Аландская Звезда (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— А ведь верно, — удивился я, что такая простая мысль не пришла мне в голову самому.

— Вам, Иван Федорович, легко толковать, — почтительно возразил только что вступивший в должность командир «Первенца» капитан второго ранга Голенко. — У вас все орудия новейшие, а мне, если броненосные батареи все же пожалуют, хоть на таран иди…

— Вам разве привыкать? — ухмыльнулся в густые бакенбарды Лихачев, намекая на героическое прошлое своего подчиненного.

Ведь это был тот самый Голенко, бестрепетной рукой направивший свой брандер на флагман французов «Вилль де Пари» вместе с адмиралом Гамеленом и гостившим у него маршалом Сент-Арно в первом бою у Евпатории. Чудом спасшийся тогда офицер лишь с помощью не бросивших его матросов смог добраться до берега и после почти недельных блужданий выйти к своим.

Так что, когда второму броненосцу потребовался командир, я ни минуты не сомневался. А что? Опыта ему не занимать, храбрости тоже, с матросами опять же ладить умеет, что, в общем, случается не так уж часто…

— Тише! — без церемоний прервал я их пикировку. — Вражеские батареи придут не раньше середины лета, а скорее всего ближе к осени. До той поры пушки всяко будут, или я с наших производственников по три шкуры с живых сниму! Решено, погонное и ретирадное орудия будут нарезными, остальные гладкостенные, а там видно будет. Как говорят в народе, дорого яичко к Христову дню. Сиречь лучше плохой броненосец сегодня, чем великолепный после войны.

— Ну, это вы, ваше императорское высочество, зря! — заступился за свой корабль Лихачев. — Наша «Монстра» хоть и неказиста, а в бою себя еще покажет!

— Как ты сказал? — удивился я.

— Неужели не слышали, как его матросы называют? — хитро улыбнулся капитан первого ранга.

— Признаться, нет. Или просто не помню… Не до того в последнее время.

— Кстати, свободных нарезных пушек у нас теперь пять. Два на полигоне, два на «Первенце» и еще одно в запасе. Не прикажете ли отправить их на береговые батареи?

— Еще чего! Новую пушку поставить на «Полкан», в бою всяко пригодится.

Можно было, конечно, установить ее на какой-нибудь винтовой линкор, но сейчас мои главные силы, включавшие все шесть линейных кораблей, три самых крупных винтовых фрегата и все двенадцать мореходных канонерок, стояли в Гельсингфорсе. Причиной тому была слабая надежда, что Дандас решится разделить свои силы, и тогда его можно будет бить по частям. Сначала под покровом темноты ударить минами, а с рассветом добить уцелевших.

Пришедшие поначалу известия вроде бы обнадеживали. Англичане, как и в прошлую кампанию, выделили отдельный «Летучий отряд», предназначенный для рейдов на наше побережье, и отправили его к Або. На рейд тот, конечно, не полез, но с береговыми батареями (большинство пушек, которые были сняты с погибших в минувшем году кораблей союзников) и отрядом береговой обороны переведался.

Первый блин у них, конечно, вышел так себе, но англичане ребята упорные, а незащищенных мест на нашем побережье хватает. Так что в самом скором времени последуют еще нападения. Знать бы еще куда? В общем, не выдержав ожидания, я, недолго думая, поднял свой флаг на императорской яхте «Александрия» и направился поближе к местам предстоящих событий — в Гельсингфорс!

Обладавший прекрасным ходом и просто феноменальной маневренностью маленький колесный пароход подходил для такого перехода как нельзя лучше.

— Его величество запретил вам выходить в море без его на то дозволения, — робко возразил случившийся рядом командир Гвардейского флотского экипажа Аркас.

— Скажешь тоже, Николай Андреевич, — ухмыльнулся я. — Ну какое из Маркизовой лужи море?

Понять беспокойство капитана первого ранга было несложно. Августейший брат, беспокоясь о моей безопасности, и впрямь выразил желание, чтобы его неугомонный брат не лез в пекло, а сидел, как полагается большому начальнику, на берегу и раздавал ценные указания. Я, разумеется, исполнять высочайшее повеление даже не подумал. А быть крайним потомку греческих корсаров совсем не хотелось.

— Позвольте сопровождать ваше высочество, — неожиданно выпалил он.

