— Три подхода по пятьдесят отжиманий, три — по сто приседаний, — безжалостно заявил Сава. — А зачет пересдать.
— А за два балла — два подхода? — съязвила я.
— Пять, — не моргнув глазом, ответил он. — И на ковер к Александру Ивановичу. И поверь, после его взбучки мои методы покажутся тебе гуманными.
После этого наказания у меня дрожали руки и ноги, и я поклялась себе, что никогда не получу «пару».
Я научилась экономить время: занималась в перерывах между занятиями в гимназии, в автобусе и в метро. Не тратила драгоценные минуты на кофе с пирожным. Выбирала кратчайшие маршруты и зубрила латынь в ванной комнате и туалете.
Оказалось, что ко всему можно привыкнуть, если не жалеть себя и не отвлекаться на пустяки. Утренние пробежки перестали казаться наказанием, латинские термины — забористыми ругательствами, занятия айкидо в группе с малышами — извращенной пыткой. Мне нравилось водить машину под руководством Савы. И на занятиях в кадетском училище я не испытывала неловкости, хотя в нашей группе практику вел Матвей.
— Чего ты так убиваешься? — недоумевали Катя и Миля. — С твоим уровнем силы поступить в медицинскую академию несложно, причем со стипендией.
Я отвечала им, что хочу поступать в военную медицинскую академию, а там очень высокие требования.
В училище, расположенное неподалеку, нас возили на автобусе. По вторникам мы изучали теорию, лекции читали офицеры, наставники кадетов. По пятницам нас гоняли на полосе препятствий и проводили практическое занятие по прослушанным во вторник материалам. Если лекцию читали об оружии, то мы разбирали и собирали автомат Калашникова, если о способах защиты, то учились пользоваться противогазом. Практику проводили старшие курсанты, и я попала в группу к Матвею. Не знаю, дядя его о том позаботился или он сам, но Матвей вел себя безупречно. Никаких заигрываний, никаких поблажек — он относился ко мне ровно, как ко всем остальным барышням. За это я была ему благодарна.
И потому несколько удивилась, когда мне передали записку от Матвея.
В пятницу, после практики в кадетском училище, я, как обычно, вернулась в гимназию. В бассейне и тренажерном зале Сава меня не контролировал, доверял местным тренерам. Старшекурсницы занимались военной подготовкой в те же дни, что и мы, но позже. Записку принесла Даша, соседка, с которой мы практически не общались.
«Нужно поговорить. Срочно! Приходи к дубу. Буду ждать в 20.00. М. Ш.»
Я уже знала, что в любом приличном военном училище есть лаз в заборе для побегов в самоволку. Матвей мне его показал, и дуб, росший на территории училища, служил ориентиром. И, заодно, идеальным местом для тайных свиданий. Рос он в отдалении от учебных корпусов и стадиона, рядом со стрельбищем, где в темное время суток никого не было.
Я ни за что не побежала бы на свидание к Матвею, но в записке не чувствовалась романтика, и я сразу уверилась в том, что случилось что-то плохое. И, значит, надо идти. В конце концов, я его должница. Если моя помощь не нужна, я вполне могу дать ему по шее за такие шуточки. А что время позднее, так наблюдение за мной никто не снимал. Пробегусь перед сном, вполне успею вернуться к десяти домой. И вот Карамельку с собой возьму, с ней спокойнее.
Я вернулась домой, поужинала и переоделась.
— Ты куда собралась? — спросила Клава, столкнувшись со мной на лестнице.
— Гулять, — ответила я.
— Одна?
— Это что за допрос? — удивилась я.
Как-то раньше она не интересовалась, куда я хожу и с кем.
— Ой, да просто спросила, — отмахнулась Клава.
До училища я добралась без приключений, благо дорогу уже хорошо знала. С той стороны, где рос дуб, забор примыкал к кладбищу, и я отпустила Карамельку полетать. Мертвецы курсантов не беспокоили, так и мне не стоило их бояться.
Честно говоря, я все ждала, что меня догонит наблюдатель и спросит, куда я лезу на ночь глядя, но этого не произошло. Должно быть, у эсперов крепкие нервы.
С собой я взяла фонарик, и лаз нашла легко.
— Карамелька, там кто-то есть? — спросила я, на всякий случай. — За забором?
