Генеральный попаданец (СИ) - Коруд Ал

Прикидываю. По званию он выше. И в историю уже вошел. Взять хотя бы недавний ракетный кризис на Кубе. «Анадырь» — кодовое название секретной операции по скрытной доставке и размещению на острове Куба в 1962 году армейских боевых частей и подразделений, имевших на вооружении атомное оружие, включая атомные авиационные бомбы, баллистические ракеты средней дальности, тактические ракетные комплексы «Луна», «Сопка» и «фронтовые крылатые ракеты» с присоединяемыми к ним атомными боевыми головными частями. Разработку операции осуществляли маршал Иван Баграмян, генерал-полковник Семён Иванов и генерал-лейтенант Анатолий Грибков. Человек он исполнительный, талантливый, но для меня не самый умный.

— Товарищ маршал, занимайтесь своей сферой обязанностей.

Было заметно, что замминистра обиделся, но дисциплинированно промолчал. И началось…

Наверное, меня здорово испортили фильмы, особенно Голливуд. Сидящие с мудрым видом за круглым столом генералы штаба; начальники разведслужб, без конца ведущие разговоры по телефонам; диспетчеры, рисующие на планшетах текущую обстановку. И все действо происходит в таинственном полумраке. Знал же, что руководящая сила нашей армии — бардак в квадрате, но все равно надеялся. Надеялся, что на каждый чих в Генштабе есть четко расписанный план. Может, он и есть. Но спрятан где-то глубоко-глубоко. Или я невольно откопал в ряду задач нечто совсем из ряда выходящее. Мы готовимся к войне, что будет вестись только по нашим шаблонам. Но так ведь не бывает! Да?

В сию минуту под яркими люстрами бегали и суетились группы потных и краснолицых офицеров. Слышны трели телефонов, командные рыки, быстро переходящие на матерные выкрики. Куда только делась показушная помпезность? Через пять стаканов чая, я крайне неприязненно посмотрел на суетящегося неподалеку Баграмяна и попросил начальника Генштаба:

— Матвей Васильевич, пока офицеры готовят доклад, найдем тихое местечко и побеседуем о делах наших грешных. Товарища Ивашутина приглашаю с собой.

Начальник ГРУ отдал распоряжение ординарцу и последовал за нами. С собой у него прихвачена толстая папка в кожаной обложке. Любят все-таки в армии выглядеть серьезно. Следующий час я, наконец, провел более плодотворно. Начальник генштаба представил подробный список подразделений ПВО, что готовятся отправляться во Вьетнам в ближайшее время.

— Немного, — заметил я.

— Остальная подготовка по мере поступления из Вьетнама информации. Нам там потери лишние не нужны. Путь научатся сначала на кошках.

— Согласен. Но будьте готовы к отправке техники самых последних разработок. Охрану для них придётся подобрать наилучшую. Американцы точно захотят узнать о наших наработках больше. Особенно после сбитых самолетов. Вам и вам, — я повернулся к начальнику ГРУ, — важно понять, что война во Вьетнаме идет предельно современная и технологически передовая. Это не Великая Отечественная и даже не Корея. Американцы применят во Вьетнаме весь свой арсенал кроме ядерного. И нам крайне важно понять, что могут они и, что можем противопоставить мы. Правильно ли у нас расставлены приоритеты в военном строительстве? Через некоторое время там будут сотни тысяч их солдат. Их генералы и командиры получат огромнейший практический опыт. Флот, авиация, службы тыла, медицина. Это будет крупнейший после Второй мировой военный конфликт. И мы не можем пройти мимо, или отстанем надолго.

Ивашутин прищурился. Видимо, прикидывает откуда у меня такие важные и шокирующие сведения. Неужели у Первого есть собственный «крот» в самом Белом доме? Но разведчик мудро помалкивает. Нравится мне Петр Иванович своей немногословностью.

— Пусть наши люди внимательно изучают все нюансы боевой работы. Маскировка, тактика боевых действий в джунглях. Быт, эвакуация раненых, работа в госпиталях. Я считаю, что будет полезно потрудиться там и нашим военным медикам. Да и представителям ВВС изучить действие американских спасателей, ну и, конечно, их боевой авиации. Готовьте наших асов к настоящим схваткам. Ну и вьетнамских пилотов, разумеется, надо активней набирать в училища. Война будет долгой.

