Рерайтер (СИ) - Каталкин Василий

Мне это сразу напомнило строки из популярной в то время песенки про электричество:

"Нам электричество пахать и сеять будет

Нам электричество из недров всё добудет

Тогда мы с вами будем жить да поживать.

Пить, сладко кушать и на кнопки нажимать"

— Вот видишь, как народ думает? — Мрачнел от таких вопросов Троцкий. — Придётся тебе писать подборку статей в Науку и Жизнь, где будешь разъяснять вот таким товарищам, как работает ЭВМ, и почему там нет таких кнопок.

— Это вряд ли прокатит, — остается мне только посмеяться, — я для серьёзного журнала никто, студент прохладной жизни, поэтому ни одного слова за моим авторством не опубликуют. Тут требуется кто-то посерьёзнее, вроде вас.

— Нет у меня времени ерундой заниматься, — тяжело вздохнул Валерий Ефимович, понимая, что до этого сказал глупость.

— Что ерунда, это точно, — согласился с ним, — этому сегодня надо со школьных лет учить.

— Чему учить? — Встрял в наш разговор Стольников.

— Работе на ЭВМ, — отвечаю ему.

— Ну это ты хватанул, — рассмеялся он, — ты еще скажи в школах такой предмет ввести.

— А почему нет? — Пожимаю плечами. — Разве плохо станет, если в школах появится предмет, который будет называться «Информатика»? Там и можно будет ликвидировать компьютерную неграмотность.

— «Компьютерную»? — Усмехнулся Троцкий и тут же предупредил. — Ты осторожней с иностранными словами играй, у нас в СССР нет компьютеров, у нас есть ЭВМ.

— Ой, у нас этих заимствованных слов в языке… — отмахиваюсь от замечания, — одним больше, одним меньше, какая к чёрту разница.

— Поверь мне, разница есть, — отвечает мне руководитель, — но ты прав, нельзя тебе поручать статьи писать, ещё чего ляпнешь там. И давай лучше делом займись, ты же на железной дороге был? Вот и займись масками для микросхем модемов, нам нужно штук пять их сделать, чтобы обеспечить выпуск партии микросхем в количестве четырёх сотен штук.

— Как четыреста? — Удивился я. — Марчук же всего о двухстах говорил.

— Двести это было вчера, а сегодня аппетиты у них выросли, — оскалился Троцкий.

— Но это уже можно считать серией, — пытаюсь снова возражать, — нужно ли из нашей лаборатории производственный цех городить.

— Всё правильно ты говоришь, — вздохнул завлаб, — но тут нам из деканата замечание сделали, что мы последнее время срываем практику у студентов. А модемы это считай идеальная возможность выполнить возложенные на нас обязательства и да, — он остановился и пристально посмотрел на меня, — своими руками сотрудникам лаборатории работать запрещается.

— Как запрещается? — Поначалу не понял я. — А кому тогда разрешается?

— Студентам, — сказал, как отрезал Троцкий.

— Эм… Валерий Ефимович, этого делать никак нельзя, — кинулся опять возражать я, — литографическое оборудование очень нежное, там во время изготовление маски даже чихнуть нельзя, а тут студенты, мало того, что грязи нанесут, так еще там каждого второго от насморка лечить придётся, прежде чем в чистую зону запускать.

— А тут никуда не денешься, — разводит он руки, — мы единственные кто может готовить грамотный инженерный состав для производственников. Этим летом у нас будет первый выпуск специалистов, а они ещё, к нашему стыду, дырки в кремнии вручную пробивают.

— Сдались вам эти «дырки», — скривился я, — уже давно пора эту шутку забыть.

— Забудешь тут, — хмыкнул Троцкий, — у тебя же последователи нашлись, в лаборатории физической химии Коновалов заставил практикантов кремний от лишних электронов щётками очищать.

— Вот зараза, — схватился я за голову, — дельные мысли к нему в голову не запихнёшь, а вся фигня там запросто уживается.

— Что? Тоже твоя идея? — Покачал головой завлаб. — А ведь уже четвёртый курс, вроде бы и соображать должен, что всякая неосторожно брошенная идея может найти воплощение, как с Б. Редом произошло.

