Повелитель корней (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

— Отлично. — скривился князь. — Когда германцы убьют всех, кто слишком гордый для моей помощи, остальные смогут обратиться ко мне…

Часть 1

Глава 3

171 год, сечень (февраль), 4

— Беда… — глухо произнес Добрыня.

— Что, опять? — устало переспросил Берослав.

— Не опять, а снова, — озвучил присказку самого князя его сподвижник, а Добрыня им уже был без каких-либо оговорок. Вот и втянулся — начал подражать, стремясь находиться с ним на одной волне.

— Так что случилось? — вяло улыбнулся Берослав, понявший, что речь идет явно о какой-то текучке. Потому как про серьезные вещи Добрыня никогда не шутил.

— Стена земляная треснула. — виновато развел он руками.

— Твою… налево, — процедил князь, и они направились поглазеть на это «чудо расчудесное», которое уже порядочно всех достало…

Торговлишка с Римом шла.

А вместе с тем сахар и индийское железо уже в 169 году почти потерялось в плане стоимости. Просто за счет компасов, зеркал, ацетиленовых фонарей с карбидом и прочего. И за все это римлянам требовалось как-то платить. Причем желательно не серебром или золотом. Ну, в основном.

Берослав охотно понимал их устремления и принимал простые товары. Из-за чего, начиная с 169 года, корабли стали приходить по пять-шесть раз в год. Что позволило заказывать довольно много всего, кроме еды. Например, ту же плинфу, то есть, римский керамический кирпич. А делали ее разную. Очень разную. Но одно хорошо — вполне стандартизированную[1]. Что и позволило заказывать доставку плинфы одного общего типоразмера. А к ней и римского цемента. Того — хорошего, из Италии, с вулканическим пеплом, благо, что в рамках Средиземноморья он вполне был доступен по всему побережью.

Зерно, масло, сыры, соль, кирпичи, цемент, цветные металлы, кислота и прочие химические реагенты… все это хлынуло полноводной рекой. Во всяком случае для местных эти объемы выглядели именно так, хотя экономика Рима этой «протечки» даже не заметила. Иная вилла где-нибудь в провинции порой во время перестройки могла «поглотить» куда больше подобных товар. Ну, исключая реагенты, конечно.

Каждый конвой привозил от пятисот до тысячи тонн грузов.

Для тихого и пасторально мирка верхнего Посожья это выглядело колоссально! А ведь римляне приводили корабли по несколько раз за год. Привозя на них не только товары, но и специалистов.

Ценных.

Очень ценных, без всяких шуток и оговорок.

Маркус покупал через свои связи подходящих рабов и вез их в Берград. Где князь предлагал им сделку — освобождение под обязательство службы и содержания. На первый взгляд шило на мыло. Но в глазах этих рабов — хороший вариант, ведь их дети становились свободными.

Именно эти ребята и строили новую каменную крепость Берославу, собирая ее из привозимых материалов.

Почему не из своих?

Так их только-только прилаживались выпускать. А укрепиться нужно уже вчера. Причем чем основательнее, тем лучше.

Понятное дело, что, если бы не удалось раздобыть тех же каменщиков, умеющих хорошо кирпичи класть — Берослав бы спешить не стал. Все одно некому это делать и нужно их учить. Методом проб и ошибок, так как Берослав и сам каменщиком не являлся. А тут одно к одному шло. Ситуация даже выглядела так, словно его приучают к возможностям империи. Прикармливают…

— Ну надо же! — аж присвистнул князь, когда пришел к проблемному участку. — Это вы как так сумели?

Смуглый мастер родом откуда-то с верхнего Египта потупил взор.

— Чего молчишь? Сказывай. Как получилось?

— Недоглядел. Видно, землю без просева сюда положили. Оттого трещина и пошла, как морозы прихватили. — ответил тот на ломанном славянском языке.

— Поправишь?

— Да. Но нужно этот участок разбивать и заново опалубки ставить.

