Мечников. Свет разума (СИ) - Алмазов Игорь

— Мне было в радость заниматься этой работой, — признался я. — Чтобы помочь Павлу Петровичу, мне пришлось сделать ещё несколько открытий в сфере лекарского дела. Так что пользу от этого получила не только империя, но и больные люди.

— Рад слышать, — произнёс император. — А теперь перейдём к делу. Несколько дней назад ваш отец официально стал моим личным лекарем. Я запретил ему рассказывать кому-либо об этом, поэтому, полагаю, вы до сих пор не в курсе этих новостей.

И вправду, в своём сообщении отец ничего мне не рассказал. Перед сном я прочёл все письма с поздравлениями. Все, кроме письма Ярослава, поскольку мой брат-академик умудрился настрочить десять листов, а меня уже клонило в сон.

— Знаю, что вы отделились от своего отца и создали независимый род, но всё же я обязан вас предупредить. С этого момента всем, кто носит фамилию Мечниковых, будет грозить опасность, — заявил император. — Люди, которые истребили Боткиных, могут узнать о том, что на смену им пришёл новый лекарь. Мои службы всеми силами скрывают эту информацию, но я не могу гарантировать безопасность вашему отцу. Боткины были защищены так, что даже если бы в нашу империю вторглась армия архимагов, до них бы никто добраться не смог.

Так значит, весь этот разговор — предупреждение об опасности?

Но я всё же сомневаюсь, что для меня что-то изменится. Я и так веду войну с сектантами. А за покушением на императора стояли именно они.

Воспользовавшись возможностью, я рассказал императору всё, что мне удалось узнать. Про Ожегова, его магию крови и структуру церкви некротики.

— Это важные вести, господин Мечников, — произнёс император. — Сегодня же сообщите об этом вашим городовым. У меня нет оснований вам не доверять. Вскоре саратовский полицейский участок получит от меня приказ освободить господина Кастрицына. Невиновного больше нет смысла удерживать взаперти.

Пожалуй, это лучшая новость за сегодня. Я пообещал Роману Васильевичу, что добьюсь его освобождения. И это, наконец, произошло. Нужно как можно скорее отправиться к Тимофееву. Тем более, Михаил Багрянцев ближе к обеду тоже будет ждать меня там.

— И ещё кое-что, Алексей Александрович, — продолжил император. — С этого момента всегда носите при себе высланную мной пластину. Я могу выйти на связь в любой момент. То же касается и вас. Если вам или вашей семье будет угрожать опасность, сразу же мне сообщите. Если я не смогу ответить, на контакт выйдут сотрудники моей тайной службы. Они предпримут все необходимые меры.

На этом наш разговор с императором подошёл к концу. Мне понадобилось несколько минут, чтобы переварить полученную информацию.

До обеда было ещё много времени, поэтому я решил ознакомиться с письмом своего брата. Ярослав что-то писал о научном исследовании. Самое время немного размять мозги.

Приступив к чтению письма, я понял, что поздравлений там было всего две строчки. Всё остальное представляло собой аннотацию будущей статьи Ярослава, которую он хотел бы написать вместе со мной.

«Болезни души».

Так называлась наша будущая научная статья. Ярослав решил рискнуть и удариться в пока что ещё не существующую науку — психиатрию.

Он уже начал изучать психиатрических пациентов и попросил, чтобы я тоже приступил к этой работе.

Идея великолепная!

Учитывая, что сейчас из себя представляют лечебницы для душевнобольных, лекарская сфера определённо нуждается в новой реформе. Больные люди подвергаются истязаниям и вместо квалифицированной помощи получают одни лишь мучения.

Надо поговорить с Разумовским. Возможно, я смогу организовать поездку в местную лечебницу. Проведу осмотр больных и попробую вылечить нескольких. Думаю, у меня уже достаточно лекарских витков, чтобы сделать это.

Только психотропные препараты я ещё создать не успел, но и с этим в скором времени можно будет разобраться.

Закончив с чтением письма, я позавтракал и направился к полицейскому участку. Поначалу решил, что Михаил Багрянцев опаздывает, но вскоре обнаружил, что маг крови скрывается за широким стволом пушистого клёна.

