Боярышня Евдокия 4 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

— Мой! — фыркнула Дуня. — Так из кирпича же надо… — запоздало удивилась она.

— Где ж он кирпич возьмёт? — развела руки Мария Борисовна.

— Ясно.

— Дуняша, ты только слово княжьего дождись, — княгиня показала на свиток и отпустила боярышню.

Вернувшись домой, Евдокия вновь отправилась по делам. Она съездила в поместье, чтобы посмотреть, как идут дела у Якима с Любой, у юных гончаров и у девчонок, работающих со стекольной массой. Заодно она забрала из поместья готовую мебель на продажу, немного игрушек, пуховиков и одеял. Остальное по мере готовности привезёт управляющий. Это у него давно отлажено.

Яким с Любой справлялись. Сарай для просушки кирпичей увеличили, утеплили и организовали там формовочную. Оставалась нерешенной проблема зимней добычи глины. Заготовки подходили к концу, а зима ещё в самом разгаре. Евдокия переговорила с Фёдором и оба они пришли к выводу, что имеет смысл греть землю ради продолжения добычи глины. Потребность в кирпиче настолько велика, что всё окупит.

— Церковь всё ж надо ставить, — принялся перечислять управляющий, — наши просят кирпич, чтобы молодым на века отстроиться, а ещё твоя слободка сколько кирпича сожрёт. Вот и думай. Мы ничего не заработаем, но зато не так уж потратимся, как могли бы.

— Да я думаю, думаю, — вздыхала Евдокия.

— А Якимке с Любкой напрасно вольную дала. Дохода с кирпичей нет и не предвидится, а им по договору платить приходится.

— Не жадничай.

— Ты сколько денег вложила, чтобы дело запустить? А они что?

— Федор, ну какие деньги? Это они своим трудом вложились и будут вкладываться.

— Тю-ю, что это за труд? Мы все не покладая рук трудимся!

— Фёдор, ты что же… завидуешь? Разве ж можно сравнить твоё положение и их?

Управляющий насупился и отвернулся.

— Фёдор, они же живут, пока работают. А когда не будет сил? А если покалечатся?

— То с каждым может быть.

— Но не каждый останется в семье, получая заботу. Ты до последнего вздоха будешь в тепле и сытости. Независимо от того, уляжешься на печь или по мере сил продолжишь помогать вести хозяйство. Об этом у тебя с дедом был договор, и он будет свято соблюден. Отец и брат дали слово деду, что позаботятся о тебе.

Фёдор часто заморгал, шмыгнул носом и невнятно пробубнил:

— Да знаю я… чего уж… это я так…

Евдокия обняла управляющего и заговорщически прошептала:

— Фёдор, если ты с Ванюшкой не уживешься, то я тебя к себе заберу. Так и знай.

— Благодарствую, боярышня, — расчувствовался он.

Дуня, убедившись, что в поместье всё отлично, вернулась в город. Ей хотелось проверить бумажную мануфактуру, посмотреть, как дела у Кошкина-Ноги и попросить увеличить поставку стекольной массы в Доронино. Девчонки навострились делать стеклянные деревца, на которые можно было вешать бусы, кольца, серьги,и это стало модно. Ещё юные мастерицы начали пробовать себя в создании витражей. Пока что это были миниатюрные полотна с пол ладошки, которые использовали для украшения шкатулок, но Дуня решила, что как только пойдет спад на стеклянные деревья, так рынок сразу получит эти шкатулки.

Не забыла Евдокия о своей слободке. Сбегала, посмотрела. Пока что это был заснеженный пустырь со следами прошлых раскопок, но повсюду торчали разметочные столбики и виднелось множество тропинок. Не зная, что думать обо всём этом, боярышня навестила Фьораванти. Мастер был завален работой и уделил ей всего несколько минут.

— Будет у тебя водопровод, боярышня! — пообещал он ей. — И дома я тебе поставлю в три-четыре этажа, а захочешь  —  и в пять. Но подъёмник, как и водопровод, придется обслуживать, а это постоянные расходы. Ты подумай, надо ли это твоим жителям?

— Водопровод и канализация дело решённое. О подъёмниках подумаю.

