Глава 20−2
Авария и вокруг нее
5 августа 1985 года; Москва, СССР
ПРАВДА: Планы на светлое будущее
Сегодня в столице нашей Родины прошло масштабное совещание, посвящённое разработке планов экономического и социального развития СССР на 1986 год и двенадцатую пятилетку. Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Михаил Сергеевич Горбачёв выступил с важной речью, подчеркнув необходимость насыщения рынка товарами народного потребления.
Особое внимание было уделено вопросам научно-технического прогресса. Товарищ Горбачёв поставил задачу обеспечить все средние учебные заведения страны современной вычислительной техникой и квалифицированными преподавателями информатики уже к 1995 году. Генеральный секретарь отметил, что всеобщая цифровизация всех сторон общественной жизни является ключом к построению коммунизма не только в СССР, но и во всём мире.
Партия уверена: только через внедрение передовых технологий и повышение уровня образования советский народ сможет достичь новых высот в строительстве светлого будущего!
— Товарищ генеральный секретарь, мы приехали, — вырвал меня из тяжких раздумий голос водителя. Я приложил ладонь ко лбу, засунул пальцы за воротник, пытаясь понять что там у меня с температурой. Судя по тому, что периферия зрения слегка расплывалась, отметку 37.5 мы уже успешно преодолели. С другой стороны, в этом теле я еще ни разу не болел, как организм будет реагировать на заразу понимания не имелось.
— Спасибо, Алексей, — я кивнул водителю и направился к уже ждущему меня на входе в здание Болдину. Тоже персонаж сомнительный, вроде как предан Горби душой и телом, а в ГКЧП тем не менее участвовал. Впрочем, этот момент на 1991 год можно и как положительный рассматривать с тем же успехом. — Привет, что произошло?
— Добрый вечер, Михаил Сергеевич, как себя чувствуете? — Болдин выглядел обеспокоенным, не понятно из-за ЧП или из-за моего самочувствия.
— Нормально, что случилось?
— К сожалению подробностей не знаю, однако маршал Соколов уже ждет вас…
Подробности аварии от пришедших на доклад военных я слушал достаточно рассеянно. Во-первых, судя по пересыхающим постоянно губам, температура потихоньку росла, во-вторых, обстоятельства аварии я и так знал из прошлой жизни. Перегружали топливо атомной подводной лодки, забили хер на всю возможную технику безопасности, предписания и регламенты… Ну и результат, как говорится, на лицо.
— Товарищ Славский, я, помнится, в апреле этого года приказывал структурам вашего министерства усилить работу по радиационной безопасности. Собрать профильную комиссию, выработать рекомендации и так далее… Подскажите пожалуйста, что из этого было сделано, — я повернулся к министру среднего машиностроения, именно этот орган у нас курировал все связанное с ядерной сферой.
(Славский Е. П.)
— Комиссия по радиационной безопасности сейчас на стадии формирования, товарищ Генеральный секретарь… — «Атомный» министр не смотря на свои годы — а ему уже под девяносто было — производил мощное впечатление. Здоровенный, ладони размером с лопату, широкие плечи и вообще… Мощный мужик, учитывая сферу его деятельности и то, что Ефим Павлович стоял у самых истоков атомного проекта СССР, страшно даже представить, сколько он успел радиации на себя нахватать за эти годы. Говорят, впрочем, без каких-то серьезных подтверждений, что на нем несколько смертельных доз повисло, и ничего. Жив, чего и всем остальным желает. Вот только к профессиональным его качествам имелись вопросы. — Кроме того случившаяся авария никаким боком к нашему министерству не имеет отношения. Специалисты МинСредМаша в любом случае не имеют доступа к военным объектам, армейцы обслуживают все собственное хозяйство самостоятельно. Мы можем лишь написанием регламентов повлиять, но в данном случае именно регламенты и техника безопасности и были нарушены.
— То есть я правильно понимаю вас, товарищ Славский, никаких серьезных мер окромя разосланных министерством циркуляров с приказом «расширить и углубить» предпринято не было. Прискорбно… — я задумчиво отстучал пальцами по столешнице на манер «Спартак — чемпион». Собравшиеся причастные сидели передо мной со скорбными выражениями лиц, но имелось у меня серьезное сомнение в том, что кто-то из них реально понимал всю глубину имевшихся проблем. И дело даже не в аварии, не в подводной лодке, которую теперь списывать придется и даже не в десятке погибших моряков. Дело в том, что распоряжение главы государства начинает саботироваться уже на таком уровне. Ну не могу я контролировать всех и каждого, если мне за министрами нужно будет присматривать, чтобы они на мои распоряжения болт не клали, то какие шансы, что хоть что-то вообще дойдет до практической реализации на уровнях ниже? Примерно никакие. Ноль целых, ноль десятых. А ведь нам Чернобыль грозит через полгода, а если Чернобыль проскочим, то без изменения подхода к технике безопасности большая авария рано или поздно все равно случится. И это только одно министерство, причем не самое даже «масштабное»…
— Товарищ генеральный секретарь, если Партия и Правительство считают, что я не справляюсь…
— Этот вопрос мы с товарищами обсудим на следующем заседании Политбюро, — оборвал я Славского. Он, конечно, был легендой своей отрасли, шутка ли, тридцать без малого лет на посту министра, но с другой стороны, аварийность в его ведомстве была запредельная по меркам будущего. И это ведь не только Чернобыль. Тут и комбинат Маяк, и Ленинградская АЭС, и Кольская и еще куча более мелких случаев. Можно ли винить в этом конкретного человека — сказать сложно, с другой стороны, судя по темпам реализации моей инициативы связанной с повышением радиационной безопасности, менять стиль работы Ефим Павлович не собирается. А значит, нужно будет менять его самого. — Пригласи ко мне завтра… Нет, лучше послезавтра, академика Легасова.
(Легасов Е. П.)
Последняя реплика была адресована Болдину, который присутствовал на совещании в качестве секретаря. Тот поднял голову от своих записей и подтвердил, что услышал и назначит встречу.
Что я знал о Легасове? Да ничего практически, только то, что он участвовал в комиссии по расследованию Чернобыля и много лет профессионально занимался именно безопасностью в ядерной отрасли. Плюс он до этого не был задействован в системе госаппарата, что тоже было плюсом в данной ситуации.
В целом, если говорить честно, никакого смысла в этом совещании не было. Все и так знали, что им делать. Ну более или менее знали, к счастью не так уж часто у нас такие аварии происходят. Оцепить территорию, закрыть водный район, перекинуть в зараженную местность части РХБЗ, отбуксировать лодку на отстой куда-нибудь подальше от обжитых мест. Засекретить все получше и сделать вид, что ничего не случилось, ну потому что как же в Советском Союзе могли происходить такие аварии «основанные» исключительно на глупости и раздолбайстве исполнителей. У нас же советские офицеры самые лучшие, самые образованные, ответственные и вообще… Знающие «От Эдиты Пьехи, до иди ты нахуй». А на выходе опять дерьмо получилось, парадокс!
— Эту аварию смогут зафиксировать на западе? Или вернее на востоке? В Японии или в Корее? Я не знаю, изотопы там в воздухе нетипичные и прочая гадость? — Быстро обсудили с военными перечень первоочередных дел, после чего я вновь коснулся «острой» темы.
— Почти наверняка. Ветер согласно справке там северный сегодня был, значит все потащит на юг, — тут же отреагировал Славский. Очевидно над «международным» вопросом он уже задумывался и без моей подсказки. — Уже сегодня, край завтра капиталисты обязательно всполошатся.
