Ответить она не успела. Матвей не грубо, но решительно отодвинул меня в сторону.
— Здравствуй, Оля, — сказал он. — Отойдем, поговорим?
Похоже, Ольга, и правда, в него влюблена, как кошка. Она тут же забыла обо мне, ее захлестнула радость.
— Конечно. Мы можем выйти. Мне необязательно присутствовать…
Матвей взял ее под руку и повел прочь из зала, где вот-вот должно было начаться заседание клуба парфеток. А мы с Бестужевым… остались.
— Умеешь ты портить сюрпризы, — сказал он с усмешкой.
— Прими мои соболезнования. Как ты? Все в порядке?
Говорить вежливо, но холодно, я умела. Эти слова прозвучали бы для Бестужева иначе, если бы он не заблокировал эмоции. Он почувствовал бы, что я искренне переживаю, хотя хочу казаться отстраненной. Но он в очередной раз сделал выбор.
«Он уверен, что скрывать чувства — лучшее проявление любви?» — промелькнуло в голове.
Бестужев шагнул в сторону, взял с ближайшего стула букет цветов, протянул его мне.
— Хотел сделать сюрприз, — произнес он. — Примешь цветы? Или сразу выбросить?
— Мы договаривались… — прошептала я.
Он не позволил договорить, наклонился ко мне, вцепившись в руку, выдохнул в ухо:
— Не для них. Мы пара, ты забыла?
Со стороны, наверное, это выглядело так, будто Бестужев вручил мне цветы и наклонился, чтобы поцеловать.
— Разве ты меня не бросил? — прошипела я, забирая букет.
Ответ Бестужеву пришлось отложить. Всех попросили занять места, одна из старшекурсниц начала выступление с приветственным словом для новеньких парфеток.
Возможно, я не злилась бы так сильно, если бы Сава не закрылся, если бы я могла чувствовать его. Что угодно — разочарование, обиду, презрение. Но чувствовать! Понимать, что у него на сердце. Вот она, обратная сторона эмпатии.
Карамелька, до этого дремавшая под пальто и ухитряющаяся оставаться незаметной, высунула наружу мордочку. К счастью, все смотрели на выступающую. Все, кроме Бестужева. А я не слышала ни одного слова и мечтала покинуть это идиотское собрание.
Карамелька взглянула на меня, словно спрашивала: «Хочешь, организую побег?»
«Нет, — ответила я ей мысленно. — Нельзя. Сиди тихо».
После приветственной речи перешли к организационным моментам. Оказалось, парфетки занимаются благотворительностью и волонтерством: помогают детским домам, больницам, бездомным людям и животным. Из-за Бестужева, сверлящего меня взглядом, ничего, кроме раздражения, это не вызывало. Хотя, разумеется, ничего плохого гимназистки не делали. Очень даже наоборот. Встать и уйти — никак нельзя. Это даже не вопрос вежливости, это вопрос чести.
А внутри клокотали гормоны. Потому что эмоции, как обычно в толпе, гасила Карамелька. Их я ощущала приглушенно — и свои, и чужие. Все, кроме тех, что испытывал Бестужев. И как же это бесило!
И Матвей, ушедший с Ольгой, бесил. И…
Новеньких парфеток стали вызывать по одной, предлагая представиться и рассказать пару слов о себе. Я чуть не пропустила свою очередь, потому что Ольга и Матвей вернулись и заняли свободные стулья рядом с Савелием.
— Яромила Мо…
Савелий больно ущипнул меня за ногу. Я чуть не взвизгнула от неожиданности, маскируя замешательство под кашель. Вот это реакция! Я чуть не оговорилась, а он успел заметить и помешал мне совершить фатальную ошибку.
— Прошу прощения. — Я улыбнулась. — Яромила Михайлова, жила и училась в Москве. Люблю своего парня, спорт и котиков.
В подтверждение моих слов Карамелька переползла на шею и улеглась там пушистым воротником.
— Ой, какая кошечка! Какая милая! Как ее зовут? — послышалось с разных сторон.
К счастью, после представления официальная часть закончилась, и всех пригласили в соседнюю комнату с резными буфетами, где угощали кофе и пирожными. Я сразу направилась к выходу, но Карамелька возмущенно запищала, почуяв еду. И почти сразу Бестужев протянул мне бумажную тарелочку с двумя эклерами.
— Между прочим, я тебя кормила, — сказала я Карамельке.
Но та проглотила лакомство и спряталась под пальто. Хорошо, что есть она умудрялась так, что никто этого не замечал. А то я не отвертелась бы от вопросов о кошечке, любящей эклеры.
