Кровавая весна 91-го продолжается (СИ) - Шу Алекс

У Максимова появилась ссадина на челюсти и синяк сбоку над виском, куда на излете прилетел боковой. Левый глаз Комарова покраснел и начинал опухать на глазах, с правого брюнет регулярно вытирал сочившуюся из разбитой брови кровь, ручейками стекавшую на веко. Брюнет бил, уже не видя куда, приободрившийся Максимов рванулся на добивание и попался. Никита мягко упал на затылок головой в ноги, подхватил ладонью лодыжку, заплел ногами бедро и резко дернул, заваливая соперника и беря его на болевой

«Иманари ролл», — мелькнуло в голове Андрея. — «Черт, глупо попал».

Перед падением Максимов отогнул колено противника, уже заваливаясь на ковер, сбил пятку в сторону, и быстро пробил локтем сверху вниз по голени соперника. Брюнет вскрикнул, ослабил захват, позволяя Максимову подобрать ноги под себя, чтобы резко встать. И тут же напрыгнул сверху, снова заваливая противника на ковер. Предплечья Никиты обхватили затылок и горло политтехнолога, перекрывая доступ к кислороду и больно давя на кадык.

— «Ещё секунда и мне крышка!» — метнулась паническая мысль.

Из последних сил, уже почти теряя сознание, Максимов с размаху влепил собранными в «чаши» ладонями по ушам Комарова. Тот заорал, схватился за голову и скатился с противника.

Максимов, медленно, помогая себе руками, поднялся.

Зал взорвался торжествующими криками и азартными воплями.

Владимир Евгеньевич склонился над Никитой.

— Можешь продолжать или мне засчитать поражение? — спросил он.

Никита что-то тихо прохрипел.

— Не слышу, — поморщился сэнсей. — Повтори.

— Могу, — выплюнув капу, проскрипел брюнет.

— Тогда вставай.

Комаров нехотя поднялся. И сразу его шатнуло. Глянул на Максимова с ненавистью, держась за ухо, и медленно принял стойку.

— Готов? — Владимир Евгеньевич явно тянул время, чтобы брюнет восстановился.

— Готов, — по губам прочел Андрей.

— Готов? — лицо тренера повернулось к Максимову.

— Да, — коротко ответил политтехнолог.

Сэнсей медленно поднял руку.

— Хаджиме!

Злой Никита чуть прихрамывая, скакнул вперед, выбросил двойку, стремясь вырубить школьника. Максимов ушёл вправо, и сразу прыгнул на соперника, делая вид, что пытается захватить за бедро. На лице брюнета мелькнула торжествующая улыбка. Он чуть отодвинул таз назад, ослабляя захват, и придавил.

«Пора» — плечи Максимова резко дернулись, разворачивая весь корпус назад, вокруг своей оси. Локоть, снизу вверх по дуге, коротким мощным движением обрушился на подбородок брюнета.

Глухой звук удара прозвучал выстрелом в замершем зале. Максимов сбросил потяжелевшее обмякшее тело противника с себя и отскочил в сторону. Мускулистый борец с грохотом рухнул на ковер. Никита лежал неподвижно, с закатившимися глазами, разбросав руки в стороны.

— Твою мать! — сдавленный вскрик Артура сразу потонул в бешеном реве зала. Вадик, Русин, Рудик, Серега, Стас, Слон, Марат победно орали, трясли руками, вздымали кулаки от переполнявших эмоций. Даже Лера засияла улыбкой и победно вскинула два пальца буквой «V», продолжая вести съемку.

На противоположной стороне царила похоронная атмосфера. Истеричные вопли «Нет! Как же так, мать вашу⁈», перемежались с глухими проклятиями и летящей со всех сторон ругательствами, приправленными отборной матерщиной.

— Никита, можешь продолжать? — безнадежно спросил склонившийся над брюнетом Владимир Сергеевич, потрепал его по щеке. Голова Комарова безвольно мотнулась. Подбежавшие москвичи, бросая злые взгляды на улыбающегося Максимова, забегали вокруг нокаутированного товарища, плеща на него водой из бутылочки, доставая нашатырь из аптечки.

Андрей неторопливо подошел к краю борцовского ковра, повернулся к своим болельщикам, улыбнулся и торжествующе взметнул кулак вверх. В зале свистели, орали, аплодировали. Звуки накатывались волной, били по ушам, в победном реве толпы, шуме и гаме уже нельзя было ничего разобрать. Будто Максимов попал на футбольный матч любимой городской команды «Пореченский рабочий», только что загнавшей решающий гол в ворота соперников.

