Регрессор в СССР. Цикл (СИ) - Арх Максим

Раздался стук в дверь, а через секунду она открылась, и секретарь-референт доложил:

— Михаил Андреевич, Вам звонит по срочному делу Министр обороны СССР — товарищ Устинов.

— Мне? — искренне удивился Суслов.

— Вам, — подтвердил секретарь.

— Э-э, а по какому вопросу? Не сказал?

— Никак нет!

— Хорошо. Соединяйте, — дал команду хозяин кабинета и, тяжело вздохнув, через пару секунд снял трубку.

Нужно сказать, отношения между Министром обороны и Секретарём ЦК были сложные. Если же говорить откровенней, то Суслов опасался и даже, можно сказать — побаивался маршала СССР. Всё дело в том, что Михаил Андреевич был человеком сугубо штатским и вольно или не вольно к товарищу, чей китель были увешан орденами и медалями от и до, относился с уважением, которое испытывал даже не подсознательно. И хотя сейчас, можно было сказать, что они с маршалом СССР стоят на одной ступени пирамиды власти, авторитет Устинова был крайне высок и непоколебим.

Впрочем, в составе узкого круга Членов Политбюро все были незаурядными личностями и слабаков среди них не было.

Сухо поздоровавшись, Устинов сразу же перешёл в атаку. Михаил Андреевич ожидал нечто подобное, но всё же такой напор маршала привёл его в некоторое замешательство.

Министр обороны, явно сдерживая себя изо всех сил, стал припоминать все напасти, которые свалились на его протеже в последнее время. Он припомнил всё: и комсомол, и разбор в Министерстве культуры, и затягивание цензурирования вышедших пластинок, и ограничение тиражей, и многое другое. Всё это наводило на единственный правильный вывод — Устинов пристально следит за действиями этого певца.

— Вы хоть понимаете, что Васин из-за ваших деяний просто сопьётся и наша страна недополучит миллионы долларов, рублей и другой валюты?! В какой-то момент он не сможет вам ничего противопоставить и, плюнув на всё, просто сломается! Зачем вам вместо гения нужен очередной пьяница?

— Это вымысел. Мне доложили, что Васин не пьёт, — вспомнил Секретарь ЦК недавний доклад по юноше, что ему делали подчинённые.

— Если не пьет, то непременно начнёт и будет! — рявкнул Устинов. — К тому же, на вашу радость, скажу, что из-за Вас он уже пьёт! Мне только что об этом доложили! Уже сейчас вы довели парня до ручки! Он на грани. Мне включили последний снятый им музыкальный фильм на придуманную им песню — это же уму непостижимо! Волосы на голове встают дыбом, когда вникаешь, о чём там поётся. Да у парня на душе тьма беспросветная и кошки скребут! Вы загнали его!! Загнали перспективного и талантливого юношу в угол, не оставив никакой надежды! Чего Вы этим хотите добиться? Чтобы он на себя руки наложил?

— Мы следовали строго букве закона, — ровным тоном отверг претензии Суслов. — Насколько я знаю, никаких противоправных действий в отношении Васина не предпринималось и не планируется. Всё только по закону.

— А решение Совмин — это, по-вашему, не закон уже?! Все, Вы слышите меня — все, министры решили поддержать всё, что связанно с творчеством этого юноши. Все! Решение было принято единогласно! Вы же сами присутствовали на том совещании и прекрасно видели, что там было. Никто не возражал и ни один не воздержался! И Вы в том числе. Решение было принято коллегиально! Слышите меня — принято! А теперь что получается? Все министры за, один Вы с Андроповым лезете поперёк! Как такое понимать? Это вы что, саботируете решение Совета министров СССР? Не много ли вы на себя берёте?!

— Дмитрий Фёдорович, успокойтесь, пожалуйста. Никто ничего не саботирует. Просто этот неуёмный Васин наделал много глупостей, которые мы пытаемся помочь ему исправить. Так получилось, что все его негативные действия в одночасье всплыли именно сейчас. Это просто случайность — вот и всё.

— Сами всплыли? Или всё же Вы им, совместно с Юрием Владимировичем, всплыть помогли?

— Причём тут вообще я или Председатель КГБ? У нас что, других дел нет, как заниматься только этим Вашим Васиным? — резонно заметил Секретарь ЦК. — Всё о чём Вы мне рассказали и все претензии, которые высказали, лично со мной никак не связаны. Это всё работа товарищей на местах. Причём, заметьте — неплохая работа. Товарищи, не обладая всей полнотой информации, оперативно выявили нарушения и вовремя среагировали на них.

