Генеральный попаданец 5 (СИ) - Коруд Ал

второй — хранение данных на ферритовых кольцах — три состояния намагниченности, два направления вектора намагниченности и отсутствие намагниченности.

Брусенцов в Комитете ИТ указывал:

— обработка данных в условиях троичной техники осуществляется при одном и том же физическом быстродействии элементов быстрее, а структура троичного устройства, как правило, оказывается проще, чем структура функционально равноценного двоичного устройства.

Его оппоненты из «Вычислительных машин» резонно указывали на недостатки существующей элементной базы. Для создания эффективной троичной ЭВМ нужны базовые элементы, способные быстро и надёжно переключаться между тремя состояниями, но электронные лампы и транзисторы лучше подходят для переключения между двумя. В итоге «Сетунь» была собрана на так называемых феррит-диодных ячейках Гутенмахера — бесконтактных электромагнитных реле. Они надёжны и просты в производстве, но слабо поддаются миниатюризации. К тому же на каждый трит таких ячеек требовалось по две.

И что самое главное: переход к интегральным технологиям позволит быстро наращивать количество транзисторов в схемах, а значит — делать ЭВМ более совершенными и функциональными. А поскольку двоичный компьютер может делать всё то же, что и троичный — пусть и ценой большего количества операций, — проще окажется увеличивать мощность двоичных машин, чем конструировать программно несовместимые с ними троичные.

Все споры тогда внезапно разрешил звонок от Генерального. Работы разрешено было продолжать. Ибо много не мало! Кто его знает, может, эта теория и разработки помогут нам в будущем на совершенно иных технологических условиях. На том и порешали. Ведь несколько предложений от Генерального было уже с блеском внедрено и работало. Непонятно, кто на него работал, но явно люди толковые. Например, в течение трех лет не без ругани, споров, но в итоге утвердили единый интерфейс сопряжения всей периферии ЭВМ, единую архитектуру, стандарты для жестких дисков. Потребовали сразу забыть про перфокарты и перфоленты, не стоит даже пытаться их делать.

Срочными темпами начали развивать производство гибких и жестких дисков. Для первых изделий даже закупали за валюту и даже нелегально через подставные фирмы. То же самое касалось операционных с систем. Лебедев и Глушков получили задание разработать единые ОС для планируемого комплекса ЕГСВЦ. «Большие ЭВМ» решено было оставить лишь для определенных задач, прекратить выпускать дальше весь накопившийся зоопарк. Вмешательство первого лица государства тогда сильно помогло, так что и в этот раз никто больше спорить не стал. Наоборот, оппоненты живо заинтересовались подноготной и пообещали конструктивную критику.

Мазуров же нечаянно задумался. С какой это стати Брежнев постоянно ставит его на острие атаки? Самые сложные задачи постоянно поручает именно ему. Проверяет? Доверяет? Вот и недавно в Завидово неожиданно завел разговор об очередном пленуме. В какой-то момент спина всесильного заместителя Косыгина взмокла. Его ведь снова позвали в Завидово. Косыгина там не будет, встреча предстоит с очень узким кругом лиц. Ему это по секрету Машеров поведал. Разговор шел у них по обычной телефонной линии. Глава Белоруссии в это время находился на новом заводе, а ЗампредСовмина в одном из НИИ. Так что их вряд ли бы прослушивали. Больно уж сложно на каждый коммутатор ставить заглушку. Мазуров не болел Гэбэманией. Ну следили, но не так уж бесцеремонно, как могли. Но сейчас он затаенно вспомнил слова белорусского товарища.

— Кому-то из нас скоро придется нелегко.

Леонид Ильич планирует его на свою должность? Мазуров не был тщеславным человеком, хотя цену себе знал. И именно сейчас отлично представлял всю тяжесть и ответственность этого поста. Особо после общения я Брежневым. Тот частенько упоминал о том, что на самом деле их власть довольно хрупка. Единственная страна в мире, толкающая человечество к счастью. Будет ли это им по силам? Не надорвутся в итоге и не потеряют доверие народа? Прошлый опыт вопиял о слишком суровой цене, что заплатил их народ за прогресс. Долги ему еще следует вернуть, как и показать союзникам и потенциальным друзьям, что советский строй — самый лучший. Справятся ли они с такой поистине гигантской задачей?