Она вспорхнула на ветку дуба и осталась там сидеть, не прячась. И я перемахнула через забор.
Матвея еще не было, но он не опаздывал, это я пришла рано. Устроившись под дубом на ящике, я оперлась спиной на ствол и закрыла глаза. Обидно, что приходится терять время. Завтра зачет по клеткам крови, и хорошо бы перечитать лекции, и к лабораторной по биохимии подготовиться, заранее расписать формулы превращений. И выучить хотя бы половину ямок и бугорков черепа.
Я не заметила, как задремала. Не знаю, почему Карамелька меня не предупредила о том, что кто-то приближается. Верно, увлеклась охотой на какую-нибудь ночную живность. В общем, я не услышала, как к дубу подошел мужчина. Не Матвей. И даже не кадет. По глазам мазнул свет фонарика, я подскочила, зажигая свой. И выронила его, увидев усатое лицо одного из старших офицеров училища.
Полковника Нестерова, заместителя начальника училища по воспитательной работе, нам представляли на первом занятии. Мне он не понравился, в первую очередь, тем, что смотрел на гимназисток сальным взглядом. В классе я сидела на задних рядах, между мной и им находилось много людей, и разобрать эмоции, что он испытывал, я не могла. Однако я была уверена, что у полковника Нестерова они недобрые и похотливые. Я и позже ловила на себе его заинтересованные взгляды, и от них становилось не по себе, чисто на уровне интуиции.
И почему я попалась именно ему!
— Яромила, — произнес полковник Нестеров. — Милочка…
Я вздрогнула, так отчетливо в его голосе прозвучала страсть. Прислушалась к эмоциям — и оцепенела. С таким я еще не сталкивалась. То есть, я нравилась парням, и знала, что они испытывают, глядя на меня. Но полковник Нестеров определенно желал большего. Хуже того, он был уверен, что получит это… прямо сейчас!
— Ты пришла, ягодка моя. — Его голос звучал с придыханием.
Как-то незаметно Нестеров очутился рядом. Коснулся ладонью моего лица.
— Нет!
Я оттолкнула его обеими руками. Где же Карамелька? Где тот, кто за мной следит? Вечно он опаздывает!
— Помо…
Рот мне заткнули поцелуем. Меня чуть не вывернуло наизнанку от омерзения, от прикосновения чужих губ, от грубой хватки. Нестеров швырнул меня назад, и я больно ударилась спиной о ствол дуба.
— Ты же сама пришла, дурочка, — зашипел он, зажимая мой рот рукой. — Назначила встречу. Ты этого хочешь.
Что за бред он несет⁈ К сожалению, я плохо владела приемами айкидо. Моя попытка провести захват провалилась.
«Карамелька!» — взвыла я мысленно.
— Сволочь! — рявкнули рядом.
Нестерова оторвали от меня одним рывком. Кулак с противным чавканьем впечатался в его лицо. Сверху на Нестерова упала черная тень, и он взвыл нечеловеческим голосом.
«Матвей! — выдохнула я беззвучно. — И Карамелька…»
У меня подкосились ноги, и я осела на землю, проехавшись спиной по стволу дуба.
Глава 67
Обморок — роскошь, в которой мне было отказано. И глаза, как назло, привыкли к темноте. И полная луна вполне прилично освещала место драки.
Полагаю, полковник Нестеров дал бы Матвею достойный отпор, но Карамелька, вцепившаяся в затылок неудачливому насильнику, изменила расстановку сил. Полковник Нестеров, оглушенный и дезориентированный, почти не сопротивлялся, и Матвей скрутил ему руки, ловко стянув их за спиной своим ремнем.
Мысленно я приказала Карамельке спрятаться, и она послушалась, уселась на заборе, в тени, недовольно ворча.
Лицо полковника Нестерова заливала кровь, но ругался он забористо, с огоньком, проклиная Матвея и обещая ему все кары земные и небесные. Наблюдение за мной, похоже, сняли, потому что из-за забора так никто и не появился. Зато на шум прибежали со стороны жилых корпусов: дежурный офицер, а с ним двое кадетов.
Матвей только и успел спросить, как я. А я — ответить, что со мной все в порядке. Дальнейшее напоминало кошмарный сон.
