Позывной "Хоттабыч" 10. Конец пути (СИ) - "lanpirot"

Из соседней камеры донесся приглушенный крик, сразу же оборвавшийся каким-то тупым ударом о стену. Тюрьма жила своей обычной жизнью, не обращая внимания на нашу маленькую «драму».

— А что насчёт его дружков? — неожиданно спросил Толян, до сих пор молчавший. — У Борова были здесь кореша. Они могут захотеть разобраться.

Вопрос был весьма здравым.

— Они будут ждать. Пока не поймут, почему вертухаи закрыли тему. А когда поймут… Ну, тогда и посмотрим.

Я закрыл глаза, чувствуя, как адреналиновая дрожь окончательно сменяется изнеможением. Тело просило отдыха, но мозг продолжал работать, просчитывая варианты, строя планы, вспоминая старые навыки. Где-то далеко скрипнула дверь, и по коридору застучали тяжелые ботинки. Но на этот раз они прошли мимо нашей камеры. Я прислушался к затихающим шагам. Они действительно прошли мимо. На сей раз… Но расслабляться было рано.

— Спите, — тихо приказал я сокамерникам. — Завтра может быть тяжелый день.

Сам я уснуть не мог. Лежал с открытыми глазами в темноте, вглядываясь в потолок, где мерцала через щели отблесками из коридора та самая тусклая лампочка. Вспоминал. Не этого урода Борова, нет.

Вспоминал другое время, других людей… и другого себя. А кто я сейчас? Я вновь чувствовал тошнотворный привкус своей старческой немощи, ощущение того дряхлого, никому не интересного, не нужного и давно забытого старикана. Неужели всё, что было со стариком Хоттабычем, лишь мои бредни?

На утро в открывшуюся дверь нашей камеры вошёл не вертухай и не следователь, а щуплый шнырь с ведром воды и половой тряпкой. Молча, не глядя ни на кого, он отдраил пятно на бетоне, которое уже успело впитаться и потемнеть. Жуткая вонь хлорки перебила всё — и запах крови, и запах страха. Это был финальный аккорд. Система поставила точку.

Когда он ушёл, Стёпка не выдержал:

— Значит, всё? Концы в воду?

— Концы в воду, — подтвердил я, глядя на выцветший, мокрый квадрат на полу. — Дело закрыто. Для них Борова больше не существует.

— А для его корешей? — снова, как эхо, пробурчал Толян.

— Для его корешей он просто переведён на другую кичу. Исчезновения здесь случаются. Никто не будет поднимать шум из-за одного пропавшего быка. Слишком много вопросов, на которые им не захочется отвечать.

И всё — никаких допросов-вопросов. Никаких лишних взглядов. Охрана вела себя так, будто ничего не произошло. Но я заметил мелочи — как молодой охранник, тот самый жилистый, на секунду задержал на мне взгляд, полный не столько подозрения, сколько… интереса. Как старший, коренастый, демонстративно смотрел в другую сторону, когда мы строились.

Их игра была мне понятна. Они ждали. Ждали, что скажет им «наниматель». Ждали команды, либо еще денег. А после завтрака нас погнали на работу. Меня определили в тюремную библиотеку — пыльное, заброшенное место, куда обычно отправляли доживать свой срок самых безобидных и больных.

Хотя я, откель не плюнь, уже давно на пенсии — все сроки дожития перекрыл! Но в этой дыре плевать на всё хотели. Я даже особо не сопротивлялся — тут можно себя чем занять. А в камере со скуки можно сдохнуть.

Но сегодня меня ждал сюрприз. За столом, заваленным стопками ветхих книг, сидел незнакомый мне человек в штатском. Он не был похож на тюремщика — очки в тонкой оправе, аккуратные руки, ухоженные ногти, лежащие на папке с бумагами.

— Резников? Илья Данилович? — спросил он тихо, не глядя на меня. — Садитесь.

Я медленно опустился на стул, что стоял рядом. Дерево скрипнуло подо мной, будто жалуясь на тяжесть. Он закрыл папку, положил на нее ладони, и только тогда поднял на меня глаза. Взгляд был спокойным, усталым и невероятно острым. Взгляд профессионала, который уже все про тебя понял.

— Меня зовут Артем Сергеевич, — сказал он, по-прежнему тихо, но теперь в его голосе чувствовалась стальная нить. — Я пришел поговорить о деле, которое вам… знакомо.

Я молчал, выдавливая из себя маску равнодушного старика. Внутри все замерло и насторожилось. Ловушка? Новая игра? Но он говорил дальше, и следующая фраза перевернула все с ног на голову.

