Девять жизней Рода (СИ) - "Casperdog"

Я ничего не понимал из того, что она говорила, только отдельные слова – «не отдам», «мой» и единственный».

- Оля, приди в себя. Ты меня пугаешь.

На меня уставились безумные глаза, а потом Ольга схватила мою голову обеими руками и стала покрывать поцелуями лицо.

- Сашенька, Саша. Любимый, единственный. Я тебя никому не отдам. НИКОМУ!!!

Я, если честно, перепугался. То, что у девушки «снесло крышу» от новостей, уже понял, но что сейчас происходило в её душе, это было страшно. Страшно от того, что я чувствовал. Ольга боялась за меня, как мать боится потерять ребёнка. В её душе царил какой-то животный ужас. Попытался вырваться, но куда там. Девушка вцепилась в меня мёртвой хваткой, и разорвать её объятия так и не смог. Пришлось подхватить на руки и отнести на кухню. Там чуть ли не силой напоил её водой, но девушка ничуть не успокоилась. Пришлось возвращаться в кабинет и применить «тяжёлую артиллерию» - налил грамм сто водки и заставил залпом выпить. Последовавшая реакция была ожидаемой – девушка через пару минут обмякла, отпустила мою изорванную в клочья рубашку и, свернувшись клубком на диване, стала в голос рыдать. И только через, наверное, полчаса, может чуть меньше, я смог увидеть в её глазах проблески разума.

- Ты меня очень напугала, Оля, - я, не переставая, гладил девушку по голове, по спине. – У тебя был психический срыв, малыш. Это ненормально. Подобное ни в какие рамки не лезет.

- Знаю. Прости, Саша. Я ведь только с тобой могу расслабиться, хотя зря это сделала. Думаешь, я психопатка? Хотя чего спрашиваю, когда у нас накануне был на эту тему разговор. Я не больна психически. Говорю тебе честно. Просто Димка… Он был моим братом. Родным братом от одной матери. Не от Виктории, нынешней жены отца. Мама и умерла, когда рожала Диму. Кровотечение. Её не смогли спасти. И сейчас… Сейчас я осталась одна. Ты не знал, потому что я не рассказывала, но мы с братом тайно от всех родственников постоянно встречались, несмотря на категорический запрет. Он раньше здесь часто бывал и папа к нему относился очень хорошо. Твой и мой папа. Прости, я, наверное, вновь коснулась запретной темы, но говорю как есть.

- Оль. Я ведь не запрещаю тебе называть своего отца и твоим. Раз он тебя вырастил, воспитал и считал своим ребёнком, почему я могу быть против? Давай эту тему более не поднимать. Хорошо? Я ведь не раз обращал внимание, что Александра Валентиновича Романова ты чаще называешь Императором и намного реже отцом, но ни разу не назвала папой. Прости, малыш, получается, у твоего родного отца были две жены?

- С первой он развелся, когда встретил мою маму, а позже, когда она умерла, вернулся к той, прежней. Статус, знаешь ли, не позволял ему оставаться вдовцом. К тому же с младшим сыном у отца сложились неплохие взаимоотношения, а вот старший, Владимир – копия Государя. Даже голоса похожи, не то, что внешне... Димка, Димочка… Ну как же так… Почему именно тебя, не Володьку…

- Не нужно говорить подобное, Оля, - я поднялся с дивана, с осуждением глядя на зарёванную девушку. – Твой старший брат не виноват, что остался жив. Прошу, лучше помолчи.

- Да, Саша, ты прав. Ты всегда прав, а я вот, дура безмозглая, живу не умом, а сердцем, эмоциями. И как всегда потом жалею о сказанных словах. Прошу тебя только, хоть ты не осуждай.

- Не буду. Мне… - в этот момент на столе зазвенел телефон. Мой, не Ольги, который принёс Романов, когда был в гостях, взамен утерянного. Непростой такой фончик, навороченный, с гербом России на задней крышке и под номером «5» и гравировкой с указанием фамилии, имени и отчества владелицы. Я, помнится, ещё раз прошёлся по этому поводу, потому что Ольга продолжала себя позиционировать сторонним человеком, не относящимся к императорской фамилии, да и цифра пять по старшинству не подходила, если только по значимости в семье, ставя Ольгу на последнее место.

- Слушаю, - ответил, увидев на экране кто меня набрал.