— Господин Багрянцев, я вас вижу, — предупредил его я. — Выходите из своего укрытия.

— Ох… — покидая укромное место, вздохнул мужчина. — А вы уверены, что я выйду после того, как меня опросят?

— Я вам это гарантирую, — пообещал я.

Император уже поставлен в известность. Городовым нет смысла его задерживать.

Пока сотрудники полиции допрашивали Михаила, я встретился с Тимофеевым, и главный городовой сообщил, что тайные службы уже передали ему письмо императора.

— Господина Кастрицына уже готовят к освобождению, — произнёс он. — Можете встретиться с ним хоть сейчас. Но после обязательно загляните ко мне. У меня появилась новая информация по одному закрытому делу, которое, как выяснилось, закрывать ещё слишком рано.

— По которому? — уточнил я.

— По делу Углова, — заявил Тимофеев.

— Только не говорите, что его собираются оправдать. Его вина неопровержима!

— На этот счёт не беспокойтесь. Суд над ним состоится в ближайшее время. А об остальных деталях переговорим с глазу на глаз в моём кабинете.

Я временно отстранился от полученных новостей и спустился в подвал, чтобы встретиться с Кастрицыным.

Роман Васильевич уже переоделся и, похрамывая, двигался в мою сторону.

— Расплавь меня некротика! Мечников! — расхохотался он, а затем крепко меня обнял и постучал широкой ладонью по спине. — Я уж думал, что никогда отсюда не выберусь.

— Я не мог не сдержать своё обещание, Роман Васильевич, — ответил я, а затем внимательно осмотрел его с ног до головы. — Кстати, не обижайтесь, но выглядите вы паршиво. Совсем исхудали, кожа бледная.

— А вы думаете, меня тут стейками кормили? Ха! — махнул рукой он. — Ничего. Сейчас отъемся, как выйду на свободу. И да, жду вас к себе в гости. Нам нужно многое обсудить. Как только восстановлюсь, будьте уверены — я трупом лягу, но помогу изловить этого ублюдка, который меня подставил. Мне господин Тимофеев уже всё рассказал об этом предателе!

Кастрицын с трудом сдержался, чтобы не сплюнуть себе под ноги.

— Охотиться на некротику, всю жизнь видеть, как от тёмной магии гибнут соратники, невинные люди, а затем примкнуть к этой поганой церкви⁈ — скрипя зубами, прошипел он. — Не могу представить, какая тварь способна на такое.

— Не забывайте, как тёмная магия искажает разум. Возможно, до своей смерти Ожегов был верен охотникам, — поделился своим мнением я.

— Ох, не знаю, Алексей Александрович, — сжал губы Кастрицын. — Мне кажется, если бы меня воскресили некроманты, я бы всё равно их всех переубивал!

Пока Кастрицын толкал гневные тирады об Анатолии Ожегове, я восстановил кровообращение в мышцах и сердце своего коллеги.

Особое внимание уделил венам ног. Ему даже вставать не разрешали. Роман Васильевич несколько недель просидел скованным и менял положение, только когда ему позволяли сходить в туалет.

При таком застое в ногах могут образоваться тромбы. А это чревато смертельно опасными осложнениями. Лучше предупредить заболевание, чем лечить его.

Кастрицын не спеша пошагал к себе домой, а я поднялся в кабинет Тимофеева.

— Ну, рассказывайте, — попросил я. — Что ещё у нас всплыло по Углову?

— Мы прочесали весь его завод. Нашли спрятанные документы — его чёрную бухгалтерию. Выяснили, куда и в каких объёмах продавалось оружие. Все ячейки чёрного рынка уже захватили. Но проблема в том, что у Андрея Всеволодовича был ещё один клиент.

— И в чём проблема? — спросил я. — Теперь нужно прижать и этого человека.

— Не получится. В документации не указано имя. А Углов даже под пытками не хочет рассказывать, кто этот человек, — заявил Тимофеев. — И что самое ужасное, весь чёрный рынок был лишь вершиной айсберга. Туда поставлялась лишь треть произведённого оружия. Всё остальное получал другой клиент. И этот неизвестный, судя по бухгалтерской книге, платил Углову десятки тысяч рублей. Десятки! Мы ведь оба понимаем, что это значит?