Андрей, приложил указательный палец к губам и поднял вверх, призывая к молчанию. Когда эмоции стихли и шум спал, развернулся и пошел в другой конец зала, где возле уже усаженного на стул Ильи хлопотал Артур и парни в серых кимоно. Неподалеку стоял хмурый Владимир Евгеньевич, негромко разговаривающий с мрачным лопоухим Славой.

Максимов шагнул к Никите, парни с окровавленными полотенцами и нашатырем расступились. Брюнет поднял ещё затуманенные глаза на Андрея.

— Спасибо за бой, — Максимов протянул руку. — Ты отлично дрался. Я победил, практически, чудом. Никита, ты отличный боец, если я не был так психологически заряжен выиграть любой ценой, точно бы проиграл.

Губы брюнета тронула слабая улыбка. Он вяло пожал ладонь Максимова и усмехнулся:

— Не прибедняйся. Ты мне преподал хороший урок. Никогда больше не буду недооценивать соперника. Даже школьника.

— Я тоже, — улыбнулся Максимов. — Пару раз был на грани. Ещё чуть-чуть и пролетел, как фанера на Парижем.

— Чуть-чуть не считается, — отзеркалил улыбку Никита. — Ты победил, это главное.

Максимов кивнул брюнету и двинулся к Владимиру Евгеньевичу.

— Со мной такое не получится, — зло выкрикнул Артур ему в спину. — Я буду драться в полную силу, без всякого снисхождения на твой возраст. Так что, готовься Андрей, как никогда в жизни. Шансов выиграть все равно не будет, постарайся продержаться подольше, иначе я буду очень недоволен.

Максимов не оборачиваясь, отмахнулся.

Приблизился к сэнсею и замер перед ним.

Владимир Евгеньевич хмуро глянул на бывшего ученика:

— Чего тебе? — выдавил он.

— Объявите победителя, пожалуйста, — попросил Андрей.

— Зачем? И так все видели, кто выиграл, — недовольно буркнул сэнсей.

— Объявите победителя, — с нажимом повторил Максимов. — Чтобы люди услышали.

— Хорошо, — скривился Владимир Евгеньевич.

Он повернулся к залу и выкрикнул, указав рукой, на скромно стоящего рядом Андрея.

— В этом бою победу нокаутом одержал Андрей Воронов!

И словно плотина рухнула. Толпа взорвалась криками и аплодисментами. Хлопали даже парни в серых кимоно и ребята из группы Владимира Евгеньевича, отдавая должное своему бывшему бойцу.

На ковер забежали счастливые Рудик, Цыганков, Саня Русин, Слон, Марат, Петр Ефимович и другие. Максимова обнимали, трепали за волосы, хлопали по плечу, даже пробовали качать. Когда эмоции немного улеглись, к нему пробилась светящаяся как новогодняя елка Лера с камерой. Чмокнула в щечку, обняла, счастливо шепнула на ушко:

— Молодец! Я хоть и беспокоилась, но в тебя верила!

— Правильно сделала, — усмехнулся Максимов.

— Слушай, хоть сейчас и не время, но я кое-что подозрительное заметила и сняла.

— Что? — насторожился Андрей.

— Когда все расселись по местам, а вы начали драться в зал зашел один интересный мужик. Стал возле входа, в тени арки, его почти не было видно. На него никто не обратил внимания, все смотрели на вас. Он даже вылез из тени немного. Я его камерой зацепила, он увидел и сразу нырнул обратно, под арку. Я сперва на это не обратила внимания, не до того было. Только потом пришло в голову. Пока тебя победителем объявляли, перекрутила эпизод, и точно: он увидел мою камеру и сразу отпрянул в тень. Посмотрела туда, даже Олега попросила пройти рядом, но его уже там не было. Знаешь, мне почему-то кажется, что этот тот самый маньяк, за которым ты гонялся в Митяевке.

В груди похолодело. Андрей непроизвольно глянул в нишу арки. На секунду ему показалось, что из темноты выступило запомнившееся на всю жизнь лицо серийного убийцы. Карие глаза смотрели презрительно и холодно, как на добычу, лицо искривилось в злобной гримасе ненависти.

Максимов сморгнул, ошеломленно дернул головой. Снова поднял взгляд, всматриваясь в выход. В сумраке арки никого не было.

«Вот же, мать вашу», — изумленно выругался политтехнолог.