Регрессор в СССР. Цикл (СИ) - Арх Максим

— Саша, ты почему мне грубишь?! Я болел и не принимал этого решения. Меня уведомили вот я тебе, и рассказал… по дружбе.

— Спасибо, конечно, но, собственно, информация, озвученная Вами, не представляет для меня интереса, — цыкнул зубом я. — Все эти темы с практикантами и помощниками мне глубоко до «фени». Впрочем, также мне неинтересны и темы съёмок автотранспорта, стоящего в ангарах.

— Каких ангарах?

— Ну а что может быть ещё кроме ангаров на выделенной под киностудию бывшей автобазе? Не думали? Ну тогда я Вам скажу, что там есть — одно административное здание, цех по ремонту автомобилей, пара складов, мойка для машин и куча полукруглых вытянутых железных ангаров. Разумеется, их можно приспособить под съёмочную площадку. Мы, кстати, если Вы помните, уже однажды так и делали, когда снимали картину про киборга. Но, по факту, моё мнение, что всё это какая-то глобальная «шляпа»! Никаких нормальных декораций в помещениях такого типа не построишь из-за их необычной формы и относительно малой высоты по бокам конструкции. Разве что они подойдут под дизайн какой-нибудь утопической псевдо лунной базы. Но утопизм не мой конёк. И утопии я снимать не хочу. Как говорится: мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Вот в этом ключе я и хотел бы работать. Поэтому в съёмочных площадках типа автобаза, овощебаза и скотобаза пусть снимают те, кого это всё устроит.

— Но решение Совмин уже есть.

— Если мне не изменяет память, то Вы сказали, что Совмин решил отдать под наши нужды несколько павильонов «Мосфильма». Уверен про скотобазу никто никаких постановлений не принимал. А значит что? Значит кто-то принял решение, что называется — на местах. И этот кто-то очень не хочет успеха моих проектов и этого проекта, в общем. Это ли не диверсия?

— Ну-ну, Саша, полегче. Это, понимаешь, так можно много до чего договорится, — попытался вразумить меня «тесть».

— Я всё сказал, а по сто раз об одном и том же говорить надоело. Передайте, пожалуйста, мой ответ — на скотобазе пусть снимают сами, а я животных люблю.

— Далась тебе эта скотобаза, там автобаза и речи про скот вообще не шло.

— Это сути не меняет, — не стал менять я курс в своей речи. — Вместо того, чтобы дать лучшее и для того, чтобы получить больше, нас хотят загнать в маленькие ангары, где снимать нормально будет практически невозможно. Летом там будет пекло! В виду того, что металл нагревается, в ангаре будет стоять невыносимая жара и духота. Зимой же тот же ангар превратится в холодильник, ибо металл прекрасный проводник холода. Такие ангары не отапливаются, а если и отапливаются, то комфортную температуру они обеспечить не смогут. А значит — это будет не работа, а «шляпа»!

— Да откуда ты знаешь какие там ангары? База новая, её только приняли и вполне может быть, что там нормальные ангары — с отоплением и вентиляцией.

— Да, всё может быть, — отмахнулся я и, дабы побыстрее заканчивать неинтересный разговор, произнёс: — Собственно, разницы для меня нет. Никаким практикантом на скотобазе и помощником главного со скотобазы я не буду.

— Александр, уже есть решение. Всё согласованно, — напомнил замминистра.

— Вот пусть и выполняют, что они там напридумывали. Но без меня. Ибо когда меня без меня женят, мне это дико не нравится, — пояснил я свою точку зрения, а затем, видя, что меня собираются вновь начать убеждать про прекрасные ангары, на великолепной автобазе, выстрелил из всех орудий: — Поэтому, наверное, нужно признать, что Минкульт не может обеспечить нормальную реализацию моих амбициозных, сверх эффективных и сверх прибыльных идей и проектов. Посмотрим, что нам сможет предложить МГК.

— Да что ты такое говоришь?! Причём тут городской комитет? Это мы помогли тебе раскрыться! Мы поддерживали тебя! Почему ты собираешься переметнуться?