Информация к размышлению:

В конце января 1972 года жители Дерри, причислявшие себя к ирландским националистам, решили выйти на мирную демонстрацию с требованием прекратить репрессии против католического населения Ольстера. Организацией митинга занималась Ассоциация в защиту гражданских прав. Её члены подготовили плакаты с надписями «выведите английских солдат из Ольстера» и «работы, равноправия, демократических свобод». По оценкам очевидцев, на улицы несмотря на то, что акцию так и не согласовали власти, вышли более 10 тыс. человек. Вскоре разношёрстной толпе преградили путь противотанковые ежи, колючая проволока, броневики и «Томми», как называли простых солдат британской армии. Последние стояли с винтовками наперевес. К тому моменту протестующие ещё даже не добрались до самого места, где должен был пройти их митинг.

Организаторы шествия потребовали от военных пропустить их, те, в свою очередь, ответили им струями из водяных пушек. Ирландцы не были намерены сдаваться так просто: в военных полетели булыжники. (В результате столкновений, как выяснилось позже, только один английский солдат получил лёгкую царапину.) Встретив сопротивление протестующих, военные задействовали специальный слезоточивый газ и резиновые пули. Затем в ход пошли боевые патроны.

«Они открыли стрельбу по толпе и, насколько я мог видеть, не давали предупредительных залпов поверх голов», — рассказывал один из фотокорреспондентов, который работал на этой акции. Люди кинулись врассыпную. Солдаты, по словам очевидцев, стреляли в направлении центральных улиц района Богсайд, стреляли даже в тех горожан, которые вскидывали вверх руки или размахивали над головой белыми носовыми платками. Корреспондент газеты Morning Star, работавший на месте событий, утверждал, что солдаты Первого британского батальона парашютного полка, которые орудовали в Богсайде, добивали раненых, лежавших на мостовых. К таким же выводам пришёл и английский врач-криминалист, который в ходе расследования изучал, как вошли пули в тела убитых жителей Дерри.

Машины скорой помощи на улицы Богсайда попросту не пускали. Раненые, которых можно было ещё спасти, не могли вовремя получить медицинскую помощь. «Я видел, как везли девочку лет тринадцати-четырнадцати, она была в агонии, её искалечил броневик… ей сломали позвоночник. Видел, как упал мальчик лет восьми-девяти, пуля попала ему в голову», — рассказывал очевидец, житель Дерри Майкл Лайон. В тот день в Богсайде англичане убили 13 человек, ещё один впоследствии скончался в больнице от полученных ран. Члены местной ячейки ИРА заявили, что отомстят за каждого погибшего.

Руководители английских «парашютистов» после кровавой расправы отрапортовали, что действовали строго согласно приказу. Министр внутренних дел, в свою очередь, сообщил, что солдаты вообще открыли огонь по демонстрантам в рамках самообороны. Британское общество пытались убедить в том, что ничего экстраординарного в Дерри в тот день не произошло, однако многочисленные свидетельства о бойне, естественно, просочились в прессу. Спустя несколько дней после расстрела демонстрации англичане принесли к резиденции премьер-министра страны 13 чёрных гробов — по числу убитых, которое к тому моменту ещё не пополнилось жителем Дерри, скончавшимся чуть позже. Ирландцы требовали полного разрыва дипломатических отношений с Великобританией.

Британские власти избегали комментариев. Так продолжалось до 1998 года, когда всё-таки было решено провести масштабное расследование по поводу того, кто должен нести ответственность за кровавое воскресенье. Расследование заняло беспрецедентные 12 лет — ни одно другое публичное разбирательство ещё не продолжалось так долго. В итоге специалисты пришли к выводу, что необходимости открывать огонь по участникам демонстрации у военных не было. Кроме того, в официальных документах речь шла о том, что военные попросту «потеряли контроль», в то время как участники акции не представляли для них никакой опасности. Сами солдаты, как выяснилось, давали ложные показания.