Повелитель корней (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Но и это еще не все.

Вокруг цитадели возводилась землебитная стена протяженностью без малого в километр. Пока в один ярус, то есть, поднимаясь на три метра. Вместо башен тут ставились этакие аналоги бастионов, выступающие за линию куртины каждые метров тридцать. Это все было, по сути, заготовкой, которую Берослав планировал позже облицевать римским кирпичом и нарастить еще на ярус.

Потом.

И так за два года удалось совершить почти что невероятное — с нуля соорудить кирпичную, ну ладно, кирпично-земляную крепость общей площадью около трех гектар. Чудо чудное, да и только.

Ее бы по уму доделать да застроить, без «экономии на спичках». А потом дальше уже расширяться, стремясь на следующем этапе окружить относительно легкой землебитной стеной так называемый нижний город. То есть еще порядка десяти-двадцати гектар, которые он думал отдать под склады, производства, постоялые дворы и прочее.

Все это должно было превратить Берград в достаточно значимый город даже по меркам Римской империи. Здесь же… на среднем Днепре так и подавно — считай неприступный мегаполис. Ведь ничего тяжелого осадного сюда не притащить. Подкоп не сделать из-за высокого уровня грунтовых вод. Брать же штурмом это все — такое себе. Пока — да, можно — и то лишь потому, что эти укрепления еще не завершили. В будущем же едва ли кому окажется под силу.

Берослав специально делал так, чтобы укрепления города имели смысл даже спустя многие века. Более того — в некой отдаленной перспективе он хотел создать вокруг Берграда сеть передовых фортов. Небольших, но с чрезвычайно монументальными землебитными стенами под толстой кирпичной облицовкой. За несколько веков этот самый землебитный массив должен уже достаточно укрепиться, чтобы не сильно отличаться от природного известняка по прочности. А значит, что? Правильно. Ковырять их можно будет даже самыми суровыми гладкоствольными пушками до второго пришествия[2]. Да и с нарезными можно изрядно вспотеть. Правильная же расстановка таких фортов, позволила бы чрезвычайно затруднить любое правильное ведение осады.

Но это все когда-нибудь в будущем. Когда уже можно будет с жиру бесится. Или даже наследникам оставив сей план на вырост…

Поговорили еще с этим египтянином немного, обсуждая предстоящие работы. И тут Берослав приметил Валамира, который ждал его в сторонке хмурый как никогда. Того самого гёта из числа дальних родственников жены.

— Ты чего такой?

— Я поклялся тебе в верности, но воевать против своих… — произнес он и замолчал, оборвавшись на полуслове.

— Разве гёты не воюют промеж себя?

— Случается. Но как я посмотрю в глаза своей возлюбленной, если убью ее отца? А он не пропустит этой драки, уж будь уверен.

— Пойдем, — произнес князь, увлекая парня в сторонку. А то вон — работники ушки навострили, явно заинтересовавшись новой интересной историей.

— Освободи меня от клятвы. — сказал гёт, когда они отошли уже достаточно по его мнению.

— Чтобы ты пошел воевать против меня?

— Нет. — излишне порывисто произнес Валамир. — Просто пережду эту войну.

— Ты же хотел найти славу. Разве это не лучший способ? Гётов и квадов придет много. В сражениях с превосходящим противником любая победа — великая слава.

— Я хотел драться с роксоланами да языгами. Эта война… она ведь не нужна.

— Не нужна, — вполне охотно кивнул Берослав. — Но она неизбежна. Я слишком дружен с Римом. А гёты и квады его на дух не переносят. Для них я являюсь врагом, причем безотносительно к тому, что я буду делать.

— Это не так.

— К сожалению, это так. Мне, в общем-то, без разницы — кто будет контролировать броды и пороги. Рокосаланы, языги, да хоть народ Дану. Главное, чтобы корабли ходили. А твоим родичам это совсем не нужно.

— Освободи меня от клятвы. Прошу.

— Если не освобожу, то как поступить?

— Не знаю… потому и боюсь. Стать изменником — последнее дело.

