Регрессор в СССР. Цикл (СИ) - Арх Максим

— Гм, Александр, я не знаю, — вздохнул тот, — согласится ли автор этой песни на столь, по большому счёту, незначительную сумму.

— Ты меня не понял, Джон. Я говорю, что мне не важно, за сколько ты выкупишь права на композицию, мне главное, чтобы в контракте значилась сумма не превышающая пять тысяч рублей. Это мне необходимо, чтобы не вылезти из бюджета в 100 000. Ты меня понимаешь?

— Конечно, понимаю! — улыбнулся Тейлор и закивал. — Не волнуйся всё будет, как ты сказал!

— Отлично. Спасибо тебе.

— Махинаторы, — поморщился Лебедев.

— Так надо, — усмехнулся я, наконец, увидев маму с Арменом, которых привели люди в штатском.

Мама подбежала и стала меня рассматривать и ощупывать, причитая:

— Ой, Сашенька… Что они с тобой сделали? Сашенька! Я думала, они тебя растерзают.

— Мам, успокойся, — постарался я не дать разразится истерике, — дома поговорим. А точнее в самолёте. Сейчас же давайте пойдём на выход.

Она кивнула и помогла мне одеть пальто, которое также принесли люди товарища Лебедева.

Попрощался с коллегами, и мы втроём: я, мама и Армен, направились к выходу.

Но выйти нам так и не дали. Прямо в дверях к нам подбежал сам виновник сегодняшнего торжества.

— Вы уходыте? Как жэ так? Сэйчас на банкэт всэ поэдем?! У нас рэсторан снат на всю ночь! — затараторил Давид Эдуардович.

— Давид, сейчас не до ресторанов. Сам же видел, что произошло.

— Нэдаразумэние и ны чэго более. Бываэт! Ты ызвэстный чэловэк. Тэбя всэ любят и уважают.

— Н-да… Любят так, что чуть не съели.

— Я жэ гавору — нэдаразумэние. Поэдем в рэстаран, клянусь, там всо будэт па-другому.

— Нет, Давид. У нас самолёт через три часа. Мы поедем в аэропорт. Там поужинаем и улетим, — произнёс Армен.

— Пачэму улэтим? Завтра полэтите! Эсли былэты пропадут, и ладно с ными. Я завтра новые куплу. Завтра полэтите. А сегодня празднуэм прэмъэру.

— Извини, дядя Давид, но нет. Завтра дел немерено — кастинг актёров, — помотал головой я.

— Какой ещё кастинг-шмастинг? Атложи!

— Не получится. Уже договорено — все приедут к девяти утра. Будет общее собрание и индивидуальные разговоры с актёрами. А потом ещё запись музыки. Так что нет.

— Погады, скажы тэбэ фылм-то понравылся?

— Да. Не плохо. Так что поздравляю! — улыбнулся автор сценария и пожал «учителю» руку. — Но ты и сам это видишь. Зрителям понравился. А это самое главное. А сейчас, пока. В Москве встретимся и поговорим. Как будешь там, звони, договоримся о встрече. А сейчас мне уже бежать пора.

— Погады ещё. Ты говаришь с акторами завтра говарыть будэшь. Как акторы? Ты уже для фылма на конкурс акторов нашёл? И сцэнарый напысал?

— Нет, это для другого проекта. По конкурсу начну работать послезавтра.

— А. Понатно, — кивнул тот и ещё раз предложил: — Ну так можэт всо же останэтесь? Нэмножко отпразнуэм и полэтыте завтра.

— Нет, спасибо. Я ж сказал — дела, — вновь пояснил я и, чтобы не обижать хлебосольного «учителя», добавил: — Давай лучше отпразднуем, когда конкурс выиграем.

— Это само сабой, — согласился тот, аккуратно кашлянул и, обратившись к маме, спросил: — Извыныте товарыщи, можно я на двэ мынуты Сашу похыщу. Мнэ на эдынэ тэт-а-тэт гаворыт быстро надо.

Мама была не против, и они с Арменом, сказав, что ждут меня в машине, вышли на улицу.

— Саша, ты мнэ сцэнарый нэ пиши, — грустно произнёс он. — Нэ спрашивай почему. Просто нэ пиши и всо. Мнэ нэльзя его у тэбя брать.

— Я в курсе.

— Да? — искренне удивился Давид.

— Да, — подтвердил я. — Но ты не расстраивайся. Поверь, твои писатели, те, что к тебе прикреплены, напишут тебе хороший сценарий.

— Ты так думаэшь? А я хотэл, чтоб ты, — с грустью в голосе произнёс липовый учитель.

