Русская Америка. Сухой закон 3 (СИ) - Дорохов Михаил Ильич

За чаем мы беседовали о разных мелочах и о конном спорте. Я жадно впитывал информацию, которой охотно делилась Блум. Видно было, что ей нравится говорить о своём любимом деле. Брат, к моей внутренней радости, занимался тем, что руководил погрузкой. Я ему, судя по всему, не особо понравился. Поэтому и набиваться в друзья я не собирался.

Настя, открыв рот, наблюдала за нами. В её голове сейчас явно происходил раскол. Я относился к хозяйке дома как к леди. А мелкой было непривычно это даже видеть. Никогда не покидая Аунего, она даже не представляла себе, что можно как-то по-другому относиться к женщине, нежели так, как было заведено в секте Пророка.

— У меня есть предложение, мистер Соколов! — наконец произнесла Блум, — Я думаю, маленькая мисс захочет прокатиться на лошади? А мы с вами, тем временем, побеседуем. Как вы смотрите на это?

— Не стану спорить! Если Анастейша захочет, то я только за! — промолвил я имя девочки на американский манер.

Девчушка не удержалась и буквально подпрыгнула с кресла:

— Конечно, хочу!

— Значит, решено! Прошу за мной! — встала хозяйка дома.

Уже во дворике Блум передала Настю в руках конюха, который работал на манеже. Как только ребёнок оказался на лошади, то сразу начал светиться, словно тысяча звёзд. Лошадь поначалу не спеша понесла девчонку по кругу. А подопечный Блум начал подбадривать девчушку и коротко подсказывать ей — что делать?

Кайман снова материализовался неподалёку и пошёл вместе со мной и девушкой, держа дистанцию и обнюхивая кусты и углы зданий.

— Она не похожа на вас, мистер Соколов, уж простите мне мою бестактность. Кто она? — неожиданно заговорила Блум, когда мы проходили мимо отдельного денника для того, чтобы развести жеребцов-производителей и маленьких жеребят с их мамами.

— Вы правы. Она сирота, которую я нашёл, — коротко объяснил я, при этом фактически даже не соврав. Нашёл же?

— У вас большое сердце. Смотрите, здесь у нас небольшая шорная мастерская. А там дальше, ветлечебница. Отдельно стоящий домик, это кузница. Люблю, знаете ли, чтобы всё было своё и под рукой… — показывала мне хозяйка, пока мы проходили по внутреннему двору.

В этот момент у одной из машин встал на дыбы здоровый конь. Он громко заржал, пытаясь освободиться от перевязи. Двое мужчин и один из моих водителей ничего не могли с ним сделать. Я и сказать ничего не успел, как Блум ринулась вперёд и вспорхнула на подножку настила, по которому заводили коня в кузов «Доджа». Она крепко взяла гарцующее животное под уздцы и принялась что-то тихо шептать.

Конь пару раз мотнул нервно головой и запрядал ушами, словно начал слушать шёпот девушки. Я невольно залюбовался этой картиной. Маленькая, стройная, утончённая девица в строгом платье гладила коня по шее. И даже слегка улыбалась, нашёптывая что-то в длинное ухо. Мой водитель было ринулся, как и я, поначалу вперед. Но его остановила рука одного из конюхов. Похоже, они здесь видели такое не впервые.

Блум завела коня внутрь фургона, побыла с ним немного, пока её подчинённые быстро не выполнили все процедуры, а затем вышла наружу. Она чуть раскраснелась, но выглядела довольной. Я залюбовался её длинными ресницами.

— Итак, мистер Соколов. Мне нужно будет ваше слово, что то, о чём мы будем говорить — останется втайне. И что вы мне поможете. Брат меня не простит за то, что я сама, без его ведома, обратилась к бутлегеру.

Я погладил стоящую в стойле кобылу по длинной морде. И ответил:

— Как вы это поняли? Что я — бутлегер.

— У меня очень хорошее чутьё. От природы. Зрение, правда, не очень. Но Господь что-то даёт, а что-то забирает. Внутри фургона недавно разбили бутылку. Виски пахнет до сих пор. Но дело не в этом. Я, простите, не верю в истории про неожиданную удачу. Я видела ваших людей. Не водителей, а тех, что в охране. Таким придётся платить очень и очень много. Если, конечно, они не связаны с вами чем-то другим… Мебельная фабрика? Столько грузовиков для частной фабрики — это слишком. Зачем? Если можно просто нанять другую компанию для перевозок. Кто-то из ваших людей, когда мы шли мимо, сказал про Вирджинию. Зачем делать этот крюк? Если вы бизнесмен, то точно использовали поездку для выгоды. Но вы поехали именно через тот штат, где Сухой закон действует уже больше года. А ещё мне кажется, в Вирджинии нет проблем с мебелью, — усмехнулась Блум, намекая на то, что в штате реднеков каждый второй и сам сработает себе мебель на ферму.