— Поддерживали и помогали, — не стал отрицать Саша очевидного. — И дали раскрыться. Я с этим не спорю. Только вот проблема в том, что, своими абсурдными идеями и рамками, теперь вы помогаете мне не раскрыться, а закрыться. Такое впечатление, что я борюсь с ветряными мельницами. Но я не Дон Кихот и с мозгами у меня пока всё в порядке. Я обычный Вася, поэтому заниматься хрен знает чем, и выстраивать из автобазы киностудию или наоборот, мне не интересно. Тем более, что меня об этом вообще никто и не просит. Хотите снимать в ангарах? Бог вам в помощь. Я же пока попробую устроить свою жизнь на киностудии имени Горького, благо там мне собираются дать зелёный свет.

— Почему там? У тебя уже есть с ними какие-то договорённости? — тут же зацепился за слова Мячиков.

— Естественно, нет. Вы сами подумайте, какие могут быть договорённости между московской киностудией и практикантом с автобазы? — хмыкнул без пяти минут автослесарь и, видя растерянный вид собеседника, решил пояснить: — Это у МГК с ними договорённости, а не у меня. И, кстати, хочу вам сказать, что городской комитет видит во мне режиссёра, а не работника скотобазы и не авторемонтника-практиканта.

— Да что ты заладил. Я же сказал: это временно.

— Нет ничего более постоянного, чем временное, — заверил я замминистра, вспомнив очередную народную мудрость.

— Всё ясно, — вздохнул тот, — они тебя переманили.

— Вы абсолютно не правы. Просто я понял, что Минкульт, по какой-то непонятной и неведомой для меня причине, абсолютно не заинтересован в том, чтобы я занимался творчеством. За концерты гнобят, фильмы, которые я хочу снимать — снимать не дают, а ещё и деньги за работу не платят. Скажите, как в таких условиях можно нормально работать и творить?

Мячиков посмотрел по сторонам и убедившись, что никто нас подслушать не может и, заговорщицким тоном, не громко произнёс:

— Завтра на твою сберкнижку и на сберкнижку твоей мамы будет переведено по сто пятьдесят тысяч рублей. — И уставился на меня, ожидая моей реакции. Вероятно, «тесть» думал, что я буду прыгать до потолка, но он ошибся.

— Вы чего мне по копейкам выдавать положенную зарплату собрались? Это же нарушения трудового кодекса! — возмущённо произнёс обираемый работодателями работник.

— Саша, ну это пока…

— Прекратите! Из пустого в порожнее можно переливать бесконечно. Мы уже об этом говорим более двух месяцев, а толка нет! В общем, мои условия такие… Готовы услышать и передать, кому следует? Слушайте. Вы переводите на мой счёт, для начала, пять миллионов рублей моей зарплаты, делаете меня директором киностудии и отдаёте под эту новую киностудию обещанные Совмин корпуса киностудии «Мосфильм». Я же за это снимаю «Хищника», и наша страна получает пару сотен, но уже миллионов долларов. Ну как план? Норм? Не отвечайте! Так вот, после «Хищника» снимаем ещё что-нибудь популярное, но уже на этот раз вы переводите мне на сберкнижку не пять, а пятнадцать миллионов! И далее действуем по этой же схеме! Всё…

— Ты что, Саша? Зачем тебе такие деньги? Ты их даже потратить не сможешь?

— Шубу маме куплю, а себе самолёт! И не важно за каким он мне нужен! Моё условие такое — бабки на стол или конец нашему сотрудничеству.

— Но на это вряд ли пойдут. Никто не потерпит ультиматумов!

— Хорошо, тогда пусть это будет не ультиматум, а предложение выбора. Помните, как Морфиус в к/ф «Матрица» предлагал таблетку? Одна красная, другая синяя. Не помните? Ну и ладно. Главное я помню и тоже предложу выбор. Первая таблетка с 15-ю миллионами за фильм, а вторая более гуманная… Минкульт отдаёт все мои деньги, и я сам строю свою киностудию.

— Как сам?

— А вот так. Беру и строю на свои, и она становится моей собственностью! Разумеется, в таком случае мне необходимы будут всевозможные разрешения на покупку стройматериалов, приобретения кинооборудования, найма строителей, документы на аренду земли сроком скажем на сто девяносто девять лет, ну и так далее. Идёт?

— Да это же капитализм в чистом виде.

— Ну и что?

— А то, что это не наш путь. Понимаешь? Не наш!

— Тогда сделайте исключение.

— Ох, какой же ты ещё ребёнок, — вздохнул тот. — Пойми, в нашем обществе, земля общая и принадлежит она ни какому-то отдельному человеку или организации, а всему народу.