Регрессор в СССР. Цикл (СИ) - Арх Максим

Разумеется, я подкорректировал эту историю, ибо людям этого времени о всяких Кэмеронах и полётах в Японию знать было совершенно не обязательно.

В моей интерпретации всё было несколько проще. Я летел из Еревана в Москву, после съёмок и в разговоре со своим другом Севой обсуждал тему животного мира Австралии. Вот тогда-то мой мозг и додумался до этих, прости Господи — мандибулах, или проще говоря — жвалах…

Однако сути это не меняло. Собравшиеся слушали меня и с интересом рассматривали рисунки. Дабы работать им было легче, решил внести два рацпредложения.

Во-первых, дабы они понимали, кого именно они будут конструировать, за пятнадцать минут рассказал им сценарий будущей картины. Второе же стимулирование было вполне обычным для меня в этом времени.

— Товарищи! Для того чтобы Вам работалось веселее, все вы сейчас получите небольшой аванс от меня, как от частного лица заинтересованного в скором и качественном выполнении заказа. После того, как вы сделаете костюм, я вам вновь, как частное лицо выдам ещё по некой сумме, которая будет больше, чем первая. Сейчас же прошу вас принять от меня по сто рублей.

Нужно ли говорить, что мой почин был воспринят с энтузиазмом? И нужно ли говорить, что когда я отвёл в сторону их главного, то всучил для поднятия того самого энтузиазма ему ещё четыреста рублей для личного пользования. И нужно ли говорить, что все присутствующие пообещали, что инопланетянин будет точно таким, как на рисунках.

Главный художник-кукольник же, посмотрел на меня как на психа и, быстро убрав достаточно большие деньги в карман фартука, заверил, что первичный заказ — не раскрашенный костюм монстра, в который возможно будет вносить некоторые изменения, будет выполнен в срок — то есть через две недели.

— Отлично! Но я к вам буду заезжать, чтобы мы могли исправлять важные моменты на уровне начала производства, — пообещал я, дал мастеру телефон Севы, сказав, чтобы, если что, звонил ему, ибо до меня возможно не получиться дозвониться и, попрощавшись, уехал домой.

По дороге заехал в гастроном, купил необходимые продукты и, придя домой, включив для фона фильм «Звёздные войны», стал нарезать мясо для холодца, который мы традиционно готовили на праздничный стол.

Так в делах и заботах пролетел этот день. Ну а следующий — тридцатое декабря, я вообще просидел весь день дома. Писал, готовил, убирал квартиру, отдыхал и, набираясь сил, готовился к встрече одного из самых любимых праздников беззаботного детства — встрече Нового года.

Глава 38

31 декабря

События дня:

— В результате заговора убит глава Народной Республики Конго Мариан Нгуаби.

— Опубликовано решение правительства Демократической Кампучии временно прервать дипломатические отношения с Вьетнамом.

Прямо с утра, как обычно, в последний день года, началась предпраздничная суета сует. После тренировки, водных процедур и завтрака, пошёл по магазинам докупать кое-какие продукты и подарки любимым моим женщинам. Нет, конечно, кое-какие подарки для них я уже заготовил, но просто вчера вечером мне пришла в голову идея подарить ещё кое-что, и вот сейчас пришлось эту идею реализовывать.

Побродив пять часов по комиссионкам города, замёрзший, но довольный, что смог-таки найти и приобрести нужные мне вещи, я возвратился в родную гавань.

У дома заметил знакомый автомобиль со знакомыми номерами и удивлённо подошёл к нему. Меня тоже заметили. Передняя дверь машины немедленно распахнулась, и из неё выбрался Сева.

— Привет, Саша!

— Здорова, — удивлённо произнёс я и пожал руку другу. — Ты чего тут делаешь?

— Да вот — тебя жду?

— Зачем? Что-то случилось?

— Да нет, всё нормально. Просто заехал поздравить тебя с наступающим Новым годом. До тебя не дозвонится, — сказал тот улыбнувшись, — вот и заехал.

— Гм… Так я ж тебе говорил, что телефон отключу, — напомнил я. — Тебя, кстати, тоже с наступающим. Но я помню, мы договорились, что созваниваемся с тобой первого января. А пока отдыхаем.

— Да. Я тоже это помню. Просто захотелось поздравить, — пожал плечами тот и неожиданно спросил: — Ты «Голубой огонёк» сегодня смотреть будешь? Он в десять вечера начнётся.

— Не знаю, — удивился я неожиданному вопросу, и, видя, что у мистера Савелия глазки, заблестев, забегали, ибо врать он совершенно не умел, и спросил: — А надо?

— Да! Тебе его обязательно надо посмотреть, — безапелляционно заявил тот, мотая в подтверждение головой.

— Нахрена? — задал вопрос Саша и стал выслушивать крайне расплывчатый ответ типа: «Да так просто… Глянь… И всё».

Собственно, стало совершенно очевидно, что в передаче будет показываться какая-то информация обо мне или нашем ВИА. Разумеется, сразу захотелось узнать подробности. И я непременно бы их узнал, с лёгкостью расколов друга Савелия, но не стал этого делать, решив для себя, что пусть это будет для меня сюрпризом.

Ещё раз, поздравив блатного кореша — с наступающим, распрощался до завтра и двинул домой, готовится к празднованию.

— Мам! Ба! Начинается! — громко крикнул я, посмотрев на часы, стрелки которых показывали, что сейчас в Москве без одной минуты десять часов вечера. Подошёл к телевизору и чуть развернул его, чтобы удобней было смотреть из-за поставленного посреди комнаты большого стола.

Встречать Новый год втроём было нашей семейной традицией. И хотя, накрытый и застеленный белой скатертью, большой деревянный стол мог вместить не менее восьми человек, мы отмечали этот праздник всегда именно своей семьёй — втроём.

— Начинается?! — прибежала с кухни мама и, увидев заставку телепередачи, сказала: — Сейчас чайник поставлю. Чая попьём. А то до Нового года ещё долго, — убежала.

Пришла бабушка, которая тоже была до этого на кухне и не только помогала маме готовить, но и обменивалась с ней новостями. Мама рассказывала о работе, о том какой я молодец, какие замечательные песни пою и какие прекрасные фильмы снимаю. Бабушка же рассказывала о деревенских новостях, при этом тоже не забывая упомянуть меня — причем, конечно же, тоже в хорошем ключе.

— Сашенька, а чего в этом году передача так рано началась? Она же вроде бы после двенадцати должна начаться? — спросила меня бабуля.

— Да я, собственно, об этом ничего и не знаю, — слукавил я, ибо намёки Севы и Мячикова были не прозрачны. — По некоторым данным, её решили начать пораньше из-за того, что в ней будут показываться песни некоторых исполнителей с недавнего конкурса «Песня 1977».

— Вот как? Хорошо, — кивнула бабушка улыбнувшись. — Это они здорово придумали. В этом году конкурс был особенно хорош. Я его полностью смотрела. Все песни понравились. Особенно те, которые ты написал.

— Угу, — согласился я и взял пульт, сделать звук погромче, ибо передача началась.

На экране телевизора появилась заставка с надписью:

Телепрограмма «Голубой огонёк»

31 декабря 1977 года — 1 января 1978 года

Заиграла музыка и на небольшую сцену, расположенную в студии Останкино, вышли мужчина и женщина, которые, очевидно, и должны были вести эту телепередачу.

Перед сценой стояло множество столиков, на которых были заставлены вазами с фруктами и пока ещё пустыми бокалами. За столиками расположилось множество гостей, как известных лично мне, так и тех, кого я видел впервые в жизни.

Атмосфера царила праздничная, и студия соответствовала этому. По углам стояли белые и зелёные наряженные ёлки, висела мишура и шарики, а прямо перед объективом камеры иногда летало конфетти. При одном из приближений телекамера выхватила два столика, за которыми сидели ребята из моего ансамбля.

«Гм… Интересно, когда же они это снимали? Судя по всему, сразу после конкурса, иначе о съёмках мне кто-нибудь обязательно рассказал. Меня же, по ходу дела, не позвали, потому что я в эти дни… гм, отдыхал в деревне. Вот же ж жесть. Сам себя лишил прекрасной возможности пропиариться», — стал было расстраиваться я, но увидев счастливые лица ребят, которые камера вновь выхватила, сразу же отбросил грусть-печаль в сторону и стал радоваться за своих детишек.