Ермак. Противостояние. Книга одиннадцатая (СИ) - Валериев Игорь

В этот момент в коридоре послышались уверенные шаги, и через несколько секунд в кабинет вошёл подъесаул в форме Аналитического центра.

— Ваше высочество, Ваше превосходительства, приношу извинения за внезапное вторжение, но по приказу Правителя в усадьбе проведена операция по задержанию трёх террористов, которые участвовали в нападении на Гатчинский дворец в пасхальную ночь, — Селевёрство обвёл глазами присутствующих в комнате, которые были ошеломлены его словами, если не сказать больше.

Раух и князь Енгалычев начали бросать взгляды то на подъесаула, то на великого князя, при этом их лица начали стремительно краснеть. Да и остальные четыре генерала вопросительно уставились на Павла Александровича.

— Господа, это какое-то недоразумение. Надо во всём разобраться, — начал говорить великий князь, но его прервал Лис.

Достав из офицерской сумки конверт, он передал его Павлу Александровичу, предварительно сказав:

— Это письмо от Великого князя Михаила Александровича. Он, как Правитель, просит вас прибыть в Гатчинский дворец для дачи объяснения, каким образом пятеро террористов из двадцати, которые осуществили артиллерийский обстрел дворца, нашли приют в вашей усадьбе.

— Это арест, есаул⁈ — эмоционально задал вопрос начальник гвардейской стрелковой бригады генерал-майор Кашерининов.

— Нет, Ваше превосходительство. Это приглашение великому князю Павлу Александровичу прибыть на встречу для дачи объяснений. С Великим князем хотят переговорить его родственники посемейному, так сказать. Правда, не все из них, кто приехал в Гатчину праздновать Великую Пасху смогут это сделать, — ответил командир «чёрных ангелов».

— Что значит не все? — чуть ли не хором спросили генералы Раух, Кутепов и князь Трубецкой.

Да и великий князь как-то вскинулся, услышав последние слова Селевёрстова.

— Во время обстрела дворца погибли Великие князья Михаил Николаевич, Николай Михайлович, Константин Константинович, Дмитрий Константинович, Пётр Николаевич, Великая княгиня Милица Николаевна, княжна Ксения Георгиевна, княжата Георгий Константинович, Федор Александрович и Никита Александрович, — начал отвечать Роман Петрович.

По мере того, как Лис перечислял погибших Романовых, лица генералов вытягивались всё больше и больше, а князь Трубецкой даже сделал шаг в сторону от великого князя, посмотрев предварительно на него.

Селевёрстов между тем продолжал перечислять потери от обстрела:

— Великий князь Михаил Александрович получил повреждение позвоночника и в ближайшее время будет прикован к кровати, у императора Александра IV раздроблён локтевой сустав, но врачам удалось спасти руку от ампутации, вдовствующая императрица легко ранена в голову и контужена. Кроме членов царского рода погибло ещё пятьдесят три человека, и девяносто пять было ранено, из них сорок шесть человек тяжело. Девять из них под утро умерли.

Павел Александрович, слушавший командира «чёрных ангелов» сначала краснел, но по мере перечисления погибших и раненых родственников начал бледнеть. Дослушав ответ Лиса, он вскрыл конверт, достал из него лист бумаги и быстро прочитал.

— Есаул, я готов последовать с вами в Гатчинский дворец, — твёрдо произнёс он, закончив читать.

Глава 18

Семейный совет

После разговора с регентом и императрицей я направился в здание Офицерского собрания, чтобы выяснить, как себя чувствует Плеве. Когда поднялся на второй этаж и зашёл в комнату, где мы положили министра на диван, то увидел картину, достойную кисти художника, который бы захотел нарисовать или написать сюжет — «старик-азиат пытает длинноносого варвара».

С Вячеслава Константиновича сняли сюртук, рубаху с нижним бельем и ботинки. Министр лежал в одних брюках на спине, под голову и колени ему положили свёрнутые одеяла. Ли, тихонько постукивая указательным пальцем по основанию иглы, медленно вводил её в левую стопу министра между большим и вторым пальцами. Ещё несколько иголок, уже введённых, я отметил на груди и левой ладони.