Евдокия никак не могла решить, ставить ли ей многоэтажные дома рядом с усадьбами. С одной стороны, большое количество жителей уменьшило бы плату за обслуживание удобств, а с другой  —  не факт. Если бы внедряемая ею канализация и водопровод простояли лет двадцать без необходимости полной замены труб, то многоэтажки оправдали бы себя. Но такой гарантии нет.

Вдруг уже через три-пять лет потребуется полная замена коммуникаций, а денег не будет? Это же получится одна большая клоака! Столько жителей на небольшом клочке земли! Но создавать райский уголок только для богатых тоже не хотелось. Дуне хотелось, чтобы как можно больше людей почувствовали, каким образом можно облегчить жизнь. А то большинство зарывает в землю лишнюю копеечку, надеясь, что детям-внукам-правнукам она понадобится, а можно же другое наследство оставить.

В раздумьях о слободке Евдокия просидела целый день и остро почувствовала отсутствие в доме ключницы. Василиса рванула в Дмитров к деду сразу же, как только Милослава ей предложила.

— Как чувствовала, что нельзя его одного отпускать! — воскликнула она, не видя, как боярыня в возмущении открыла рот. — И Репешок, старый гриб, туда же! Уж я за ними послежу! — пригрозила ключница, и Милослава одобрила:

— Последи, Василисушка. Борис Лукич давеча жаловался на изжогу и ломоту в костях, так ты его на скоромное переведи, чтобы нашему боярину-батюшке не скучно было.

Евдокия, услышав это, хихикнула :  грозный глава разбойного приказа всех княжеств не раз вслух завидовал деду, что Василиса приглядывает за ним. Вот теперь на себе познает, каково это.

День раздумий о строительстве выдался скучным не только из-за отсутствия ключницы. Дуня сунулась было в гости к Мотьке, но та, как оказалось,сидела в Новгороде под крылом будущей свекрови вместе с португальцами.

Вскоре Евдокию пригласил к себе старец Феодосий. Прослышал он, что она собирается ехать в Алексин. Дал советы. А потом вышел новостной листок — и Москва загудела, за ней зашумели другие города. Все вдруг поняли, что несколько объединенных княжеств уже не могут быть просто большим княжеством, а только царством, и начались обсуждения.

От князя к Дуне приехал Семён Волк. Вручил ей ( и княжичу, как совладельцу ) разрешение на расширение бумажной мануфактуры, подарил глиняный карьер с обязательством устроить там производство кирпичей и кинул под ноги сорок сороков*( в том смысле, что много и не сразу посчитать ) соболей.

— Князь доволен тобой, — насладившись обалдевшим видом подруги от продуманных даров-обязанностей и количества шкурок, объявил Семён.

— Но почему он прислал тебя?

— Потому что только я знаю, с какой целью ты ездила в Дмитров, и сейчас веду расследование в Москве. Больше об этом никому знать не следует.

— Сеня, все плохо?

— Я же сказал, что князь тобой доволен.

— Я про заговор.

— А, про заговор, — устало повторил Семён и присел. — Мне пришлось попросить помощи у Феодосия. Сослался на тебя, и он меня принял.

Дуня кивнула и поторопила говорить дальше.

— Следы ведут в Рим к одному из кардиналов, а туда мне не дотянуться… сама понимаешь.

—Отцу Феодосию тоже туда не дотянуться, — приуныла Евдокия.

— Но он попробует. Раз им до нас есть дело, то и нам до них должно быть дело, — сердито обозначил свою позицию Волк. — По церковной линии нам легче действовать, но со временем я обложу того кардинала как зверя, и никуда он от меня не денется.

— Верю, Сеня. Ты сможешь!

— Ну раз веришь, то давай рассказывай, что видела, чего надумала и что со всем этим делать.

Евдокия рассказала, да так, что Семён очень сильно озадачился.

— Тебе бы с князем переговорить обо всем этом, — наконец произнес он, — но не ко времени. У него сейчас послы от пермяков, татар, литвинов, рыцарей… Все валом повалили, а ещё боярыня Кошкина написала, что французский король ждёт торговый караван и обещает защиту от ганзейцев. Эти торговцы у него поперек горла стоят.

Семен вздохнул, вспоминая последние новости:

— Наши воеводы гонцов шлют, надеясь получить деньги на укрепление стен как у пограничных городов. Князь хочет у пермяков острог поставить, чтобы потом там город возвести. У него очень большие планы на Рифейские горы.