* * *

— Привёз? — Спросил Баталов у Красильникова.

— Привёз, — ответил тот, и тут же пожаловался, — удивительная беспечность. Неисправные процессоры они не под роспись отдают, а в контейнер сбрасывают. Только запись в журнале остаётся, захочет кто, может утащить с собой, что я и сделал.

— А схему дали?

— Нет у них схемы, это же производство, а не КБ, — состроил виноватое лицо эмиссар от научно-исследовательского института молекулярной электроники. — Им уже готовые мастер-маски отдали. Зато схему стенда для проверки процессора нам передали без проблем, но наворочено там, много.

— Ладно, разберёмся, давай к микроскопу, не терпится взглянуть что там в МИЭТе изобрели.

Через пятнадцать минут Борис Васильевич крутил кристалл под микроскопом:

— Мама дорогая, — удивлялся он, — ну они и путаники, накрутили-то, без бутылки не разберёшься. Это что же за специалисты там такие, что бы во всём этом разбираться. Если судить по плотности монтажа, то можно сделать вывод, что микросхема содержит около пяти тысяч транзисторов.

— Шесть тысяч четыреста, — подал голос Красильников, — это в отчётах фигурирует. Но там и ещё в производстве микросхемы есть, в номенклатуре семь штук, они для обеспечения работы процессора нужны в составе микро ЭВМ.

— Это понятно, — отмахивается от пояснений Борис Васильевич, вовсе глаза (вернее один глаз, который уставился в окуляр микроскопа) изучая бракованный восьмиразрядный процессор, а спустя пару минут он задумчиво произносит, — а вот это уже интересно. Такое впечатление, будто разводка обсчитана на ЭВМ, уж слишком все оптимизированно как-то, нам до такой плотности монтажа ещё расти и расти. Кто же у них там такой умник, и судя по объёму проделанной работы, не один он над этим процессором трудился. Ох и конспираторы в лаборатории Троцкого работают.

А еще он хорошо запомнил, тот фрагмент разводки печатных плат, что выводился на графопостроителе, который обслуживал тот бездарь… как его фамилия? Забыл, то ли Алимов, то ли Лимонов… да какая разница, главное в том, что разводка там была явно сделана с помощью системы автоматизированного проектирования. Но программы САПР не специализация МИЭТ, не было там коллектива способного решать такие задачи, а значит, программу они где-то украли, и адаптировали под себя. Это конечно, их не красит, но надо отдать им должное, для этого всё равно требуются глубокие знания… Ха, а если всё не так, тут возникает вопрос, а есть ли у них вообще эта программа, и эти знания? Вполне может оказаться так, что им повезло украсть у какой-нибудь фирмы в США всю информацию по процессору, сегодня там не счесть фирм, которые этим занимается, и они просто воспроизвели его, выдавая за свою разработку. А ведь тогда всё сходится, и нежелание знакомить с коллективом разработчиков, и использование тупых лаборантов, которые «полностью» устраивают завлаба, и игнорирование вопросов по будущим работам.

— Ну вот, а то я уж думал, — удовлетворённо проворчал Баталов и откинулся на спинку стула.

— Что? — Не расслышал своего начальника Красильников.

— Да это я так, мысли вслух, — махнул рукой довольный Борис Васильевич, но тут же снова задумался.

Но проблема-то по программам САПР осталась, даже больше того, обрела дополнительную остроту, получается, что какая-то зарубежная фирма уже имеет возможность использовать программное обеспечение, с помощью которого можно проектировать достаточно сложные микросхемы, а НИИМЭ всё еще в стадии разработки. Следовательно, требуется пожаловаться Валиеву, его веса точно хватит, и надавить на руководство МИЭТ, чтобы они поделились информацией. А если не хватит, то можно обратиться в инстанцию и повыше, тут главное зацепиться, понять, какие именно алгоритмы используются в проектировании, а там уж и самим можно разобраться.

— А ещё мне стало известно, — продолжил меж тем «шпион», что в МИЭТ сейчас находится в разработке шестнадцати разрядный микропроцессор, и в министерстве готовятся оценить перспективы его производства.

— Хм, кто бы мог подумать? — Озадачился Баталов, только что рассыпалась его стройная теория о воровстве.