Берослав дал добро и очень недовольно поглядел на его учеников — из местных. Вон — стояли, потупившись. Наверняка ведь махнули рукой, поступив по принципу «и так сойдет» в который уже раз. И вот результат.

Одно хорошо.

Эти деятели напортачили, им же и исправлять. А это опыт. И нет лучше учебы, чем тяжелый труд, вызванный собственной безалаберностью.

Так-то они старались.

И эти, и другие.

Но постоянно случались казусы просто в силу отсутствия понимания процессов и низкой производственной культуры. Шутка ли? Они же даже толком из родоплеменного общества не вылезли. А тут такие задачи.

Сложно.

Очень сложно.

Их психику словно бы ломала об колено суровая реальность. Поэтому Берослав не сильно на них сердился. Понимал. Просто не спускал и не давал поблажек, стараясь как можно скорее более полным образом максимум местных людей переформатировать ментально. За волосы вытащив в иную, более подходящую реальность…

Началось все это строительство с донжона, сиречь великой башни, которую стали возводить еще в 169 году. В плане простой квадрат размером примерно двадцать на двадцать метров. Приблизительно. Разделенный на три трехметровых яруса со стенами толщиной пять, три и полтора метра. Первый этаж полностью глухой с колодцем, ледником и складами. Вход располагался на втором, куда вело высокое крыльцо. А сверху на башне покоилась выступающая боевая галерея по кругу и шатровидная крыша.

Просто.

Кондово.

И очень крепко. Даже для гладкоствольной артиллерии. То есть, сильно на вырост.

Вокруг этого донжона в том же 169 году начали строить цитадель, опять же квадратную, только заметно больше — где-то пятьдесят на пятьдесят. С башнями по углам, одной из которой донжон и являлся, располагаясь в самой дальней части стрелки — у Днепра. Считай на юге. Собственно южной ее и назвали.

Западная и восточная башни были вдвое уменьшенной версией донжона, а вот северная являлась надвратной и ассиметричной — тридцать на десять. Все эти малые башни имели забитый землебитной массой первый этаж да с кладкой толщиной в три метра идущей первые два яруса и полтора — на третьем. Пролеты же куртины были по толщинам подогнаны под донжон, только поднимались всего на два яруса.

К надвратной башне цитадели снаружи шел пандус, плавно «выруливая» на высоту в три метра. Гладенький такой. Почти без парапетов, чтобы можно было удобно простреливать со стен, вдоль которых он и располагался. И вот, достигнув нужной высоты, он поворачивался на девяносто градусов и упирался в подъемный мост, выступающий внешними воротами цитадели. Дальше проход шел вдоль башни и вновь поворачивал на девяносто градусов, спускаясь уже по внутреннему пандусу во двор цитадели.

Ну и, само собой, нависающие боевые галереи шли сплошным каскадом — как снаружи, так и внутри. Так что противник, ворвавшийся во внутренний двор этого укрепления, должен был по задумке попасть в своеобразный «огневой мешок». При этом башни выступали наружу на половину своего профиля, имея бойницы для продольного прострела. А также сухой ров, окружавший цитадель, за который, кстати, и отступал внешний пандус ворот.

Шатровидные крыши же стояли на столбчатом основании — этаком своеобразном барабане, секции которого прикрывались снимаемыми щитами. Специально для того, чтобы там можно было разместить метательные машины. Через что выступали, считай, вторым ярусом боевых галерей, как по башням, так и по куртине…

Выглядела новая цитадель крепости монументально.

Не только по местным меркам, но и даже по римским. Нигде ничего подобного никто не строил. Понятное дело — не последний писк Ренессанса, но местные реалии явно обгоняя больше чем на тысячу лет.

Правда, цитадель пока лишь в черновую возвели. И ее предстояло еще отделать как изнутри, так и снаружи. Но даже так она внушала уважение всем вокруг, выступая инструментом продвижения и укрепления репутации князя. А уж если удастся ее нормально облицевать чем-нибудь красивым — и подавно…