— Яра, ты уже уходишь? — спросила Ольга.
— Душно. Хочу на воздух, — соврала я.
— А, да, тут тесновато. Пойдем вместе.
Мы вышли из Кофейного домика, и я подошла к перилам, уставившись на Фонтанку.
— Вы договорились? — спросила я у Ольги. — О свиданиях?
Матвей и Савелий тоже вышли на набережную, но отошли в сторону и разговаривали. Вроде бы, даже дружелюбно.
— Можно и так сказать, — усмехнулась Ольга. — Матвей в очередной раз сказал, что я ему безразлична. И подтвердил, что сходит со мной на три свидания, но я должна знать, что ему нравится другая девушка.
Я взглянула на Ольгу, хотя и без того, по ее эмоциям, поняла, что она знает имя.
— Яра, это уже слишком, — сказала она. — Все же и у меня есть гордость.
— Оля, я…
— Не надо! Я не хочу слушать о том, что ты не хотела, но так получилось. Не хочу ни о чем говорить. При встрече делай вид, что мы незнакомы.
Она развернулась и почти побежала по аллее сада, стуча каблуками. Матвей и Савелий проводили ее взглядами, а после подошли ко мне.
— Завтра в шесть, как обычно, — произнес Савелий. — Пора проверить твои успехи. Пока.
— Ты мог бы не обижаться, а выслушать, почему я так поступила! — не выдержала я.
— Обижаться? — Он удивленно приподнял бровь. — Яра, я ухожу, потому что есть, кому тебя проводить.
И он ушел, отсалютовав Матвею.
— Зачем ты сказал Оле, что мы встречаемся? — набросилась я на него. — Не я придумала притворяться влюбленной в Саву. Это все твой дядя! Разобрался бы сначала с ним!
— Я сказал Оле, что ты мне нравишься, — поправил меня Матвей. — Ты просила поставить точку в наших с ней «недоотношениях», и я это сделал. Яра, ты мне очень нравишься. Но встречаться с тобой, пока ты притворяешься девушкой Бестужева, я не буду. Я не против вашей дружбы. Я понимаю, что Сава тебя обучает. Но он не будет дарить тебе цветы, если мы будем встречаться.
— Значит, встречаться мы не будем, — произнесла я, едва сдерживая слезы. — Или твой дядя рассказал тебе не все, или ты не понимаешь, что я в безвыходном положении.
— Ты крепостная императора, а не моего дяди, — тихо сказал Матвей.
Я швырнула бы букет гербер в Фонтанку, исключительно от злости. Но вовремя спохватилась, что позволила гормонам управлять мной. А цветы ни в чем не виноваты. Поэтому я крепче сжала стебли и зашагала прочь от Матвея.
— Яра! — окликнул он. — Выход не там. Тот, что тебе нужен. И я все же тебя провожу. Нам в одну сторону.
Глава 61
Зря Савелий думал, что совладал с ревностью. Стоило увидеть рядом с Ярой Матвея — и кровь ударила в голову. Они и в зал вошли нарочито нагло держась за руки! И Яра…
Яра сияла. Яра прямо-таки лучилась от радости. И выглядела сногсшибательно. Ради Савелия она никогда не наряжалась. Но как она могла? Ладно, не знала, что он тут будет. Но Ольга⁈
— Мне это мерещится? — спросила Савелия Ольга, стоящая рядом.
— Нет, — ответил он.
И едва успел поймать ее за руку.
— Пусти! — прошипела Ольга. — Я ни минуты тут не останусь!
— Ты ошибаешься, — соврал Савелий. — Наверняка, все не то, чем кажется.
Он не верил в то, что говорил, но Ольга — не эмпат, не почувствует его эмоций. А вот от Яры лучше закрыться. Это ж стыд-то какой, так безумно ревновать. Перед ним она точно ни в чем не виновата.
Блок Яра заметила. И обиделась, как обычно. В последнее время она очень легко обижалась, сила эспера еще не стабилизировалась. И зачем играет с огнем? Ольгу лучше иметь в союзниках, чем во врагах.
Поведение Яры задело Савелия сильнее, чем он хотелось бы. Блок он поставил, но вести себя, как обычно, удавалось с трудом. От безобразной сцены он удержался лишь потому, что напомнил себе о задании. Никто не приказывал ему влюбляться в рыжую бестию, его чувства не должны мешать главному: Яру необходимо подготовить к учебе в академии.