— А с этой точкой, господа, надо быть особенно осторожным, — с этими словами старик Ли, закончив вводить иглу в стопу, взял новую из шкатулки и, оттянув левое веко министра, быстрым движением загнал пятнадцатисантиметровую иглу в угол глаза Вячеслава Константиновича почти на всю длину.

Всем, кто стоял рядом с диваном, наблюдая за сеансом иглоукалывания, одновременно поплохело, включая и меня. Хотя, я пару раз такое уже видел. Даже профессора отвернулись, а у генералов и адмирала вырвались слова, которые в аристократическом обществе принято не произносить. Степан Осипович, по-моему, готов был большой Петровский загиб произнести полностью, так его взволновали действие старика Ли.

Одна Мэй осталась безучастной к этой процедуре, продолжая скатывать их сухого мха с ещё какими-то высушенными травами небольшие шарики для прижигания.

— И при таком глубоком проникновении в голову иглой вы не повредите головной мозг пациента? — задал вопрос профессор Вельяминов.

— Поверьте, Николай Александрович, после десяти-пятнадцати проведённых процедур вы сами сможете, проводит такие сеансы, не боясь навредить больному. Все точки на теле человека, порядок введения игл, глубина и скорость их погружения в тело наработаны за две тысячи лет практики. Как видите, с лица министра уже сошла синева и краснота, что говорит о том, что высокое артериальное давление нам удалось сбить, как и частоту пульса…

В этот момент ко мне подошёл Ник Ник и, взяв под руку, вывел из комнаты.

— Есть какие-то сведения из Царского Села? — задал он вопрос, как только мы оказались у окна следующего зала, и где нас не могли бы услышать все те, кто находился рядом с Плеве.

— Пока нет, — я посмотрел на наручные часы, на светло-голубом фоне циферблата которых был изображён дирижабль и аббревиатура ВВС РИ — Военно-воздушные силы Российской империи. — Ещё рано.

И тут, противореча мне, на плац, ревя моторами, въехали два броневика. После остановки из одного из них вышел Великий князь Павел Александрович, а из другого выскочил Лис.

— Ну, вот, Тимофей Васильевич, а вы говорите — рано. Ваши бойцы справились. И судя по тому, что на броневиках краска даже не поцарапана, справились без стрельбы. И, слава Богу! — Великий князь размашисто перекрестился. — Не хватало ещё кровь своих солдат и офицеров лить. Пойду, предупрежу Макарова с Куропаткиным и начну родственников собирать на семейный совет.

— А я пойду, сопровожу пока Павла Александровича в столовую, заодно у есаула Селевёрстова узнаю, как всё прошло в Царском Селе…

Закончить фразу мне не дала пара десятков всадников, галопом влетевших на плац. С их коней пена падала белыми хлопьями. Соскочив с коней, всадники в поводу повели коней по периметру плаца.

— Генерал-майор Свиты князь Енгалычев — командир «царскосельских гусар» и генерал Раух — командиром «желтых кирасир», — кивнул головой на двух генералов, которые передав поводья своих лошадей подчиненным, подошли к Лису, и что-то у него спрашивали.

Лица у генералов отнюдь не излучали доброту. Можно было однозначно сказать, что генералы в бешенстве. Только вот вопрос, на что или на кого?

— Хотелось бы мне знать, что они тут делают, — произнёс Ник Ник, задумчиво крутя правый ус.

— Пойду, узнаю. Надо своего подчинённого спасать.

Великий князь на это кивнул, после чего произнёс:

— Возникнут проблемы, ко мне их, Тимофей Васильевич, посылай. Всё-таки я теперь их непосредственный командир. А я им объясню, как сапоги чистить с вечера, чтобы утром надевать на свежую голову! — великий князь хищно усмехнулся.

В своё время эта фраза вырвалась у меня в присутствии Ник Ника, и очень ему понравилась. И теперь князь довольно-таки часто её употреблял.

Улыбаясь, я спустился на первый этаж и вышел на улицу, всё также в одном мундире. Открывая уличную дверь, швейцар куда-то отлучился, непроизвольно проверил пистолет в кобуре. Как говорится, бережённого Бог бережёт. Этих двух генералов я совсем не ожидал увидеть в Гатчине, но рассматривал в сложившейся ситуации, как союзников. Хотя, всякое может быть.