— Капитан Громов передал вам привет…

Громов? Следователь, который вел мое дело. Честный, упрямый, который не брал взяток и не боялся начальства. Который в итоге поплатился за свою честность — его чуть не уволили из органов. Он ничего не смог сделать для меня. И вот теперь его имя прозвучало здесь, в этой тюремной библиотеке, из уст какого-то непонятного мне интеллигента. Значит, он всё-таки не сдался. И я был рад, что остались еще такие люди.

— И что? — вырвалось у меня. — Как он?

— Нормально. И по-прежнему несгибаем, — скупо улыбнулся Артем Сергеевич. — Он просил меня найти вас. Он считает, что ваше дело было сфабриковано. Что вас… «убрали»… потому что в деле были задействованы очень высокопоставленные люди… Им удалось погасить шумиху СМИ, и даже в Интернете, что на самом деле практически невозможно. Но им это удалось.

— Понимаю… А вы, вообще, кто? — спросил я интеллигента.

— Я — ваш коллега, Илья Данилович, майор ФСБ.

— А… — я хотел задать вопрос, но майор меня перебил.

— Здесь же я совсем по другой «легенде» — прибыл с проверкой хозяйственной части по ведомству ФСИН. Но только лишь для того, чтобы встретиться с вами. Официального разрешения получить не удалось, — виновато развел он руками. — Я, честно сказать, не ожидал, что все так повернётся. Громову не дали честно продолжить ваше дело тогда, — продолжал Артем Сергеевич. — Но он о вас не забыл. Мы постараемся восстановить справедливость и вытащить вас отсюда.

Я горько усмехнулся, разводя руками:

— Посмотрите на меня, молодой человек. Я — дряхлый столетний старик и боюсь, что не доживу до этой самой справедливости.

Артем Сергеевич внимательно посмотрел на меня, и в его взгляде не было ни капли снисхождения или жалости.

— Илья Данилович, вот только не надо! Я ознакомился с уголовными материалами, да и из архива мы подняли ваше дело. И я, честно говоря, был немного шокирован, — признался майор. — И мне стало ясно, как вам удалось завалить тех двоих — людей с таким опытом оперативной работы уже нет.

— Это была чистая случайность, — произнёс я, откашлявшись — горло вновь начало жутко саднить.

— Ну, ни скажите, Илья Данилович, — покачал головой майор. — По донесению наших информаторов… Да-да, они имеются даже здесь, за этими стенами. Так вот даже здесь вы смогли отразить уже два нападения… И одно из них — со смертельным исходом.

— Хотите повесить на меня еще и труп Борова?

— Илья Данилович… — укоризненно произнёс чекист, посмотрев на меня поверх очков. — Я, и мои коллеги, хотим вам помочь. Такие люди как вы — ветераны войны и органов безопасности, настоящие герои, сделавшие эту страну, должны не в тюрьме сидеть, а…

— Так почему же я всё еще здесь, Артём Сергеевич?

— Вот с этим мы сейчас и работаем, чтобы раз и навсегда вскрыть тот гнойник! Такие люди не только не должны пребывать во власти — они, как очень правильно сказал Глеб Жиглов, должны сидеть в тюрьме!

— И что же вы предлагаете? — спросил я, и голос мой звучал уже не так дряхло.

Артем Сергеевич облегченно вздохнул, поняв, что лед, наконец-то, тронулся.

— Вам надо продержаться еще немного, Илья Данилович. Вы уже доказали, что еще ого-го, и есть порох в пороховницах!

— Ага, и ягоды в ягодицах, — криво усмехнулся я.

— Шутите? Отлично! — похвалил меня чекист. — А теперь давайте вспоминать всё. Каждую мелочь. По минутам и секундам. А уж потом… потом мы придумаем, как вытащить вас отсюда.

Я откинулся на спинку стула, глядя на пыльные ряды книг. Дряхлый старик… Ну, что ж, посмотрим

— Хорошо, — сказал я. — Давайте поговорим…

Скрежет несмазанных петель колючим наждаком прошелся по моим оголённым нервам. Мы оба замолчали и прервались. В библиотеку, шаркая ногами, вошел Точилин — один из надзирателей, человек с пустыми глазами и вечной сигаретой за ухом.

— Осужденный Резников, — сонным голосом произнес он, бросая на майора короткий, оценивающий взгляд, — на прогулку. А вас, — это он чекисту, — просили зайти к начальнику колонии.