— Достаточно, — кивнул я, — Я услышал даже больше, чем нужно, чтобы ещё раз убедиться в том, что вы очень умны и проницательны. Но вопрос в другом: это как-то меняет наши с вами дела?

Девушка стащила перчатку, и погладили лошадь, перестав сверлить меня глазами:

— Нет. Более того, я попрошу вас о помощи. Специфической.

— Вам что-то угрожает? — догадался я.

— Да. Мой брат, к сожалению, не умеет хорошо держать язык за зубами. Поэтому семье Розетти стало известно о том, что в Атлантик-Сити на скачки повезём своих скакунов именно мы.

— Это которые заправляют здесь всем теневым бизнесом? — спросил я, нахмурившись и вспомнив, что об этих итальянцах говорил Енох «Наки» Джонсон.

— Именно. Они обратились к Дэннису с предложением сделать подставные бега. И выиграть большую сумму.

— И ваш брат согласился? — кивнул я.

— Мой брат думает пойти с ним на сделку, но пока не согласился, — свернула дальнейшие обсуждения Блум.

Понятно. У старшего Брауни длинный язык, и при этом он опасается за свою жизнь и жизнь сестры.

— И в чём проблема? Я думаю, вы и сами не останетесь внакладе, — пожал я плечами.

Девушка закусила губу и нахмурилась:

— У нас уже была договорённость с мистером Енохом Джонсоном, казначеем Атлантик-Сити…

Вот как! А семейство Брауни полно сюрпризов.

— То есть, результат забегов известен заранее?

— Да.

— Мне кажется, вы были возмущены теми скачками на «Акведуке» в Нью-Йорке.

— С того момента прошло много времени. Всё это — Блум обвела рукой конюшни, — Должно жить. Это дело наших родителей. И я готова пойти на эту сделку с Енохом, если она поможет нам остаться на плаву.

— Почему бы вам не обратиться напрямую к мистеру Джонсону за разрешением этой ситуации?

— Потому что Розетти и так с ним в не очень хороших отношениях.

Я снова удивился в который раз. А девушка-то знает намного больше, чем я думал. И на встрече в Нью-Йорке с поверенным Наки не подала об этом никакого вида.

— Это можно использовать в ваших интересах. Раз Наки не любит Розетти, то ему и карты в руки! Да и вообще, вы уверены, что семья Розетти станет нападать на вас на чужой территории?

— Здесь, в Луисвилле, Розетти, конечно, обладают большой властью. Но у их главы, Джованни, есть определённые принципы. Он старается не трогать никого на СВОЕЙ территории. Старая знать в этом городе имеет не меньшее влияние. Мы, её представители, держимся друг за друга, и поэтому Джованни приходится с нами считаться. И сохранять это «перемирие». А там, в Атлантик-Сити, у него будут развязаны руки. Я думаю, в случае нашего отказа он попытается насолить нам. Или сорвать скачки. Так, чтобы не было прямого конфликта с Джонсоном. А «Наки» слишком хитёр и аккуратен. Он не станет ввязываться во что-то, если только это не выйдет наружу. Он шевельнёт пальцем лишь тогда, когда его авторитету будет что-то угрожать. Но если мы не заключим сделку, то Енох не заплатит нам. И мы потеряем всё.

— Блум, позвольте мне выразить восхищение вашим мужеством.

— Не стоит, — она опустила глаза, — Просто помогите нам обезопасить себя и лошадей в Джерси. Вы — человек со стороны. Розетти не знает вас, а Наки прислушивается. А с братом я поговорю сама, чтобы он не совершил ошибку и не пошел на поводу у Джованни. Мы не останемся в долгу. Вам же нужен будет алкоголь после введения Сухого закона? У моего хорошего знакомого множество винокурен, и он не хочет вести дела с семьёй Розетти. Винокурни на севере штата, в лесах. Там есть дороги, по которым можно напрямую всё вывозить так, что об этом мало кто будет знать.