— Хорошо, — после небольшой паузы произнес Берослав. — Я сделаю, как ты пожелаешь. Но при условии, что ты сообщишь великому конунгу гётов, что я жду его на верхнем броде.

— Если меня к нему пустят.

— Я дам тебе подарки и письмо, поясняя, что ты мой представитель.

— Все сделаю. — кивнул Валамир.

— А потом встанешь в строй со своими против меня. После всего, что я для тебя сделал…

— Нет. Я не пойду воевать с тобой. Никогда!

— Никогда не говори «никогда». — грустно улыбнулся Берослав. После чего произнес ритуальные слова и освобождая от клятвы верной службы. В текущей ситуации каждый воин был на счету. Но парень был прав — от него в предстоящей кампании пользы намечалось немного, и лучше бы его действительно отпустить.

Клятву не болтать без разрешения он давал давно — почти сразу, как прибыл. Поправившись с тех пор и окрепнув, да еще и навыков набравшись. Было очень неприятно, что он уходил.

До крайности.

Но Берослав повел его еще дальше в сторонку от слишком приблизившихся ушей. Его вдруг озарило, что он может попробовать воспользоваться таким агентом себе с тем, чтобы посеять семена раздора среди гётов. Для чего парня требовалось настроить правильным образом…

[1] В Риме тех лет производилась плинфа в следующем диапазоне размеров. Длина 45–60 см (1,5–2 римских фута), ширина 30–40 см (1–1,3 римских фута), толщина 5–10 см (0,2–0,3 римских фута).

[2] Здесь Берослав перестраховывался, потому как даже кладка в 5 м кирпича была почти что непробиваема для артиллерии времен Наполеоновских войн.

Часть 1

Глава 4

171 год, сечень (февраль), 13

Берослав стоял на самой верхотуре великой башни и смотрел за тем, как по льду Днепра тянется тонкий ручеек всадников с заводными конями.

Это были степняки.

На самом деле князь не верил, что Гатас решится. Он думал, что роксоланам еще разок-другой германцы должны будут ударить по голове, чтобы «соображалка» включилась. Но это был именно двоюродный брат жены, а также те степняки, которых он привел, увлекая за собой. Сам ли, с помощью влияния материя — бог весть. Да и какая разница?

— Сорок восемь… — считал Добрыня, — сорок девять.

Князь же молчал.

Ему, конечно, было интересно — сколько точно. Но отсюда было видно, что около полутора сотен. То есть, даже больше, чем у парня имелось на момент разговора. Значит, сумел привлечь на свою сторону еще людей.

— Сто девять, сто десять — бормотал Добрыня, глядя в зрительную трубу. Первые пять штук были изготовлены для торговли в этом году. Всего трехкратное увеличение, но и так — отрада. Стекло подходящего качества варить пока не удавалось, поэтому Берослав в 170 году провел опыты с кварцем, переплавив его в купольной печи. Ну и развивался шлифованием… как мог.

Сколько они могли стоить?

Князь даже предположить не мог, ожидая, что где-то на уровне компасов. Во всяком случае — не хуже. И рынок под них имелся куда шире — от капитанов кораблей до военачальников. Совокупно едва ли несколько сотен только на Рим, плюс экспорт в сторону Индии и Китая. Главное — тут не увлекаться и не делать слишком много, чтобы цена не падала.

— Сто семьдесят один человек. — подвел итог Добрыня, отстраняясь от зрительной трубы.

— Они все воины?

— Непонятно. Зима же. Брони не видно.

— А одежда? Насколько она хороша? А лошади? У простых общинников оно все скудное и убогое. Не так ли? Да и оружие. Они ведь меч на поясе носят постоянно.

— Не обратил внимание.

— Так погляди еще раз. Я хочу понять, воинов Гатас привел или кого попало. Это очень важно.

И Добрыня хоть и вздохнул недовольно, но вновь вернулся к изучению всадников в зрительную трубу. Тем более что отсюда было хорошо наблюдать, удобно. Вон — вся округа на ладони. Хотя и не небоскреб, да… но даже так — одно из самых высоких мест этот барабан донжона.