— Оперативно… Выявили… Среагировали… Вы, Михаил Андреевич, не на докладе Политбюро. Со мной можно проще. И я могу проще… Поэтому давайте в сторону отринем демагогию и решим вопрос раз и навсегда. Васин — наш человек! Запомните это! Он нам нужен и работает на благо нашей страны. По этому поводу, есть решение Совмин, и любой, кто действует вопреки общему решению, идёт против правительства. Надеюсь, теперь Вы меня понимаете?

— Я повторяю: лично я никакие решения Совмин не нарушал и никогда бы не нарушил. Более того, Ваши прозрачные намёки обидны, и я не намереваюсь в дальнейшем их выслушивать и разговаривать в таком тоне!

— А я не намереваюсь в дальнейшем, ещё хотя бы раз намекать! Если мои, как Вы сказали — «Прозрачные намёки» — не подействуют, я устрою такой непрозрачный намёк, что многим мало не покажется!

— Я не позволю с собой так разговаривать, — холодно ответил Михаил Андреевич, не собираясь терпеть угрозы.

— Вот и не доводите до этого! — чётко отчеканил Министр обороны и, заканчивая разговор, вновь повысил тон: — Мы поняли друг друга.

Секретарь ЦК, хмыкнув, аккуратно повесил трубку, налил из стоящего на столе графина в стакан воды, выпил её и, достав из тумбочки письменного стола папку с досье на Васина, открыв первую страницу, не громко в задумчивости проговорил сам себе:

— Ладно, посмотрим, как ваш гений проявит себя на предстоящем кинорежиссёрском конкурсе. А там поглядим…

Глава 34

27 декабря

В пять утра приехал друг Савелий, и мы начали грузить в его автомобиль весь мой скарб.

Вчера проснулся под вечер. Бабушка покормила меня цыпленком табака с гарниром в виде варёной картошки. После плотного ужина сели пить чай и я стал рассказывать о том, чем в последнее время занимался. Бабушка внимательно слушала, а я, освобождая от обёртки очередную шоколадную конфету «Маска», рассказывал какие планы у меня на будущее. Пару часов поговорив, решил продолжить сон, упаковав в коробки аппаратуру. Обернул её газетами и бумагой, чтобы не светить перед соседями и прохожими иностранными надписями, и улёгся спать.

— Бабуль, сегодня уже двадцать седьмое. Может с нами поедешь? До Нового года всего четыре дня осталось. Чего тебе потом на электричке-то ехать? — в очередной раз предложил я.

И в очередной раз получил отказ.

— Дом заморожу. Лучше уж приеду, как и собиралась тридцать первого вечером.

Тепло попрощавшись и поблагодарив любимую бабулю за помощь в «симуляции» и гостеприимство, сел в машину, и мы выдвинулись в сторону рязанской автотрассы.

— Ну как? Получилось? — наконец решил удовлетворить своё любопытство Сева.

— Да, нормально, — хмыкнул и рассказал в двух словах о том, как прошла операция.

За разговорами дорога до Москвы пролетела быстро и уже в семь часов утра мы были возле моего дома.

— Чего сегодня делать будешь? — поинтересовался друг, вытаскивая коробку с видеомагнитофоном.

— Сейчас позавтракаю и поеду фильм снимать. В девять утра съёмочная группа должна быть на Арбате. Там квартиру для съёмок на сегодня арендовали. Конечно, можно было построить нужную декорацию в павильоне, благо не целый город необходимо возвести, но нашли уже готовую площадку, подходящую по параметрам, поэтому морочится и не стали.

— Ясно. Весь день там провозишься?

— Скорее всего нет. Как я тебе уже говорил, фильм будет короткометражный, поэтому сейчас всё что нужно в той локации быстро отснимем, и после этого поеду на студию монтировать этот материал. Заодно музыку запишу и один клип смонтирую. Затем перерыв до 00:00 и ночные съёмки в метро.

— А ночью что?

— Заключительная часть короткометражки. Её можно снять только ночью, так как днём центральную станцию не перекрыть, — пояснил я. — Как отснимем, вновь монтаж, а затем демонстрация полученного продукта начальству из МГК. А у тебя какие планы?