— В этот раз будем действовать, как хотят в Министерстве. Нам с ними тягаться не с руки. Но поверь, братья Стругацкие напишут тебе именно тот сценарий, который тебе нужен.

— Ты знаешь писателей, которые будут работать со мной?

— Естественно, — ухмыльнулся милый мальчик и добавил: — Так что, Давид, всё у тебя тоже будет чикибамбонини.

В номер гостиницы возвращаться не стали. Попросили помощника Армена завтра заехать туда и забрав все наши вещи переправить их в Москву. Сами же, на горкомовской машине компаньона, без промедления, отправились в аэропорт. Хотя до посадки было ещё более трёх часов, решили переждать это время там.

Все мы, небеспричинно, опасались, что фанаты могут узнать, в какой гостиницы мы остановились и наведаться туда.

Мамуля очень переживала за меня, ругала зрителей и говорила, что она никогда не хотела, чтобы я становился знаменитым. Армен с задумчивым видом молчал, а я соглашался с родительницей во всём, поддакивал и обещал, что всё образуется.

Прибыв в воздушную гавань, нашли находящееся внутри терминала кафе и обосновались там, сев за столик, стоящий в углу.

Заказали кофе, бутерброды, сосиски и пирожные. За всё платил Армен, так как я свои деньги то ли потерял, то ли у меня их украли в пылу единоборства. А ведь было там почти полторы штуки. И лежали они в заднем кармане джинс. Теперь же, после близкого контакта с почитателями, ни этого кармана, ни денег на том месте уже не было.

«Не плохо кому-то обломилось, — думал я, вспоминая, как пришлось уворачиваться от сотни рук. — Ну да ладно — это всё мелочи. Главное никто не пострадал — и то хлеб».

Словно угадав о чём я думаю, Армен посмотрел по сторонам, и чуть подавшись вперёд, негромко произнёс:

— Саша, а ведь это только начало.

— О чём ты? — тут же забеспокоилась мама.

— О том, Вера, что недалёк тот час, когда поклонники и поклонницы вычислят ваш московский адрес. Догадываешься, что будет потом?

— Ой, мамочки…

— Вера? — тут же набычился я. — Это что ещё за фамильярность?! А отчество где?

— Саша, мы с Арменом Николаевичем решили перейти на «ты». Ты, что против? — спросила мама.

— Пока нет, — прошептал я и отпил из чашки чёрный кофе без сахара — горечь.

— Так вот, — продолжил компаньон. — Фанаты узнают адрес и, несомненно, приедут туда. Начнут звонить в дверь, кидаться в окна, пугать своими криками соседей…

— Прекрати пугать мамулю, — поморщился величайший из великих, перебив его, и обратился к маме. — Не волнуйся, я что-нибудь придумаю. И всё будет нормально.

— Что ты придумаешь? Они же безумны. Они чуть тебя не разорвали, — нервно заговорила она. — Это хорошо, что милиция вовремя подоспела. А если бы нет? А если бы они не смогли отодвинуть их от тебя? Случилось бы несчастье!

— Ты преувеличиваешь, — попытался сгладить я углы.

— И ничего я не преувеличиваю. Ты в опасности! — замотала она головой и обратилась к Армену за помощью: — Ну, хоть ты ему скажи, что всё очень серьёзно.

Тот вздохнул и, постучав пальцами по столу, ответил ей:

— Вера, он и сам всё понимает. Просто он не хочет тебя расстраивать.

Та посмотрела на меня, перевела взгляд вновь на Армена и прошептала:

— Так что же нам тогда делать? Как нам избавится от них?

Дальнейшая дискуссия по этому поводу длилась долго. Выдвигались разные версии одна другой краше: от смены фамилии, до смены адреса и даже города. Я молчал, давая «взрослым», вдоволь наговориться.

В самолёте попросил их спорить потише, а сам надеясь, что смену пола они мне по прилёту в Москву не предложат, заснул тихим и беззаботным детским сном.

Ещё один день счастливого детства безвозвратно подходил к концу.

Глава 31

8 января. Воскресенье

С самого утра рванул на вокзал. Причём сделал это так, чтобы возможный хвост не смог увязаться за мной. Зная, что спортивный магазин в выходные не работает, лыжи, лыжные палки и ботинки взял из дома. В десять утра я был в подмосковном городе Бронницы, после чего вновь совершил несколько «антихвостовых» манёвров, уезжая в лес и возвращаясь с другой стороны городка. В конце концов, убедившись, что преследования нет, направился по известному мне маршруту, разумеется, соблюдая при этом все премудрости конспирации, которые я осуществлял при прошлой моей поездке в эти места. Мне вновь предстояла долгая прогулка по зимнему лесу.