— Отчего ж нет. Изволь, коль имеешь желание.

Переход не занял много времени, и уже к следующему утру перед нами предстал Свеаборг — мощная крепость, прикрывающая подходы к столице Великого княжества Финляндского. Часть кораблей нашей эскадры, в основном канонерские лодки, стояли в проходе между островами, издавна именуемыми местными жителями как Волчьи шхеры. Остальные вольготно расположились на рейде Гельсингфорса. Держу пари, что команды и господа-офицеры ежедневно в большом количестве сходят на берег, чтобы скрасить тяготы и лишения воинской службы.

Командовал соединением адмирал Мофет, поднявший свой флаг на новейшем «Орле». К нему «Александрия» и подошла. К счастью для себя, Самуил Иванович находился на корабле и потому смог торжественно встретить меня на палубе, перед выстроенным ради такого дела экипажем.

— Здорово, молодцы! — поприветствовал я их.

— Здравия желаем вашему императорскому высочеству! — дружно рявкнули мне в ответ моряки.

— Ты здоров ли? — негромко спросил я у адмирала. — А то вид у тебя больно смурной.

— Благодарю за заботу, Константин Николаевич, — тяжко вздохнул Мофет. — Со мной все благополучно, вот только…

— Говори уж, — нахмурился я, почуяв неладное, после чего адмирал вывалил на меня печальные новости о неудачной атаке на вражескую эскадру Аландского отряда канонерок.

Поначалу это известие вызвало у меня приступ ярости. Мало того, что де Ридель погиб сам и утащил за собой экипажи двух боевых кораблей (о том, что лейтенант Савич на «Коршуне» благополучно вернулся, мы тогда еще не знали). Так у него еще бардак в бригаде! Командиры плохо знают прилегающую акваторию и не умеют ходить по ночам, а механики довели машины и механизмы до того, что на трех из восьми кораблей в первом же походе случились неисправности. И что самое главное, раньше времени спугнули противника, который теперь точно будет настороже…

— Расслабились, вашу мать⁈ Королями моря себя почувствовали⁈ Ничего, я вас на истинный путь еще наставлю, я вам задницы-то поразвальцую, через три гробины, фараонов уд козе в трещину… — выдал я собственный вариант малого петровского загиба.

— Капитан второго ранга де Ридель погиб в бою, — осторожно заметил Мофет, — как и его подчиненные…

— Царство небесное новопреставленным воинам, — немного опомнившись, отозвался я, перестав богохульствовать.

— Это война, а на ней всякое случается.

— Тоже верно… ладно, ты распорядись, чтобы во всех флотских храмах заупокойную службу отслужили и что там еще полагается. Головнин пусть письма родным погибших господ офицеров составит, я подпишу. Хотя почему только офицеров? Матросы есть семейные?

— Простите, ваше императорское высочество, не осведомлен-с.

— Так узнай!

— Слушаюсь! — вытянулся адмирал, после чего осторожно поинтересовался, — а может отдать приказ, запрещающий подобные вылазки без прямого распоряжения начальства?

— Нет, Самуил Иванович, — через силу отказался я. — Сам, небось, знаешь, если эдакие циркуляры рассылать, кое-кто, не буду пальцем показывать, без высочайшего позволения из Петербурга даже из пушек по противнику палить не решится!

— Как будет угодно вашему высочеству.

— Послушай, это ведь тот де Ридель, что у тебя на «Лефорте» служил?

— Точно так-с! Как сын мне был…

— Сочувствую твоему горю. Но на будущее, все сведенья о местоположении вражеских сил первым делом ко мне! Чует мое сердце, набегом на Або дело не обойдется…

Весть о прибытии самого большого, за исключением разве самого государя-императора, начальника мгновенно разнеслась по городу и его окрестностям. Все находившиеся в увольнении моряки, от штаб-офицеров до последнего матроса бросились к стоящим у пристани шлюпкам и немедленно вернулись на свои корабли. Справедливости ради их оказалось не так уж много.

Я, между тем, покинул «Орла», перебравшись вместе с Аркасом на «Константина», где и поднял свой флаг. Меня, как и положено, разместили в адмиральском салоне, а для Николая Андреевича освободили какой-то закуток, лишь по недоразумению называвшийся отдельной каютой. Впрочем, он не жаловался.