Захаров заметил:

— Они плохо переносят перегрузки на самых современных видах самолетов.

Так на самом деле и было. Америкосы быстро смекнули, как отличить русского от вьетнамца. Идет бой, как правило, это очень скоротечно. Фантом на хвосте у МиГа. МиГ делает маневр, перегрузка растет, пять, шесть — хоп! крылышки задрожали, на секунду, едва заметно — все понятно, «вьетнам». Можно его не бояться. А вот если на 8g МиГ также уверенно выполняет маневр, то там точно не «вьетнам», а русский, и хрен его знает, чем все закончится. Поэтому америкосы открыто выходили в эфир и с фразой «Ванья! Я ушель!» выходили из боя. Чтобы не искушать судьбу.

Хитро посматриваю на собеседников:

— На самых современных самолетах будут летать пилоты с позывными Ли Си Цын и Ван Ю-шин.

Военные некоторое время глядят на меня непонимающе, затем начинают смеяться. Нервы таким образом лечат. У меня же в голове вертятся слова песни группы «Чиж».

— Внимательно изучайте не только чужое оружие, — смотрю на Ивашутина. Ему посылать туда своих людей. — Но и их амуницию. Вьетконг активно использует китайские разгрузки «тип 58» на три магазина для Калашникова и 4 гранаты типа Ф-1.

Захаров тут же поинтересовался:

— Разгрузки это…

Маршал мне все больше мне нравился. Въедливый в хорошем смысле этого слова. Пусть пока остается на своем посту и готовит преемника. В том времени им стал маршал Куликов, сейчас командующий 2-й гвардейской танковой армии в Группе советских войск в Германии. В моем понимании бесполезный госдед из прошлого. Надо срочно сюда двинуть Огаркова, человека с новым мышлением. Он посту начальника генштаба уделял серьёзное внимание развитию теории управления стратегическими ядерными силами и противоракетной обороне, фактически создал в Генштабе центр оперативно-стратегических исследований. По мнению экспертов Огарков слыл «пионером рассмотрения вопросов современной революции в военном деле».

— Так некоторые называют разгрузочный жилет для боеприпасов и снаряжения. Первыми, если память мне не изменяет, их начали применять итальянские парашютисты. Затем свой жилет для коммандос разработали англичане.

Ивашутин протянул:

— Помню такие, САСовцы использовали.

Я строго глянул на военных:

— А что есть у нас? Понятно. Собираемся воевать в военной форме, отставшей от воинской науки на десятилетия. В наших галифе даже на бронетранспортер, не порвав заднице не забраться. А как в кирзовых сапогах, прикажете, в горах воевать? Потому внимательно присмотритесь, что и каким манером используют американцы и их союзники, например, австралийцы. Нам крайне необходимо изучать реальный опыт настоящей войны следующего поколения.

Захаров, кажется, уловил ход моих мыслей.

— Леонид Ильич, панируем реформировать армию?

Я строго кивнул:

— И не только. Я, товарищи офицеры, отлично помню сорок первый год и очень не хочу, чтобы и нас застали со спущенными штанами.

Сейчас нахмурились уже военные. А я ведь лишь слегка поворошил муравейник.

Вскоре нас нашел ординарец министра обороны и отрапортовал:

— Маршал прибудет через час.

Я посмотрел на часы:

— Ждать не будем, мне и так все ясно. Передайте Малиновскому, что его поведение недостойно званию коммуниста. И это вопрос о его соответствии я обязательно поставлю в ГлавПУРе.

Лица военных вытянулись. Главное политическое управление Советской Армии и Военно-Морского Флота являлось одновременно и отделом ЦК КПСС. Все назначения в ГлавПУРе производились исключительно по линии ЦК КПСС. Начальник ГлавПУРа не подчинялся даже Министру обороны СССР. Так что моя угроза была сродни расстрельной статье. Захаров, надо отдать ему должное, выдохнул и поинтересовался: