пару километров по имперскому шоссе мы остановились. Осмотрели винтовку, ствол оказался расколот наискосок тонкой трещиной.
— Вот же тёлки похабные! — выругалась тётка. — Моя любимая пушка! Такую вещь испортили.
А я стоял и смотрел назад на город который мы покинули, и над которым теперь поднимались дымы пожаров. Один из этих дымов поднимался над тёткиным магазином. Враг нанес внезапный удар и мы его не выдержали.
Мы потеряли здесь все.
— Ладно — буркнула тетка. — Не на что здесь больше смотреть. Надо ехать.
И мы оттуда уехали.
Я сидел у тетки за спиной и думал, что вот мы и пропустили первый удар.
Выдержим ли мы второй?
Беда встретила нас на въезде уже во Фламберг.
Мы свернули с шоссе к парку после получасовой гонки и увидели их на обочине. Тисифону и Фрола.
Фрол был мертв. Тисифона отрешенно держала на коленях то, что осталось от его головы. Сидела прямо в круге разбрызганной крови. Ее платье стало алым.
— Боже мой, девочка моя, — воскликнула тетка спрыгивая с мотоцикла. — Что тут случилось?
Когда я приблизился следом стало понятно, что черные глаза Тисифоны, как так? они же были голубыми? не выражают ничего. Что ее нет здесь. Что она где-то там…
Тисифона разжала бледные губы и произнесла глядя в невидимую даль слова от которых стало холодно среди жаркого дня. Произнесла слова магейры призывающей к отмщению.
— Я месть. И гибель твоя будет страшна. Черным свинцом ляжет тяжесть греха. Настигнет во тьме и в сиянии дня. Тебе не уйти никуда от меня. Месть, предрешена. Месть предрешена. Месть предрешена…
И замолкла.
Фрол был мертв уже больше часа, кто-то выстрелил ему в лицо как раз в тот момент когда Клеткоголовый атаковал теткин магазин. Еще один удар по моим близким. Подлый внезапный удар.
Фрол знал своего убийцу. Только поэтому он подпустил его так близко к Тисифоне.
И я сразу вспомнил, что кто-то же передавал информацию обо мне Пустынникову, а я так и не выяснил, кто это был…
Это был удар предателя.
— Кто⁈ — прокричал я. — Кто это сделал⁈
И Тисифона мне ответила.
Глава 117
Свинцовая тяжесть греха
— Кто⁈ — прокричал я. — Кто это сделал⁈
И Тисифона мне ответила.
Я когда услышал имя, сначала не понял. Потом не поверил. Точнее — не смог понять.
— Что? — проговорил я. — Как так? Почему? Зачем ему это?
Но на это Тисифона уже не ответила.
— Нужно отвести её в дом, — принесла тетка Марго, обнимая девушку за плечи и поднимая из лужи крови. — И перенести Фрола.
— Да, — отозвался я. — Мы все сделаем.
— А потом разобраться с убийцей, — добавила тётка.
— Да обязательно, — прорычал я. — Но скорее всего он уже далеко, у него почти час форы. А нам нужно готовиться к бою с Новой Гвардией.
— Я не думаю, что его придется долго искать, — произнесла тетка. — Тисифона его прокляла.
Я хотел было сказать, что причем здесь проклятие Тисифоны, а потом вспомнил судьбу царя Валента и задумался.
— Возможно, вы и правы, тетушка, но я все равно не могу это понять, — покачал я головой. — Фрол мертв. Убит. Почему? Зачем? Зачем он это сделал? Почему сейчас? Предатель? Предатель, которого я допустил в дом свой?
Мне просто было непонятно и очень больно. Ошибаться в людях всегда очень больно.
— Мы всё выясним, — тётка положила руку мне на плечо. — Но сначала нужно перенести тело в дом.
Конечно Маргарита Герхардовна была права. И по поводу того, что тело несчастного Фрола нужно перенести в дом, и что надо готовить к погребению. И в том, что убийца Фрола не ушел далеко.
Проклятие Тисифоны его настигло.
Он, собственно, даже поместье не успел покинуть. Упал у противоположных ворот напугав моих парковых рабочих. Мне сообщили, что он там лежит и уже не кричит даже, подыхает в черной луже собственной рвоты.
К тому времени мы уже занесли тело парня в дом. Ангелина закричала, увидев, что с ним стало. Но я даже не поморщился. Я был словно оглушен. Вака глядя на тело своего товарища, вынул нож и молча, не меняясь в лице провел лезвием по голому плечу, мгновенно проступила кровь.
Я чувствовал себя примерно так же. Кровь течет и не ощущаешь ничего…
Я сообщил домашним, что нас ждет. Что нужно готовиться. Что это война, это страдания, кровь и смерть. Что Фрол уже мертв.
Ангелина, рыдая увела молчащую Тисифону наверх. Вака ушел собирать людей.
— Что происходит? — спросил встретивший нас в столовой зале Кристобаль, пропустивший за завтраком всё.
— Да все как обычно, дорогой, — вздохнула тетка Марго мимолетно поцеловав мужа и направляясь по лестнице вверх. — Смерть, предательство и война…
— О! — удивился Кристобаль, растерянно разглаживая обшлага своего камзола. — В таком случае, позвольте, я сменю костюм на более подобающий. В однобортном давно уже никто не воюет.
Кристобаль отправился наверх вслед за женой переодеться во что-то более подходящее для войны, а я, наконец, осознал, что все это время в доме непрерывно звонил телефон.
Я развернулся, прошел в телефонную комнату под лестницей и сорвав трубку с рычагов, яростно рявкнул:
— Что⁈
— Это не я, Дионисов! Клянусь, это не я. Это они сами! Я ничего не знал!
— Пустынников? — процедил я сквозь зубы.
— Я звоню тебе из отеля! — кричал Пустынников в трубку. — Они захватили отель, у них тут штаб! Я под домашним арестом, но телефон ещё не выключен! Ты слышишь, Дионисов? Я ничего не знал! Я не думал, что они на это пойдут! Ты слышал, что творится в Метрополии? Новая и Старая гвардия сцепились! Император мертв! В столице стреляют! В стране безвластие! Болотников собирает верные войска, а на то, что творится в колониях, всем плевать! Они воспользовались моментом! Они сами решили ударить по тебе.
— Понятно, — процедил я. — Будешь жив, перезвони, Пустынников. У меня сейчас много дел. И, кстати, сними с довольствия своего агента во Фламберге. Через пять минут я его убью.
Я не успел уйти от телефона. Сверху по лестнице спустилась тётка Маргарита. В руках тётка вынесла флаг. Мой флаг. Моего рода.
— Я его давно уже пошила, — сказала тетка протягивая мне цветное полотнище. — Все никак не решалась тебе отдать. А теперь пришла пора, пожалуй.
Я протянул руки и принял мое знамя из ее рук.
Вот это да… Кто бы мог подумать. Мое собственное родовое знамя. Оно у меня снова есть.
— Да, — произнес я глядя на родимый герб вышитый на плотной ткани. — Спасибо, вам тетушка, дорогая. Это очень вовремя. Я этого не забуду.
Я поручил тётушке нашить знамя на подходящее древко, а сам собрался решить дело предателя, но не успел далеко отойти от телефонной комнаты, как телефон снова зазвонил.
Я вернулся и снял трубку. Звонил Рустам.
— Я на заводе, — сообщил он. — Собираю ополчение. Пулеметы уже наготове. Штирц и Макшейны со мной. Дорога на Номоконовоск под контролем, поставили рогатки, роем окопы, устанавливаем фугасы.
— Хорошо, — одобрил я. — Держи там оборону, я постараюсь стянуть все их силы к Фламбергу. А потом ты ударишь им в тыл.
— Я всё сделаю, — сказал Рустам, и я мог быть вполне уверен, что да, он-то сделает всё.
— Эту линию могут перерезать, — добавил я. — Жди от меня сигнала.
— Какой будет сигнал? — спросил Рустам.
— Я подниму мой флаг на башне, — усмехнулся я в трубку. — Пришло это время.
— Служу роду! — с энтузиазмом выпалил Рустам уже подзабытое нами приветствие родовых символов. — Я буду ждать!
Ну хоть у кого-то всё идет, как запланировано. Ну, да. Мы составили план на случай внезапного вторжения. Правда, встречать врага мы должны были на подступах к Номоконовску. Но враг нас опередил, и город уже пал. Что-ж, план «Б» у нас тоже был. И теперь Рустам реализовывал его. Надеюсь, мы справимся. Что там у Новой Гвардии за душой? Пехота и пулеметы. Должны справиться.
Ну, а я сейчас займусь нашим предателем. И хрен меня теперь кто остановит.