- Как она? – в трубке послышался голос смертельно уставшего человека, к тому же раздавленного горем от потери сына.

- Мы недавно вернулись домой. Утром газеты не читали и новости не слышали, а тут… Была истерика, но сейчас вроде успокоилась. Мои искренние соболезнования.

Я не услышал, что мне ответили, потому что телефон неожиданно был вырван из рук и Ольга монотонным, безжизненным голосом, выставив перед собой руку, что бы я не смог забрать телефон, стала… нет, она не разговаривала, она…

- Это ты убил Диму, отец. Ты его приговорил своими действиями, отношением. Скажешь, нет? Ответь тогда, почему Владимир не пострадал? Потому, что был рядом с тобой под защитой Гвардии? А кто тебе помешал вовремя забрать во дворец младшего сына? Не удивлюсь, если и твоя ненаглядная была рядом с тобой. Я никогда не прощу тебя, отец, за твой поступок ТОГДА, когда фактически отрёкся от меня. Зная точно, что я жива, не стал бороться за возвращение ребёнка в семью, а многие годы наблюдал за мной со стороны. Да, я знаю точно, что ты был в курсе где я и что со мной. Поэтому и приблизил к себе Николая Сергеевича. Что, я не права? И анализ ДНК был проведён только после моего совершеннолетия лишь для успокоения твоей совести. Ну как же, вот так случайно воссоединилась семья. Всё красиво и празднично. Все радуются и веселятся. Только обо мне ты хоть раз подумал? Как я жила все эти годы? Я тебя ненавижу, отец. Сначала ты убил маму. Зная заранее, что роды будут тяжёлыми, отстранил опытных врачей и заставил маму рожать в каком-то захолустье, мотивируя, что там будет безопасно. Сейчас избавился от Димы? Что, теперь я на очереди? Прошу – оставь меня и Сашу в покое. Забудь навсегда, что мы существуем. Поверь, так будет лучше для всех.

Ольга замолчала и положила фон на стол, а сама забралась с ногами на диван и, обхватив колени руками, уткнулась в них лицом.

Думал, Романов отключился, но нет, счётчик секунд разговора не остановился, пришлось брать фон в руку и попытаться снизить градус накала.

- Простите, не ожидал, что телефон окажется в руках Ольги. – А что можно было сказать человеку, когда ему и так тяжело.

- Если слышали, Александр, что говорила дочь, она была неправа. Не хочу, и не буду оправдываться, не в моих правилах. Скажу одно – она видит лишь одну сторону жизни, а та многопланова. Скажу лишь, по только что полученной информации, на месте моего сына должны были быть другие... Вы двое... О времени и месте похорон сообщу. – Разговор прервался.

- Ты меня осуждаешь за сказанное? Что не пожалела отца, а постаралась его добить?– в тишине прозвучал вопрос. И только после длительной паузы девушка продолжила. – Саша, я ведь о многом умолчала, не стала ему говорить, хотя и следовало бы. Я его в самом деле ненавижу за то, что он фактически обрёк на смерть маму и за свою судьбу. Хотя… Знаешь, в другой ситуации я ведь не могла бы узнать что такое папина любовь. Что такое забота о ребёнке и как возможно, когда неродной человек ночи не спал, когда я болела. Как переживал, когда я сдавала экзамены, как искренне радовался за меня, за мои успехи. Папа всегда говорил, что «маленькое солнышко найдёт своё счастье, только надо немного подождать». Я и ждала все эти годы…

Хотел спросить «дождалась ли», но не стал – Ольга и без того сегодня была один оголённый нерв, зачем добивать?

- Пойдём на кухню? Чаю попьём. Я, может быть, тебе одну пироженку выделю, - говорил, а сам смотрел на девушку, на её реакцию. Смешно, но когда прозвучало «пироженка», у неё, как у маленького пёсика, шевельнулись ушки. Скорее всего, попыталась улыбнуться. Что ж, уже неплохо. Вновь подхватил её на руки и в какой раз удивился насколько мало весит, несмотря на внешний вид – мне было совсем не тяжело. Так, в скрюченном состоянии её и принёс. Аккуратно посадил на стул и включил чайник. Когда вода закипела, залил заварку водой и накрыл полотенцем. Достал из холодильника коробку и положил на тарелку два пирожных. Себе и ей. Не из жадности, а ради принципа.

- Малыш, открывай глазки и давай пить чай.